Глава 3 Бессознательное и творчество.

Интуиция

3.1. Различные проявления бессознательного в творчестве

С самого начала изучения творчества оно связывалось с бессознательной работой психики (интуицией). Еще знаменитый немецкий ученый Г. Гельмгольц (1866) обратил внимание на то, что в некоторых случаях «суждение. истекает не из сознательного логического построения, хотя, в сущности, умственный процесс при этом тот же. Этот последний род индукции, который не может быть приведен до совершенной формы логического заключения, играет в человеческой жизни весьма обширную роль. В противоположность логической индукции можно было бы этот род индукции назвать художественным» (с. 18–19).

Возможны ли законы, описывающие творчество? Если мы понимаем творчество как процесс, результат которого невыводим из исходного состояния, то кажется, что на этот вопрос следует дать скорее отрицательный ответ. Если законом могут быть описаны детерминированные процессы, то есть ли шанс описать с помощью законов творчество, недетерминированное предпосылками?

…Существуют аргументы в пользу той точки зрения, что человеческое творчество тоже должно быть описано как сочетание общей детерминированной направленности и случайного, аналогичного мутации

в теории эволюции. Для аргументации в пользу этой точки зрения будет рассмотрена проблема роли бессознательного в творчестве, выявляемая

в самоотчетах творческих людей о процессах их творчества. Что же существует такого в бессознательном, что делает его преимущественно важным в творчестве?

Ответ, который может быть предложен, заключается в том, что сознание связано с упорядоченностью, а бессознательное – с хаосом. Сознательные процессы выступают в качестве упорядоченной силы, задающей направление развитию знаний, а момент возникновения нового, близкий по своей сути биологическому понятию мутации, оказывается лишенным сознательного контроля.

Осознание появляется там, где наши знания и схемы действия хорошо структурированы. В поле нашего сознания попадают такие элементы нашей мысли, которые мы связываем для достижения цели. Осознанный уровень не допускает мутаций, он связан с сохранением и гармонизацией. Сознание, вернее мыслительные процессы, попадающие в поле сознания, возможно, выполняют консервативную функцию. Они служат применению готовых способов решения задач к относительно новым ситуациям.

Ушаков Д. В., 2007, с. 262.

Ч. Ломброзо (2006) описывает многочисленные случаи подсознательной работы мозга в состоянии сна или состоянии бодрствования, близком ко сну: «Беттинелли называет поэтическое творчество сном с открытыми глазами, без потери сознания, и это, пожалуй, справедливо, так как многие поэты диктовали свои стихи в состоянии, похожем на сон. Гёте тоже говорит, что. он сам сочинял многие из своих песен, находясь как бы в припадке сомнамбу-

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

лизма. Клопшток сознается, что, когда он писал свою поэму, вдохновение часто являлось к нему во время сна. Во сне Вольтер задумал одну из песен Генриады, Сардини – теорию игры на флажолете, а Секендорф – свою прелестную песню о Фантазии. Ньютон и Кардано во сне разрешали математические задачи. Муратори во сне составил пентаметр на латинском языке много лет спустя после того, как перестал писать стихи. Говорят, что Лафонтен сочинил басню «Два голубя», а Кондильяк закончил лекцию, начатую накануне» (с. 26–27).

Проблема бессознательного в творчестве занимает в настоящее время во многих науках (психологии, искусствознании, литературоведении, нейрофизиологии и пр.) большое место. Высказывается даже точка зрения, что без проявления бессознательного творчество невозможно. Более того, в отношении художественного творчества утверждается, что если художник способен вербализовать замысел своего произведения, определить его смысл, т. е. осознать его, – тем самым он это произведение либо разрушает (если осознание замысла произошло еще в процессе формирования образа), либо выявляет (если произведение уже создано) его фальшивую «псевдохудожественную» природу (Frolich, 1966).

«Роль бессознательной работы в математических открытиях кажется мне неоспоримой, – говорил известный математик Пуанкаре. – Часто, когда человек работает над каким-нибудь трудным вопросом, он в первое время, принявшись за работу, не достигает ничего. Потом он отдыхает и снова садится за стол. В течение первого получаса он еще ничего не находит, но потом решающая идея сразу приходит ему в голову. Мы могли бы сказать, что сознательная работа оказалась более плодотворной потому, что она была прервана и отдых восстановил силу и свежесть ума. Но более вероятно, что отдых был заполнен бессознательной работой. Она невозможна или в некоторых случаях неплодотворна, если ей не предшествовал и за ней не следовал период сознательной работы».

Начиная чуть ли не с Архимеда (а это одно из первых научных открытий, о котором мы имеем «психологический отчет») все ученые подтверждают, что плодотворная мысль прежде, чем родиться, какое-то время вызревает, вынашивается без видимой работы ума.

Сапарина Е. В., 1967, с. 159.

М. Арнаудов (1970) отмечает, что многие поэты и художники подчеркивали бессознательную активность духа в творческом процессе.

Можно привести некоторые наиболее характерные высказывания. А. де Виньи: «Я свою книгу не делаю, она сама делается. Она зреет и растет в моей голове как великий плод»; В. Гюго: «Бог диктовал, а я писал»; блаженный Августин: «Я не сам думаю, мои мысли думают за меня»; Микеланджело: «Если мой тяжелый молот придает твердым скалам то один, то другой вид, то его приводит в движение рука, которая держит его, направляет и руководит им: он действует под давлением посторонней силы»

и т. д.

В момент творчества, непроизвольной активности психики, человек совершенно не способен управлять потоком образов, произвольно воспроизводить образы и переживания. Художник бессилен восполнить пробелы творческой фантазии. Образы зарождаются и исчезают спонтанно, борются с первичным замыслом художника (рационально созданным планом произведения), более яркие и динамичные образы вытесняют из сознания менее яркие. То есть сознание становится пассивным экраном, на который человеческое бессознательное отображает себя.

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

Творец всегда испытывает замешательство при попытках объяснить причину, источник своих фантазий. С. О. Грузенберг (1923) выделяет несколько вариантов объяснения художниками творческой одержимости.

Наиболее распространены «божественная» и «демоническая» версии атрибуции причины творчества. Причем художники и писатели принимали эти версии в зависимости от своего мировоззрения. Если Байрон полагал, что в человека вселяется «демон», то Микеланджело полагал, что его рукой водит Бог: «Хорошая картина приближается к Богу и сливается с ним».

Следствием этого является тенденция, наблюдаемая у многих художников, к отречению от авторства. Поскольку писал не я, а Бог, дьявол, дух, «внутренний голос» (у П. И. Чайковского), то творец осознает себя, как, например, Моцарт, инструментом посторонней силы: «Я тут ни при чем».

Я. Парандовский на основе анализа многочисленных случаев утверждает: «Есть писатели, для которых изданная книга как бы перестает существовать».

Дружинин В. Н., 1999, с. 162.

Для меня не подлежит сомнению, что наше мышление протекает в основном минуя символы (слова) и к тому же бессознательно.

Эйнштейн А., 1965, с. 133.

В бессознательном находится проблема, о которой сознание и не знало.

Иванов М. В., 2001, с. 117.

Наличие в творчестве бессознательного привело К. Юнга (1994) к выделению двух типов творческого процесса – интровертированного и экстравертированного. Интровертированный тип творчества связан с бессознательными доминантами и функционированием автономного творческого комплекса в структуре творческой личности. Вследствие этого интровертированная творческая личность пассивна, она лишь проводник бессознательных энергетических сил, а результат творчества (художественное произведение, научное открытие) – саморазвивающаяся, самотворящая автономная система. Этот тип характерен для художественной сферы творчества.

Экстравертированный тип творчества ориентирован на сознательно сформулированный замысел, поэтому творческая личность выступает в роли активного деятеля, субъекта творчества, осознанно работающего с материалом. Этот тип характерен для научной сферы творчества.

Еще... в 1893 г. писатель П. Д. Боборыкин прочитал в Русском психологическом обществе реферат «Формулы и термины прекрасного», основным содержанием которого было утверждение решающей роли бессознательного в художественном творчестве. Интересно напомнить, что тогда же с решительными возражениями выступил по поводу положений Боборыкина известный русский психолог и психиатр С. С. Корсаков. Признавая немалое значение механизмов бессознательного в творческом процессе художника, Корсаков, однако, прибавлял, что они действуют «не помимо сознания», что бессознательное проходит через сознание и контролируется им. В соответствии с традициями материалистического понимания психических процессов Корсаков характеризовал художественное творчество как проявление сознательной деятельности по преимуществу.

Зись А. Я., 1988, с. 28.

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

Выделяют также три формы неосознанной творческой активности мозга – надсознание, подсознание и предсознание.

Надсознание (или, по определению К. С. Станиславского, сверхсознательное) – не поддающийся волевому контролю уровень психической активности человека при решении им творческих задач. По К. С. Станиславскому – это высший этап творческого процесса, который П. В. Симонов (1993) понимал как механизм творческой интуиции, благодаря которому происходит рекомбинация прежних впечатлений.

Подсознание включает в себя неосознанные побудители творческой активности и неосознанные регуляторы способов выполнения действий (операционные установки, стереотипы, автоматизмы).

Предсознание – промежуточное звено между сознанием и бессознательным человека, отражающее «назревшие тенденции», или, как писал Л. С. Выготский, это «не мысль, а ее интонация».

Художник может вполне сознательно и преднамеренно стремиться придать своему произведению определенную форму, следуя неким канонам, правилам, приемам, манере. Но все равно в конечном результате он сам не сможет, скорее всего, объяснить, почему выбрал то, а не иное слово, почему рука его так, а не иначе провела линию, положила мазок, а глаз выбрал те, а не иные пропорции. Это совершается интуитивно. Это свершение – тайна творчества и загадка таланта. Так стоит ли пытаться анализировать, если талант все равно неизбежно сделает свое дело, а отсутствие дара не заменить никакими теоретическими изысканиями и рекомендациями?

Попов П., 1998, с. 230.

3.2. Интуиция

Одним из основных психологических феноменов бессознательного в творческом процессе выступает интуиция. Термин «интуиция» происходит от латинского intuito rapido e pronto, т. е. «быстро увиденный», от латинского глаголаintueri, означающего «видеть внутри», «пристально, внимательно смотреть».

Проблема интуиции привлекала внимание философов с давних пор. Интересующиеся этим аспектом учения об интуиции могут обратиться к книге В. Р. Ириной и А. А. Новикова (1978), выдержка из которой о взглядах на интуицию А. Бергсона (1859–1941), создавшего философскую систему интуитивизма, приводится ниже.

По мнению Бергсона, в процессе эволюции интуиция была принесена в жертву интеллекту, и прежде всего в сфере материального производства. Подавленная интеллектом, сочувственно констатирует философ, интуиция становится похожей на угасающую лампу, вспыхивающую в самые критические моменты жизни человека, проясняющую «ночную тьму, в которой оставляет нас интеллект». Интуиция важна как первоисточник, затем потребность в ней отпадает и функцию организатора мысли берет на себя диалектика (т. е. рациональное мышление), которая лишь разъясняет deteutre интуиции. В свою очередь с помощью диалектики интуиция способна проникнуть в любые системы, где диалектика служит ей чем-то вроде пробного камня; но интуиция, считает философ, безусловно выше диалектики.

И все же, отдавая дань интеллекту, Бергсон твердо, хотя и не всегда последовательно, проводит главную мысль о том, что интуиция

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

безоговорочно главенствует во всей духовной жизни человека и в конечном счете направляет всю его деятельность. Духовную сущность человека можно постичь, лишь «погрузившись» в интуицию и перейдя от нее к интеллекту, тогда как от интеллекта мы никогда не можем перейти к интуиции.

Ирина В. Р., Новиков А. А., 1978, с. 53.

По поводу того, что интуиция является центральным звеном творческого процесса, в начале XX в. у отечественных ученых было полное единодушие (Д. Н. Овсянико-Куликов- ский, Б. А. Лезин, М. А. Блох и др.). Однако в начале 30-х гг. в связи с идеологическими партийными установками понятия «бессознательное», «интуиция» стали жестко критиковаться. Так, В. П. Полонский (1934) не использовал эти понятия, считая сами феномены несуществующими, и в качестве центрального звена проблемы выдвинул творческое сознание. Как пишет Я. А. Пономарев, «В. П. Полонский пытался разрушить любые утверждения о «тайниках души», в которых якобы происходит творчество. Он критиковал «бессознательную машину», которая 1) работает неизвестно как, 2) неизвестно почему, 3) не имеет сообщения с сознанием, 4) тем не менее выполняет задания сознания, 5) используется опытом сознания и 6) проявляет результаты своей работы «вдруг», «внезапно», неумопостигаемым путем, подобно откровению».

В отечественной и зарубежной марксистской философии и психологии проблема интуиции стала прочно связываться с идеализмом и вызывала среди ученых-материалистов скептическое и неприязненное отношение. В их представлениях понятие «интуиция» олицетворяло собой средневековое шарлатанство, возрождало дух мистицизма и иррационализма. К середине 30-х гг. XX в. представление об интуиции исчезло из советской психологии и философии. Поведение человека объявлялось целиком сознательным, а творчество стало рассматриваться как сознательный труд (Рубинштейн С. Л., 1940, 1946). В 1956 г. Г. С. Альтшулер и Р. Б. Шапиро резко критиковали предшествующие исследования по психологии технического творчества за использование таких лишенных конкретного научного содержания понятий, как «озарение», «догадка», «просветление» и т. д.

Лишь в 1957 г. в работе И. С. Сумбаева понятие «интуиция» вновь появляется как отражение подсознательной деятельности, преобладающей на начальных этапах творчества, а затем эта деятельность стала изучаться и экспериментально.

Как пишут В. Р. Ирина и А. А. Новиков, «из мифа интуиция превращается в реальность, из орудия мистики в объект и средство научного познания. При этом некоторые склонны усматривать в интуиции своего рода панацею в решении ряда актуальных научных проблем. «Многие отрасли современной науки, – считают В. Пушкин и В. Фетисов, – заинтересованы в раскрытии закономерностей интуиции. Незнание этих закономерностей затрудняет решение важных вопросов научной организации труда людей, занятых интеллектуальной деятельностью. Многие очень важные для современного человечества проблемы могли бы быть по-другому освещены, если бы была построена научная теория интуиции»»19 (с. 73–74).

В. Р. Ирина и А. А. Новиков отмечают, что «понятие «интуиция» выступает в настоящее время в двух значениях: традиционно-философском (гносеологическом) и современном – психоэвристическом. Данное обстоятельство послужило причиной возникновения среди философов определенного рода коллизии: одни из них решительно воспротивились современной интерпретации проблемы, другие, напротив, безоговорочно восприняли ее современную трактовку, не поставив даже вопроса об особенностях исторической и логической эволиции проблемы.» Далее В. Р. Ирина и А. А. Новиков пишут, что одним из первых обратил внимание на необходимость внесения ясности в данный вопрос В. Ф. Асмус, который писал: «Нельзя никому запретить называть «интуицией» способность изобрете-

19 Пушкин В.,Фетисов В. Интуиция и ее экспериментальное изучение // Наука и жизнь. 1969. № 1. С. 29.

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

ния и предшествующую доказательству способность предвидения. Но надо точно оговорить этот смысл понятия «интуиция» и отличить его от понятия о логически невыводимых элементах доказательства» (1965, с. 244). В. Ф. Асмус полагает, что интуиция есть форма непосредственного знания и что ко всем другим интерпретациям данного понятия философия не имеет никакого отношения. Данная точка зрения имеет как сторонников, так и противников, – отмечают В. Р. Ирина и А. А. Новиков. Сами же они не видят различий между понятиями «логически невыводимые элементы доказательства» и «предшествующая доказательству способность предвидения», так как первое вовсе не означает принципиальной невозможности последующего логического вывода данных, полученных интуитивным путем. Таким образом, считают В. Р. Ирина и А. А. Новиков, никакой дилеммы здесь нет, как нет и двух различных интуиций. Есть два аспекта исследования проблемы: философский и психологический (психоэвристический). О последнем подходе дальше и будет вестись речь.

Интуиция, как писал С. Михоэлс (1964), «является лишь сокращенным прыжком познания, за которым наука со своими доказательствами может плестись столетиями».20 Это эвристический процесс, связанный с мгновенным и ясным постижением истины на основе сведений, не связанных логически или недостаточных для получения логического вывода.

В 1921 г. в романе «Хулио Хуренито» И. Эренбург вложил в уста американского дельца зловещее пророчество о применении против японцев нового оружия массового уничтожения. «Японцы меня часто справшивают, – писал И. Эренбург, – почему в 1921 г., когда Япония была союзницей Америки, я написал, что новое смертоносное оружие американцы испробуют на японцах. Я не знаю, что им ответить. Почему в 1919 г., задолго до открытия Резерфорда, Жолио-Кюри, Ферми, Андрей Белый писал:

Мир рвался в опытах Кюри Атомной лопнувшей бомбой На электронные струи Невоплощенной гекатомбой.

Может быть, такие обмолвки связаны с природой писателя?» Характер таких «прозрений художника»… остается невыясненным и

необъясненным. В самом ли деле поэты «предвосхищают» открытия науки? Или все приведенные примеры – случайные совпадения? Надо подсчитать сбывшиеся пророчества, а также и ложные предсказания, о которых потом не вспоминают. Это позволило бы сопоставить вероятность и действительную частоту художественных прозрений.

Лук А. Н., 1978, с. 107–108.

бент (Berry, Brodbent, 1995); М. Рей и Р. Майерс (Ray, Myers, 1989) и др.) показывают, что интуитивный процесс разворачивается по принципиально отличной от логической схеме.

Как отмечает И. К. Орлов (2006), «раскрытие особенностей интуиции как познавательного процесса предполагает не только выделение множества проявлений данного фено-

20 Михоэлс С. Статьи, беседы, речи. М., 1964. С. 335.

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

Для многих из них (ученых. – Е. И.) несколько неожиданным оказалось столкновение с чрезвычайно широким, поистине безграничным семантическим диапазоном самого понятия «интуиция»: от смутного полуосознанного «предчувствия», близкого по своему характеру и форме проявления к психобиологическому инстинкту животных, до высших

«мгновенное восприятие» и даже «фантазия».

Ирина В. Р., Новиков А. А., 1978, с. 81.

Интуитивному принятию решения в современном мире придается большое значение. Неслучайно американский исследователь Каннеман (Каннеман Д., Словик П.,

Тверски А., 2005) получил Нобелевскую премию, причем в области экономики, за изучение интуитивного принятия решений людьми.

Эксперименты показали, что поиск пути решения задачи может не осознаваться. Могут не осознаваться и те признаки объекта, которые реально определяют его выбор испытуемыми (Hes E., 1965). Выявлено, что испытуемые могут применять правильный принцип решения задачи до того, как они в состоянии его вербализовать, т. е. до того, как они его осознали (Pickford, 1938).

Почти общим местом у поэтов оказывается утверждение, что творчество происходит у них как бы само по себе, под чью-то диктовку. Процесс поэтического творчества не удается произвольно вызвать, его результат не соответствует ожиданию, творчество приводит к перерождению человека, оно становится притягательным, как наркотик. Этап озарения у ученых является мгновенным против достаточно долговременных периодов вдохновения у поэтов. Озарение ученого направлено на заранее поставленную цель, тогда как у художника результат нередко уходит от цели. Наконец, подготовительный этап носит совершенно различный характер. Если у ученого он достаточно выражен и связан с сознательными попытками достижения цели, то у художника он, по-видимому, неотличим от суеты повседневной жизни. Собирание материала для поэмы является прообразом этой подготовительной работы, которая не служит достижению цели, а лишь заготавливает материал.

Ушаков Д. В., 2000, с. 224.

Художники XIX в. заявили следующее: произведение искусства вызывает эмоциональное воздействие вообще за счет чего-то неосознаваемого. «Художественное произведение, – говаривал еще Гёте, – приводит нас в восторг и в восхищение как раз той своей частью, которая недоступна для сознательного понимания»… Но для художников прошлого создание этой «неосознаваемой части» было уделом таланта и вдохновения, оно не выступало самоцелью. К XX в. художники стали искать в сфере подсознательного уже не только художественные средства, но и идеалы. Этим объясняется увлечение многих из них мистическими переживаниями, спонтанностью собственных реакций (в том числе достигаемых с помощью алкоголя и наркотиков) и даже творчеством душевнобольных.

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

В итоге многие из них поверили: главное, что нужно сделать в творческом процессе, – это «отключить интеллект» (пользуясь выражением немецкого абстракциониста Р. Гейгера).

Аллахвердов В. М., 2001, с. 98–99.

К этому феномену отношение у психологов неоднозначное. На протяжении большей части XX в. понятие интуиции ими игнорировалось, а систематические ее исследования не проводились (Claxton, 1998; Lieberman, 2000; Osbeck, 1999; Shirley, Lagan-Fox, 1996). Как пишет М. Либерман, интуиция воспринималась в лучшем случае как нечто мистическое и необъяснимое, а в худшем – то, что приводит к ошибкам. М. Бунге (1967) психологические представления об интуиции характеризовал как «коллекцию хлама», куда сваливаются те интеллектуальные механизмы, о которых неизвестно, как их анализировать. С этим нельзя не согласиться, если просмотреть понимание сущности интуиции, имеющееся у разных авторов.

Интуитивными считаются все явления, в основе которых лежит неосознаваемый когнитивный процесс. Такая позиция позволяет, например, Г. Клэкстону (Claxton, 2000) говорить о том, что животные и младенцы действуют исключительно на «интуитивном уровне». Д. Майерс (Myers, 2002) в качестве примеров интуиции приводит целый ряд автоматизированных навыков (таких, как печатание или вождение машины), иллюзии восприятия (например, известную иллюзию Мюллера – Лайера). Если считать, что любой неосознаваемый процесс – интуитивный, то, по нашему мнению, представление об интуиции становится универсальным, расплывчатым и включающим в себя разнородные явления. Представляется принципиально важным отказаться от подобного подхода и называть интуитивным только некоторую часть неосознаваемых процессов. Следовательно, возникает вопрос об особенностях интуитивного процесса и его отличиях от других неосознаваемых процессов.

Степаносова О. В., 2003, с. 136.

Несмотря на то что в 60-70-е гг. XX в. эта проблема стала в нашей стране привлекать внимание психологов (Гурова Л. Л., 1976; Гурова Л. Л. с соавторами, 1974; Кедров Б. М., 1969; Мирошхина Э. А., 1977; Налчаджян А. А., 1972; Поливанова Н. И., 1975; Теплов Б. М., 1961), до сих пор понятие «интуиция» не имеет однозначного определения, как, впрочем, и за рубежом (Goldberg, 1983). Традиционное и самое общее определение ее в западной психо-

логии следующее: «.это имеющиеся у нас знания, источник и способ получения которых мы не можем объяснить»(Vaughan, 1979). Интуиция определяется как «знание, которое окружено ореолом «правильности», но не имеет ясно артикулируемых причин своего возникновения» (Claxton, 1998), как непосредственное постижение, знание априори (Osbeck, 1999). Близка к этой точке зрения и позиция Д. Ширлей и Дж. Лэгэн-Фокс (Shirley, Lagan-Fox, 1996), которые понимают интуицию как чувство знания и уверенность в нем, возникшие на основе неадекватной информации без применения сознательного рационального мышления.

По Б. М. Теплову (1961), интуиция есть качественно своеобразный процесс, не подчиняющийся правилам логики в ее обычном смысле. Этой же точки зрения придерживаются Де Боно (De Bono, 1968) и Главса (Hlavsa, 1972). Б. М. Кедров (1969) понимает интуицию как случайную ассоциацию, как эффект пересечения ранее не связанных событий.

В исследованиях Л. Л. Гуровой с соавторами (1974), Н. И. Поливановой (1975), Л. Л. Гуровой (1976) показано, что специфика интуиции заключается в особенностях ориентиров поиска, объединяющих в комплекс разноплановую информацию, содержащих признаки раз-

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

ных модальностей – как поддающиеся логическому учету, формальные, так и выходящие за его пределы, неформальные.

Под интуицией в самом общем смысле мы понимаем эвристический процесс, состоящий в нахождении решения задачи на основе ориентиров поиска, не связанных логически или недостаточных для получения логического вывода. Специфическая сфера проявления интуиции – задачи с неопределенным условием, где в полной мере проявляется присущая мышлению человека способность к экстраполяции (дополнению имеющейся и предвосхищению еще неизвестной информации). Это не означает, что в решении задачи с определенным условием нет места актам интуиции – человек может, скажем, удачной догадкой предвосхитить решение, находясь на такой стадии анализа и логического рассуждения, когда объективно конечный результат еще не может быть получен.

Для интуиции характерен известный элемент непроизвольности, случайности возникновения интуитивного решения, быстрота появления гипотез и принятия решения, а также недостаточная осознанность тех оснований, которые лежат в основе выдвижения той или иной гипотезы (это, однако, не означает, что такие основания объективно не существуют в условиях задачи или что они чужды логике этой задачи).

…Мы присоединяемся к той концепции интуиции, которая предполагает наличие качественного своеобразия интуитивного мышления, и полагаем, что отличия интуитивного мышления от дискурсивного следует искать в специфических особенностях информационных процессов человека в акте интуиции. Эти отличия могут быть следующие: а) качественное своеобразие информации, используемой в ходе решения задачи, б) объем этой информации и в) способы ее переработки.

По характеру используемой информации решения, носящие интуитивный характер, принципиально не отличаются от решений, носящих аналитический характер.

В интуитивных решениях, несомненно, используется меньший объем информации, заключенный в условиях задачи, чем в решениях дискурсионно-логических. Видимо, это становится возможным благодаря тому, что человек черпает недостающую информацию из своего опыта, выходя за рамки непосредственно данной ему задачи. Однако слишком большой субъективный дефицит информации, отражающий неполноту условий задачи, в определенной степени тормозит проявление интуиции, делая интуитивные акты более дробными, управляющими меньшим шагом решения. Умеренный информационный пробел обусловливает более целостные спонтанные акты интуиции.

Мирошхина Э. А. 1977, с. 86, 93–94.

Согласно А. Менигетти, интуиция – это способность видеть те взаимосвязи и отношения, которые самым простым способом ведут прямо к цели. Это способ воспринимать и познавать реальность без объяснений; ресурс, предоставляющий дополнительный уровень информации, не поступающей из аналитической части мозга.

Такое понимание характерно для направления в изучении интуиции, идущего от моделей переработки информации. Согласно этому направлению, непосредственность постижения при интуиции – это только видимость, и в основе интуитивного результата лежит неосознаваемый процесс переработки информации.

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

М. Бунге (1962) и Уэсткотт (Westcott, 1962) полагают, что интуитивные процессы отличаются от обычных мыслительных процессов лишь своими внешними проявлениями: быстротой протекания и свернутостью.

Ребер (Reber, 1989) определяет интуицию как когнитивное состояние, которое возникает при определенных условиях и направлено на то, чтобы помочь человеку осуществить свой выбор и найти правильную линию поведения.

Исследование интуиции с самого начала наталкивается на специфическую трудность, связанную с тем, что слово «интуиция», войдя в язык философии и психологии из естественного языка, продолжает нести на себе смысловую нагрузку, которую оно приобрело в практике устной и письменной речи, где к нему обращаются с целью сказать о появлении некоего знания в уме человека, оставляя никак не объясненным происхождение этого знания. Более того, именно необъяснимость, непонятность, загадочность происхождения какого-то знания обычно и служит условием, при котором это знание называют интуитивным. Таким образом, необъяснимость интуиции представляется как ее непременный, обязательный признак. В философской традиции это выражается в трактовке ее как «непосредственного усмотрения истины». Однако непосредственность интуитивного знания надо понимать не в абсолютном, а в относительном смысле – как непосредственность лишь по отношению к субъекту, как субъективно переживаемую непосредственность. Она означает не отсутствие процессов, опосредующих возникновение интуитивного знания, а лишь их неосознанность.

Но не представленными в сознании субъекта могут быть самые различные механизмы его когнитивной деятельности. Это позволяет полагать, что интуиция многолика. Среди многообразия когнитивных механизмов, которые подпадают под имя интуиции, поскольку действие их субъект не осознает, можно выделить несколько основных типов:

1. Интуиция как инстинктивная реакция.

2. Диспозиционная интуиция (обусловленная бессознательными установками).

3. Перцептивная интуиция (продукт работы механизмов субсенсорного восприятия, «бокового зрения», апперцепции, образования гештальта).

4. Ассоциативная интуиция (презентирующая результаты неподконтрольной сознанию и зависящей от многих обстоятельств игры чувственными образами).

5. Логическая интуиция (свернутое умозаключение, «автоматизированное» логическое мышление).

6. Эвристическая интуиция (связанная с взаимодействием между чувственными образами и понятиями, в процессе которого на основе комбинирования образов формируются понятия (концептуальная интуиция) или с помощью понятий создаются чувственные образы (эйдетическая интуиция)).

Неосознанность как признак, объединяющий под именем интуиции в одну группу эти когнитивные механизмы, представляет собою их общую психологическую характеристику. Но в эпистемологическом отношении они существенно различаются. И чтобы снять флер загадочности, окутывающий интуицию, надо рассматривать ее не «вообще», а в каждом конкретном случае разбираться в том, какие из них работают.

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

Таким образом, интуитивность, понимаемая как непосредственность или неосознанность, есть психологический феномен, сопутствующий различным и весьма неоднородным по своей природе когнитивным процессам. Поэтому психологическое понятие интуиции может использоваться лишь в собирательном смысле, а не как обозначение некоторого особого, специфического способа получения знания.

Различные типы интуиции являются вполне доступными для рационального понимания элементами психической деятельности человека. Вдохновенные поэтические описания интуиции как таинственного «наития» при всей их прелести и изысканности не могут служить ориентирами для ее научного исследования. Время, когда философы и психологи строили концепции интуиции, упуская из виду различия между эпистемологическим, психологическим и «разговорным» ее толкованием, ушло в прошлое. В современной психологии представления об интуиции должны базироваться на рациональном истолковании ее механизмов и учитывать, что имя интуиции по традиции «навешивается» на существенно отличающиеся друг от друга когнитивные феномены.

Кармин А. С., 2007, с. 182.

В. Эгор (Agor, 1986) определяет интуицию как форму сжатого опыта, которую человек может использовать при принятии решения. Г. Клэкстон (Claxton, 1998) тоже рассматривает интуицию как непреднамеренное и неосознанное использование опыта для выполнения какой-либо сложной деятельности. В то же время Э. Бейлор (Baylor, 2001) считает, что интуитивное действие не является автоматизированным и быстрым благодаря накопленному опыту, хотя опыт вносит вклад в формирование интуиции как знания.

В последнее время в западной психологии наблюдается рост интереса

к изучению интуиции. Отчасти это обусловлено тем, что появился запрос на людей, которые могут принимать решения и действовать, полагаясь на свою интуицию. Например, Т. Питерс и Дж. Ватермен в 1982 г. отмечали, что десять лучших компаний в Америке поощряют использование интуиции и развитие интуиции в своей менеджерской среде (Johnston, Daumer, 1993). Профессионалы, которые способны формировать надежные интуитивные суждения, могут принести компании больше прибыли, чем те, действия которых носят только обдуманный характер. В ответ на вопрос, почему так происходит, обычно указывают на большое количество информации, с которой приходится иметь дело человеку, и на быструю смену событий, что приводит к необходимости действовать и принимать решения, не имея возможности тщательно обдумать ситуацию.

Степаносова О. В., 2003, с. 133.

Ф. Вауган (Vaughan, 1979) полагала, что интуиция проявляется на четырех уровнях:

1) физическом, ему соответствуют осознаваемые телесные ощущения, встречающиеся

в ситуации, в которой, казалось бы, нет причины думать о чем-то необычном;

2) эмоциональном; интуиция достигает сознания посредством чувств, например любовь с первого взгляда или нелюбовь к чему-то без видимой причины;

3) ментальном; проявляется через образы, с помощью которых человек способен делать точные выводы на основе несущественной информации;

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

4) спиритуальном, на котором достигается целостное понимание действительности, которое не зависит от ощущений, чувств и мыслей.

В XX в. в философии интуитивизма (А. Бергсон, Н. О. Лосский), психоанализе (З. Фрейд), феноменологии (Э. Гуссерль), философской антропологии (М. Шелер) интуиции в творческой деятельности отводится решающая роль. Для концепции интуитивизма характерна трактовка интуиции как скрытой в глубинах бессознательного первопричины творческого акта. К. Г. Юнг относит интуицию, наряду с мышлением и чувствами, к эктопсихической сфере психики и придает ей мистические свойства (1994, с. 19).

Барышева Т. А., Жигалов Ю. А., 2006, с. 103.

Неудовлетворенность объяснений механизмов творчества с помощью работы подсознания (неясно, каким образом рациональное знание возникает непостижимым для логического анализа путем; каковы механизмы инкубации) привела П. В. Симонова (1988а, б) к выдвижению гипотезы о том, что творческое начало в деятельности мозга представлено механизмами сверхсознания.

Сверхсознание (творческая интуиция) – это неосознаваемое рекомбинирование ранее накопленного опыта, которое побуждается и направляется доминирующей потребностью в поиске средств ее удовлетворения. В отличие от подсознательного сверхсознание создает никогда прежде не существовавшие проекты познания предмета изучения. При этом оно в отличие от подсознательных сновидений не сводится к случайному рекомбинированию хранящихся в памяти следов. Деятельность сверхсознания определяется ранее накопленным опытом и задачей, которую человек ставит сознательно, столкнувшись с той или иной проблемой. Сверхсознание обнаруживается в виде первоначальных этапов творчества, не контролируемых сознанием и волей. За сознанием при этом остается формулировка проблемы,

ее постановка перед познающим умом, отбор возникающих догадок, предположений, замыслов путем их логического анализа и с помощью практики в самом широком смысле слова, в результате чего выясняется их соответствие или несоответствие реальной действительности.

При этом П. В. Симонов отмечает, что «даже если художник пытается логически объяснить и обосновать свой выбор, к его словам следует относиться с большой осторожностью. Сверхзадача непереводима с языка образов на язык обычной логики, следовательно,

ее выбор принципиально не может иметь исчерпывающего логического обоснования. Здесь действует объективная закономерность, суть которой состоит в том, что сверхсознание (интуиция) всегда «работает» на удовлетворение потребности, устойчиво доминирующей в системе мотивов данной личности. Вот почему художественное открытие может сделать только тот, у кого мотивационной доминантой является потребность познать мир и сообщить о результатах своего познания зрителю (слушателю, читателю). Если художественная деятельность служит средством удовлетворения каких-то иных потребностей, связанных с карьерным положением, приобретением материальных благ и т. п., творческая интуиция будет работать в соответствующем направлении, подчас даже весьма успешно. Но подлинно художественные открытия здесь объективно невозможны» (1988б, с. 60).

Несводимость процесса научного творчества к логическим операциям отмечает, например, П. В. Копнин (1965), считая такое утверждение почти общепризнанным. Новые знания не только могут не следовать логически из предшествующих, но и вступать с ними в противоречие. «Скачок мысли в процессе открытия совершается интуитивно, и наука определенное время оперирует положением, истинность которого она

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

не может строго логически обосновать» (Копнин, 1965). Однако нельзя сказать, что такая позиция оказалась со временем единственной. Правильнее говорить о том, что в подходе к разрешению вопроса о закономерностях получения новых знаний до сих пор сохраняются две издавна существующие противоположные тенденции. Согласно одной, достижение нового знания есть плавный логический акт; другая связывает достижение нового знания с обязательным отступлением от ранее установленной логики, с вклиниванием интуитивного момента.

На стороне первой тенденции – практические успехи, наличие постоянно совершенствующегося логического аппарата, казалось бы, ведущего к «логике открытия». Это не единственный козырь «логической концепции». Многим она импонирует «строгостью» методологической позиции, твердым противостоянием интуитивизму. Чтобы не отдать всю логику на откуп иррационализма, надо понять логический механизм интуиции – этого требует, например, В. С. Бибер (1967).

На стороне второй тенденции – описания хода открытий, зафиксированные в истории науки, воспоминания многих творцов науки, не укладывающиеся в рамки логической концепции. Опираясь на них, сторонники второй тенденции утверждают, что процесс научного творчества не сводится к производству логических операций. Выводное знание, оказываясь новым, продуктивным, не является творческим. Путь к принципиально новым, творческим результатам лежит через интуитивные решения, процесс которых не осознается их созидателем.

Сторонники второй тенденции не отвергают, конечно, роли логики в научном открытии. Она необходима как на стадии его подготовки, так и на стадии разработки. Однако переход от первой стадии к последней осуществляется интуитивным путем, не сводимым к механизмам выводного знания.

Вместе с тем научный анализ интуиции до сих пор сводился в большинстве случаев лишь к описанию достигнутых с ее помощью результатов. И если ход логического вывода хорошо известен науке, то о механизме творческой интуиции наука почти ничего не может сказать. Это и есть главная причина, в силу которой понятие интуиции чаще всего оттесняется за грани науки.

Но если правы сторонники второй тенденции, то вместе с тем за грани науки оттесняется и один из центральных вопросов исследования научного творчества.

Возникает естественный вопрос: стоит ли отдавать «без боя» теоретическую интерпретацию интуиции на откуп мистическому интуитивизму? Не рациональнее ли попытаться изучить механизм интуиции с диалектико-материалистических позиций? Весьма вероятно, что этот механизм лежит не в сфере логического, а в сфере интимнопсихологического. Тогда выход в эту сферу и будет путем преодоления мистификации интуиции.

Пономарев Я. А., 1967, с. 156–157.

Ю. И. Филимоненко, О. Б. Торопова (2007) понимают интуицию как способность человека принимать эффективные решения в условиях, когда минимально необходимая информация по решаемой задаче отсутствует или внешние обстоятельства делают последовательный рациональный анализ всех «за» и «против» невозможным. Интуиция противо-

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

поставляется аналитическому, логическому способу познания и рассматривается как дополнительный к рациональному мышлению инструмент, обеспечивающий принятие человеком жизненно важных решений в сложных и напряженных ситуациях. Подчеркивается неосознаваемость процесса возникновения интуиции и наличие в ней аффективного оттенка. В то же время отмечается, что интуиция опирается на накопленный опыт, как осознаваемый, так и неосознаваемый (Agor, 1986). Интуиция субъективно воспринимается как догадка, предчувствие, внутреннее чутье (Bastick, 1982).

Многие ученые считают, что главными особенностями интуитивного процесса являются его неосознаваемость и быстрое протекание (Бруннер Дж., 1977; Бунге М., 1967; Гра-

новская Р. М., Березная И. Я., 1991; Тихомиров О. К., 2002; Simon, 1987).

Таким образом, обобщая различные взгляды на интуицию, можно заключить, что при-

знаками интуитивных процессов являются непроизвольность, непредсказуемость, моментальность, неосознанность, иррациональность, автономность, синергичность.

Интуиция есть компонент творческого воображения, поэтому она высоко ценится в сфере научных открытий (Bastick, 1982; Browers et al., 1990; Finke et al., 1992) и в сфере профессиональных решений (Ray, Meyers, 1989; Rockenstein, 1988). Следует, однако, иметь в виду, что интуиция может повести человека по неверному пути и оказаться источником систематически совершаемых ошибок при принятии решений (Bowers et al., 1990). И все же исследования показывают, что те менеджеры, которые опираются в принятии решений, связанных с большим риском, не только на анализ данных, но и на интуицию, добиваются больших успехов, чем те, кто не поступает так (Ray, Myers, 1989).

Считается, что интуиция проявляется в основном в состоянии вдохновения. Однако очевидно, что это далеко не так. Например, юристы полагают, что благодаря интуиции обеспечивается 41 % достижений в этой области, геологи называют цифру в 38 %, филологи – 31 %, математики – 27 %.

Специфика интуитивного процесса решения задачи проявляется в целостном, обобщенном способе решения, а именно: в расширении зоны поиска и имплицитном раскрытии межсистемных связей между исходными и искомыми данными; в раскрытии искомого как целого, а не в конструировании его из отдельных элементов условий; в выявлении менее явных содержательных признаков искомого в условиях многоплановой задачи.

Орлов И. К., 2006, с. 107.

Интуитивное умозаключение опирается на факты действительности. Это накопленные в нашем сознании разные, пестрые, часто логично не ассоциирующиеся друг с другом впечатления, которые нами не осознаются, но которые используются творческой фантазией. «Из всей суммы имеющихся знаний в каждый данный момент в фокусе сознания светится лишь небольшая их доля. О некоторых хранящихся в мозгу сведениях люди даже не подозревают», – пишет А. Г. Спиркин (1972, с. 188).

Запас приобретенных знаний, – отмечают В. Р. Ирина и А. А. Новиков, – создает неограниченный резерв человеческого познания. В результате этого источник интуитивного познания выступает в форме скрытого от самого субъекта, но уже имеющегося у него знания. Это знание авторы называют криптогнозой (от греч.kryptos – тайный, скрытый иgnosis

– знание), т. е. временно неосознаваемое знание, о котором человек и не подозревает и которое включает в себя весь предшествующий опыт субъекта, не используемый им ранее. Авторы предполагают, что именно в поле криптогнозы, являющейся результатом неосознанного отражения, скрыта гносиологическая природа интуиции. Криптогноза – это зашифрованное знание, а ключ от него – в интуиции.

Е. П. Ильин. «Психология творчества, креативности, одаренности»

сом, как «имплицитное научение» (Lewicki et al., 1992; Lieberman, 2000; Reber, 1989; Shirley, Lagan-Fox, 1996). А. Ребер (Reber, 1989), который ввел этот термин, понимал под ним «приобретение знания, которое в основном происходит независимо от сознательных попыток научиться и при отсутствии эксплицитного знания о том, что было приобретено». То есть это научение тому, как делать, происходящее на неосознаваемом уровне.

О. В. Степаносова (2003) считает, что имплицитное научение может вносить свой вклад в получаемое интуитивно знание, но это научение является лишь одним из факторов, приводящих к интуитивному результату. Между имплицитным научением и интуицией имеются существенные различия: имплицитное научение не осознается человеком, в то время как интуитивный результат осознается и артикулируется.

Интуитивное знание – это особый вид непосредственного знания, основанный на предшествующем опыте, опосредованный общественной практикой человечества, являющийся результатом внезапного, неосознанного усмотрения истины без предшествующего логического анализа и последующего логического доказательства на данном этапе научного исследования.

Ирина В. Р., Новиков А. А., 1978, с. 152–15.

Выделяют таситное знание, которое является разновидностью имплицитного знания, так как оно тоже получается неосознаваемо и не артикулируется. Это знание, приобретаемое в повседневном опыте (М. Полани ). Термин «таситное знание» используется для описания такого типа знания, обладание которым отличает успешного человека от неуспешного (Sternberg, 2000). Это знание о том, как делать, а не о том,что делать. Оно приобретается, как правило, без прямой помощи других. Некоторые авторы полагают, что таситное знание и интуиция настолько взаимосвязаны, что их трудно отличить друг от друга

(Brockman, Antony, 1998; Shirley, Langan-Fox, 1996). Общим у них является неосознавае-

мость причин и процесса возникновения обоих типов знания – таситного и интуитивного. Человек не способен объяснить в случае таситного знания, почему, действуя именно таким образом, он достигает успеха и как данный способ у него возник. Также и в случае интуиции человек не может объяснить свой выбор, кажущийся ему верным, и как у него возникло предчувствие. И таситное знание и интуиция основаны на опыте. Разница же между ними в осознаваемости и вербализуемости интуитивного знания и неосознаваемости и невербализуемости таситного знания. Таситное знание вносит свой вклад в интуитивный результат, но не тождественно ему, полагает О. В. Степаносова.

Источниками интуиции являются (Мазманян М. А., 1960):

а) непроизвольная память – непроизвольное закрепление неосознанных нами при восприятии впечатлений;

б) данные произвольного запоминания, которые мы решили основательно забыть; в) привычки и традиции, влияние которых на жизнь и сознание людей велико; г) подражание.

Интуиция выступает одним из способов взаимодействия с неопределенностью ситуации. Неопределенность, в которой проявляется интуиция, может выражаться как в неопределенности информации или исхода ситуации, так и в неопределенности предпочтений человека. Объяснить, почему данный выбор был наилучшим, можно только постфактум, когда стал известен исход, но не в момент возникновения интуитивного предчувствия (Thompson, Dowding, 2001).

Тема 9: Мышление как форма познавательной деятельности личности. Вопрос №3

Проблема неосознаваемых форм мышления. Интуиция. Установка

Тема 10: Фило- и социогенез мышления. Вопрос №1

Биологическая предыстория мышления человека. Развитие мышления в филогенезе. Основные направления исследования интеллекта животных– группа, этот вопрос объяснял Волчанский на лекции после семинара, это далеко не то же самое, что у меня. Но информация, которую я нашла,тоже здесь есть. НО мне кажется, что лучше про филогенез взять из лекции!
Проблема неосознаваемых форм мышления

Существуют неосознаваемые звенья мыслительного процесса - интуитивные формы мышления, означающие постижение истины вне рассуждений и обоснований, в каком-то ее непосредственном усмотрении. Особую роль они играют в решении сложных, нестандартных задач. С данным обстоятельством связано появление эвристики - науки о творческом мышлении. Выявлены, в частности, отдельные эвристики, своего рода психологические механизмы, обусловливающие решение творческих задач и соотносящиеся с представлением о методах, приемах их решения. К числу таких механизмов можно отнести: установление ситуативных отношений; отсечение неперспективных вариантов в выборе решения; сличение гипотез с реальными результатами; временный отказ от части условий и требований задачи; отказ от качественной определенности объектов с сохранением их отношений к другим объектам.

Приведем типичный пример интуитивного решения: «Изобретателю казалось, что он перепробовал все возможные комбинации известных ему технических приспособлений, проанализировал все способы решения своей задачи, а нужная конструкция не приходила в голову. Утомленный бесплодными поисками, он отвлекся и занялся другим делом. И вот однажды, когда он выполнял работу, никак, по-видимому, не связанную с мучившей его технической задачей, решение этой задачи вдруг возникло у него в голове без всякого усилия и напряжения»!. Подчеркнем, что человек в подобных случаях не может указать на какие-либо рассуждения, которые привели его к решению, тем более - сказать о той или иной эвристике, «сработавшей» в мышлении.

В школе Пономарева (Психология., 2006) проблема взаимодействия осознаваемого и неосознаваемого в решении творческой задачи конкретизируется как взаимосвязь интуитивного и логического компонентов. Интуитивное рассматривается как неосознаваемый уровень мышления, логическое - как высшая форма осознаваемого. Пономарев образно представляет связь данных компонентов в виде двух взаимно проникающих сфер, где выделенные структурные уровни решения расположены по степени осознания. Нижележащий уровень - это интуитивное неосознаваемое мышление; верхняя граница презентирует логический уровень, за которым идет строго логическое мышление, предельная форма которого - мышление компьютера. Переход от одного структурного уровня к другому отражает онтогенез и актуалгенез мышления. Первый этап в развитии мышления ребенка предполагает интуитивный способ решения, неспособность действовать в соответствии с задачей во внутреннем плане. Второй, где степень осознания выше, характеризуется возможностью решения во внешнем плане с помощью манипуляции с предметами, включаемыми в саму задачу. Третий этап предполагает возможность решения с помощью представлений. Четвертый характеризуется способностью подчинять представления требованиям словесно поставленной задачи, предполагая значительную степень осознания и владения правилами логики. Пятый этап - реализация способности к «самокоманде», обеспечивающая подчинение интеллектуальных действий логической оценке решения. В подходе Пономарева возможность решения задачи на определенном этапе может рассматриваться как интеллектуальная характеристика субъекта.

Изучение взаимодействия осознаваемых и неосознаваемых уровней решения творческой задачи было продолжено И.Н. Семеновым и С.Ю. Степановым (1983) в контексте исследования рефлексивной регуляции мышления. Последнюю авторы рассматривали как одно из условий продуктивности в решении творческой задачи, выделяя осознание ее предметного содержания и собственного отношения к ее решению. Было показано, что при неадекватной, нерефлексивной личностной позиции субъект решает творческую задачу как типовую, репродуктивную; при адекватной позиции он рефлексивно относится к своим действиям и соответственно решает задачу как продуктивную. При этом выделяются два вида рефлексии - интеллектуальная и личностная, каждая из которых реализует ряд специфических функций в решении. Это исследование предполагало решение дискурсивных задач: испытуемый «оречевлял» ход решения задач «на сообразительность» (головоломок). Было показано, что интеллектуальная рефлексия осуществляет планирование и контроль в решении. Личностная рефлексия также связывалась с реализацией регулятивных функций: она позволяла испытуемому терпимо относиться к своим ошибкам и поддерживать себя в процессе решения, не давая «угаснуть» познавательной мотивации. Одним из главных выводов данного цикла исследований стал вывод о роли рефлексии в решении: развернутая рефлексия как форма осознанной регуляции предшествует неосознаваемому инсайту.

В школе Тихомирова проблема осознаваемого и неосознаваемого приобрела особое значение в контексте анализа уровней регуляции мыслительной деятельности. Были проведены исследования роли мотивационно-эмоциональной (неосознаваемой) регуляции в решении творческой задачи. Например, в экспериментах Н.Б. Березанской (1978) было показано, что «принятие» образа творческой личности во время гипнотического сеанса меняет качество решения творческой задачи в сторону возрастания продуктивности и оригинальности за счет неосознаваемого изменения мотивации. Другие исследования (Васильев, Поплужный, Тихомиров, 1980; Виноградов, 1972) позволили сделать вывод о роли эмоциональной активации в структуре решения: эмоциональная активация, фиксируемая на записи КГР, предшествует обнаружению принципа решения - инсайту, выполняя эвристическую функцию, состоящую в сужении зоны поиска соответствующего задаче решения.

Проблемы операционально-смысловой регуляции как неосознаваемой формы мышления впервые особо изучаются в школе Тихомирова (1969, 1984). Яркой исследовательской находкой стали известные эксперименты с решением шахматных задач слепыми шахматистами. При этом осязательная активность игроков по переобследованию шахматных фигур выступила как индикатор бессознательной работы. Было показано, что поисковая активность, направленная на разрешение ситуации, носит неравномерный характер, предшествуя возникновению операционального смысла. В данных исследованиях инсайтное звено, направленное на поиск принципа решения творческой задачи, связывается с бессознательной работой, проявляющейся на уровне мыслительных операций как развитие невербализованных смыслов элементов ситуации.

В работах Матюшкина (2003) вопрос о неосознаваемом уточняется как вопрос об интуиции и ее роли в структуре решения. Обнаружено, что интуитивное звено становится возможным только при условии преобразования внешней ситуации в проблемную. Другое условие реализации интуитивного решения связано с познавательными характеристиками личности и предполагает интеллектуальный уровень подготовленности, позволяющий «присвоить» поставленную задачу. «Этот процесс иногда называется порождением проблемы» (там же, с. 214). Тогда в отношении личности можно выделить такую ее характеристику, как «пороги проблемности», подразумевая субъективную «чувствительность» к определенным проблемам. Задача становится для субъекта проблемной ситуацией благодаря наличию опыта, определяющего его значительные возможности в области ее решения. Например, специалист высокого уровня фактически неосознанно, «интуитивно» решает профессиональную задачу благодаря тому, что его профессиональный опыт носит «свернутый» характер. Это позволяет ему, не выводя проблему на уровень осознания, «чувствовать», где она кроется. Следующее условие связано с появлением в ходе решения творческой задачи особого мотивационного образования, которое можно назвать «проблемной доминантой». Она определяет легкость «вычерпывания» информации, подсказок, помогающих решению задачи. Это условие можно продемонстрировать на примере решения задач людьми творческих профессий, когда возникающая «проблемная доминанта» детерминирует поиск необходимого средства решения, позволяя его обнаруживать и сразу включать в решение. Одним из условий реализации интуитивного решения выступает «семантический потенциал» субъекта, выражающийся в «раннем» понимании смысла проблемы. Следующим условием выступает обязательное владение профессиональными языками как средствами выражения идеи, позволяющими эксплицировать интуитивное решение.

В рамках подхода Матюшкина к пониманию роли неосознаваемого в продуктивном решении мы сталкивается с расширением понятия «интуиция», включающим неосознаваемое мотивационное звено решения, возникновение «проблемной доминанты» и интеллектуальных компонентов, предполагающих наличие опыта, соответствующего задаче.

Представляется, что следствием понимания творческого мышления как предмета изучения, характерного для всех трех вышеуказанных подходов, является интерес к творческой личности. Во всех этих подходах изучение продуктивного мышления приводит к обращению в область исследования креативной, творческой личности.

Интуиция

ИНТУИЦИЯ (от лат. созерцание, видение, пристальное всматривание) - познание без видимого, осознанного участия, рассуждения, логических доказательств. Интуиция - своеобразное мышление, когда отдельные его звенья протекают бессознательно, ясно же осознается лишь полученный итог, результат. Интуиция позволяет быстро, почти *внезапно* находить правильное решение проблемы. Интуиция - компонент творческого процесса. Непосредственность быстрого усмотрения решения является следствием напряженного мышления, сознательных установок на поиск решения, активного воспроизведения большой суммы ранее накопленных знаний, свободного и непроизвольного обобщения впечатлений и образов. Интуиция зависит от общего развития личности, она индивидуальна и динамична. Информативные признаки (логические и чувственные) меняют свою значимость под влиянием эмоционального состояния и особенностей опыта. Сознательные и несознательные процессы, участвующие в интуиции, могут взаимодействовать, меняться местами, поддерживать друг друга или противодействовать

РЕБЯТ, ТЕМА УСТАНОВКА ХОРОШО НАПИСАНА В PDF ФАЙЛЕ «УСТАНОВКА» НА СТРАНИЦАХ 39-41 (текст в ворд не вставляется, иероглифы какие-то выходят). Но в принципе есть еще вот такая информация про установку и интуицию, но она не очень понятная:

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ИНТУИЦИИ И УСТАНОВКИ Е. ГЕРАСКОВ

Цель работы обозначить начальные положения построения теоретической модели, которая дала бы возможность найти одно общее объяснение двух фундаментальных экспериментальных исследований, до сих пор интерпретируемых отдельными теориями. Одно из них это исследование Д.Н. Узнадзе проблем установки. Другое - исследование, проведенное Я.А. Пономаревым и Ю.Б. Гиппенрейтер под руководством А.Н. Леонтьева . Этот эксперимент полнее всего теоретически осмыслен в работах Я.А. Пономарева, тем не менее некоторые положения требуют нового переосмысления.

Установление неоднородности результата действия человека, наличия в нем прямого и побочного продуктов, является основным положением в концепции Я.А. Пономарева. Прямой продукт действия отвечает сознательно поставленной цели, он осознан, и человек может его непосредственно использовать при организации последующей деятельности. Побочный продукт возникает независимо от сознательного намерения, под влиянием тех свойств предметов, которые включены в действие, но не являются существенными с точки зрения сознательно поставленной цели. Человек не способен сознательно использовать побочный продукт в дальнейшей деятельности; однако интуитивно опираться на такой продукт может .

Для иллюстрации наличия побочного продукта действия было проведено множество экспериментов . Приведем только один пример. Испытуемому дают три планки с нанесенными на них линиями, планки необходимо надеть на четыре шпильки так, чтобы концы линий совпадая друг с другом, образовали овал. Прямой продукт - овал, побочный продукт форма треугольника, которую образуют правильно расположенные планки. После решения задачи требуется нарисовать фигуру, полученную нанесенными на планках линиями Испытуемый легко воспроизводит ее. Однако затем он не может ответить на вопрос о фигуре, образованной планками (т.е. не может воспроизвести побочный продукт). Когда испытуемому дают те же самые планки, но без нанесенных на них линий, он оказывается способным восстановить их прежнее положение это означает, что побочный продукт отражен на неосознаваемом уровне.

Сама модель интуитивного решения создается с использованием задачи «четыре точки». На листе бумаги нанесены четыре точки, их необходимо соединить тремя прямыми линиями, правильное сочетание нужных линий повторяет расположение планок в задаче «овал». Таким образом, задачу «овал» можно использовать в качестве «подсказки» при решении «четырех точек». Модель интуитивного решения следующая: сначала испытуемому предлагается задача «четыре точки», после определенного количества неуспешных попыток решить ее ему дается задача «овал»; после ее решения снова - задача «четыре точки», и только теперь испытуемый может ее решить. На этом основании делается вывод, что при первых попытках решить задачу у испытуемого возникает поисковая, доминанта; в ситуации подсказки создается возможность опоры на побочный продукт, сформированный при решении подсказки. Именно это и приводит к решению задачи при ее повторном предъявлении. Однако сама постановка опыта не позволяет сделать подобный вывод, так как подсказка дается после того, как сформировалась доминанта. А это исключает возможность установить: опирается ли решающий задачу на неосознаваемый побочный продукт или этот продукт вполне осознается им. Для решения этого вопроса необходимо, чтобы после образования доминанты подсказка не появлялась в сознании, что привело бы к уверенности о неосознанности побочного продукта. Тогда был проведен такой опыт: сначала давалась подсказка, после ее решения - задача . В этом случае испытуемый не мог решить задачу. Из этого следует единственный вывод: главную роль в решении задачи играет появление подсказки в сознании - доминанта извлекает необходимую для решения задачи информацию из сознания.

В таком случае как можно объяснить результаты, полученные при задаче «овал»? Из самого эксперимента видно, что регистрируется не то, что осознается в момент решения задачи, а то, что зафиксировано в памяти после ее решения. П.И. Зинченко подчеркивал, что лучше всего запоминаются способы деятельности, непосредственно связанные с достижением цели, в то время как способы, не связанные прямо с целью или осуществляемые привычными, автоматизированными действиями, запоминаются плохо . Расположение планок является именно способом, не связанным прямо с достижением цели, поэтому оно не запоминается - усилия исследуемого лица направлены главным образом на нарисованные на планках линии .

Восстанавливание прежнего положения планок с не нарисованными на них линиями можно объяснить автоматизацией действий. По мнению Н.А. Бернштейна, в построении двигательного акта принимает участие целая иерархия уровней, причем осознается только ведущий уровень, фоновые уровни находятся в его подчинении и не осознаются. В начале автоматизации данного двигательного акта все коррекции производятся на ведущем уровне, после чего часть из них переходит на фоновые уровни. Характерно для этого перехода устранение зрительного контроля и его замена проприоцептивными . Это объясняет тот факт, что испытуемые справляются и без нарисованных на планках линий. Необходимо отметить, что манипуляции, производимые при решении задачи, довольно элементарные и поэтому большая часть действий в принципе автоматизирована, кроме того, подобные манипуляции с планками производятся до решения задачи, что еще больше способствует этому процессу . При таком положении даже однократного совершения действий достаточно для их автоматизации в необходимой для эксперимента степени. Установлено также, что результаты значительно улучшаются, когда действие по сборке планок повторяется три раза, что тоже характерно для автоматизации. Можно сказать, что манипуляция с предметами - не обязательное условие для возникновения интуиции. Вполне достаточно, чтобы человек только воспринимал данную ситуацию. Этот факт описан при совершении ряда открытий.

Можно дать другое объяснение сущности психических механизмов обусловливающих интуитивное открытие. Сформированная при первом предъявлении задачи проблемная доминанта не теряет своей связи с сознанием. После замены задачи с подсказкой она приобретает следящую активность и «следит» за совершающейся в нем работой, не принимая прямого участия в ней и не осознавая ее наличия .

Таким образом, при появлении в сознании необходимой информации доминанта может усвоить ее из сознания. Из эксперимента видно, что при усложнении подсказывающей задачи, а также когда испытуемый обладает большим опытом проблемная доминанта теряет свою следящую активность. В результате интуитивное решение становится невозможным. Это показывает, что доминанта включена в следящий уровень . Когда перед человеком возникает некоторая задача, в следящем уровне выводится информация, необходимая для ее решения, эта информация может быть использована сознанием, чем объясняется тот факт, что, если ввести в следящий уровень больше информации, она может вытеснить оттуда проблемную доминанту. Особенностью этой информации является то, что с ее помощью можно решить не только конкретную задачу, но и определенный круг близких по содержанию задач. В этом случае, следящий уровень функционирует по принципу изобилия информации. Чем это обусловливается? Явления в природе и в обществе, как известно, не имеют строгой детерминации . Поэтому данную ситуацию довольно редко можно повторить во всех ее деталях без какого-либо изменения. Детерминированная система не смогла бы успешно приспособиться к такой среде. Обилие информации в следящем уровне обеспечивает необходимую гибкость при изменении ситуации. Информацию, необходимую для решения определенного круга задач, назовем информационным комплексом (ИК); он представляет собой систему и имеет все характерные особенности системы . ИК отличается от проблемной доминанты тем, что теряет свою следящую активность после замены данного круга задач (здесь начинает действовать принцип экономии), в то время как проблемная доминанта, если в следящем уровне не включается большой объем информации, остается там, несмотря на изменение задачи,- это позволяет ей извлекать информацию из побочных деятельностей и явлений. Сам ИК при интуитивной модели решения превращается в проблемную доминанту.

Возникает закономерный вопрос: какова разница между установкой и ИК? Очевидно, у них очень сходные функции. Д.Н. Узнадзе определяет установку, во-первых, как целостное состояние субъекта и, во-вторых, как направленность на определенную активность . Как видно, ИК не имеет именно этой направленности и целостности. Возможность совершить определенные действия нельзя реализовать непосредственно, так как ИК не специализирован для конкретной ситуации. Эта специализация осуществляется благодаря формированию на базе ИК установки, которая представляет собой подсистему ИК. Для проверки этой гипотезы надо объяснить эксперименты, проведенные Д.Н. Узнадзе и его сотрудниками.

Во время опытов для фиксирования установки одну и ту же ситуацию повторяют многократно без каких бы то ни было изменений. Каждый раз при подаче объектов для сравнения на базе ИК формируется однотипная установка. В этом случае обилие информации в ИК, необходимое только при изменяющейся ситуации, оказывается уже лишним. Поэтому начинает действовать принцип экономии. ИК минимизируется, т. е. подсистемы, в которых нет необходимости, освобождают следящий уровень, причем остаются только те подсистемы, которые формируют установку. Таков, по нашему мнению, психологический механизм фиксирования установки. При смене ситуации в критическом опыте минимизированный ИК не может обеспечить формирование адекватной установки, в то же время по причинам, которые мы приведем дальше, выведение подсистем, в которых нет необходимости, из следящего уровня наталкиваются на затруднения. В результате этого поступающая информация обрабатывается неадекватной установкой, по причине чего возникает иллюзия.

Остановимся на двух типах иллюзии - контрастной и ассимилятивной. Как правильно подчеркивает Д.Н. Узнадзе, контрастная иллюзия возникает по причине того, что мы имеем дело с количественными явлениями . Допустим, что ИК содержит подсистему для восприятия количественных явлений, она состоит из трех компонентов: первый - для восприятия меньших величин, второй - для больших, третий - для равных величин. При фиксировании установки на неравные величины в ней принимает участие также подсистема количества, но только своими компонентами для больших и меньших величин. Компонента для равных величин находится в ИК в качестве резерва на случай эвентуального изменения ситуации. Но так как ситуации стереотипны, по принципу экономии эта компонента освобождает следящий уровень. В данном положении, когда разница между сравниваемыми величинами при фиксирующих опытах невелика, в критическом опыте возникает ассимилятивная иллюзия; когда эта разница увеличится, но остается еще недостаточной, чтобы вызвать образование адекватной компоненты, в установке наступает модификация. Обе составляющих компоненты меняются своими местами, по причине чего возникает контрастная иллюзия . Если эта гипотеза верна, то при фиксировании установки на равенство не должна возникать контрастная иллюзия, потому что в установке есть только компонента для равных величин. Опыт показывает, что при фиксировании установки на равенство возникает только ассимилятивная иллюзия .

Когда мы фиксируем установку в сфере гаптического восприятия, а в критическом опыте иллюзия проявляется в сфере зрительного восприятия, очевидно, что подсистема количества принимала участие в формировании двух ИК - гаптического и зрительного восприятия . Отсюда следует вывод, что одна подсистема может принимать участие в формировании разных ИК. Это заключение дает нам возможность объяснить возникновение качественных иллюзий.

Обратимся к эксперименту, в котором применяется нейтральный шрифт. Фиксирование установки производится с помощью слов, написанных латинским шрифтом. В критическом опыте подается русское слово «чурек», испытуемый читает его как «чупек» - русское «р» он читает как латинское «п» . Объяснение состоит в следующем: в критическом опыте начинается образование ИК, на базе которого необходимо выработать адекватную установку, но так как этот процесс затруднен, оба ИК (латинского и русского шрифтов) смешиваются, образуя диффузный ИК. Именно поэтому сформированная установка содержит подсистемы как одного, так и другого.

Само образование адекватного ИК затрудняется фактором, что в ситуации существует известная двойственность: буквы в слове можно принять как русскими, так и латинскими. Подобное положение существует и при количественных иллюзиях, например, наибольшая разница между диаметрами показываемых кругов - только 4 мм, кроме того, применяется и тахистоскоп. По мнению Д.Н. Узнадзе, одна и та же установка может лежать в основе одинаковых переживаний «близко стоящих друг от друга объективных содержаний». Это означает, что человек с помощью сформированной неадекватной установки не может определить, что данная ситуация не отвечает предназначению установки. Вместо освобождения следящего уровня от ИК, породившего ее, или дополнения необходимыми подсистемами установка приспосабливается к изменившейся ситуации (например, контрастная иллюзия). С другой стороны, по причине объективного изменения ситуации в следящем уровне начинается образование адекватных подсистем, но этот процесс затруднен неадекватной установкой, которая исключает свободное формирование необходимого ИК. Таким способом может наступить смешение подсистем разных ИК или же непрерывное вытеснение адекватной подсистемы из следящего уровня, например переход от контрастной иллюзии к ассимилятивной и наоборот на короткий срок наступает восприятие объектов как равных.

Итак, вернемся к интуиции. Когда впервые дана для решения задача «четыре точки», в результате неуспешных опытов начинается минимизирование ИК. Подсистемы, которые при попытках решить задачу оказались неэффективными, по принципу экономии освобождают следящий уровень. Таким способом связи в ИК, которые до этого были скрыты, освобождаются и поступают в сознание, т. е. охват поиска расширяется. Именно поэтому в эксперименте констатировано благоприятное влияние неуспешных опытов . Это дает возможность ИК, когда он остается в следящем уровне как проблемная доминанта интегрироваться с какой-либо подсистемой подсказки. Процесс интеграции приводит к возникновению нового ИК. Эти процессы, однако, могут протекать только в сознании, в следящем уровне возможно только сохранить необходимую информацию до ее поступления в сознание . Но если рассматривать это положение в контексте теории установки, саму доминанту, а также и установку нельзя осознавать непосредственно, а только опосредствованно, при помощи (физической) активности и объективно возникших содержаний сознания, порожденных на их основе .

Биологическая предыстория мышления человека. Развитие мышления в филогенезе. Основные направления исследования интеллекта животных. (то есть тот вопрос, который лучше взять из лекции)

Принцип развития - важнейший принцип научной психологии. Развитие психики может рассматриваться в филогенетяческом аспекте, историческом, онтогенетическом и функциональном. Предшествующие главы затрагивали главным образом функциональный аспект, который является ведущим при общепсихологическом рассмотрении. Познакомимся теперь кратко с другими аспектами рассмотрения мышления, и прежде всего с филогене­тическим. Эта задача с необходимостью заставляет нас обратиться к некоторым общим вопросам развития психики.

Психика человека - сравнительно поздний продукт развития, поэтому необходимо наиболее общие черты психического искать за пределами существования человека. Сразу же возникает вопрос: где именно? В истории человечества существовало представление о всеобщей одушевленности материи, которое, однако, было отвергнуто наукой. Высказывалось мнение, что психика свойственна всему живому (например, известный зоопсихолог Вагнер считал, что критерий психического - это раздражимость, а раздражимость присуща всему живому), существовало мнение о том, что психикой обладают лишь организмы, имеющие нервную систему. В настоящее время наиболее проработанной гипотезой относительно возникновения психики (и соответственно элемен­тарной формы отражения) является гипотеза А. Н. Леонтьева и А. В. Запорожца . Согласно этой гипотезе элементарной формой психического отражения является чувствительность - способность реагировать на раздражители, которые сами по себе не принимают участия в обмене веществ, но выполняют сигнальную, ориентирующую функцию (абиотические раздражителя). Этим чувствительность отличается от раздражимости, которую характеризуют именно реакции на биологически значимые раздражители. Чувствительность возникает у животных при переходе к жизни в вещно оформленной среде .

Любой живой организм характеризуется тем, что он для своего существования должен осуществлять обмен веществ с окружающей его природой. Обмен "веществ - одна "из фундаментальных характеристик жизни. Каждый живой организм предъявляет опре­деленные требования к окружающей среде. Если эти требования (например, приток определенных веществ) выполняются, то организм выживает, если нет, то погибает. Таким образом, отношение организма к среде с самого начала активно и избирательно: все. воздействия «классифицируются» на полезные и вредные, реакция на них различна. Вместе с тем организм животных относится к среде значительно более активно, чем организм растений, это выражается в поиске условий, предметов, необходимых для существования организма. Поиск выражается прежде всего в движении, перемещении, двигательном поведении. Альтернативой поиска является избегание вредных воздействий на организм. Требования организма превращаются в потребности. Потребность-это состояние нужды в чем"-то внешнем, что необходимо организму для поддержания своего существования. Необходимое далеко не всегда.находится в непосредственном окружении, поэтому нужно пред- . принимать некоторую цепь актов, чтобы до"быть, разыскать объект, который может удовлетворить потребность, нужно осуществлять собственное поведение. Поведение в свою очередь возможно только в том случае, если организм ориентируется в среде, т. е, реагирует не только на те воздействия, которые прямо «включены» в обмен веществ, но и учитывает "раздражители, которые лишь подготавливают их, предупреждают о возможности их появления (звук нельзя съесть, от слабого звука не умирают). Таким образом, происходит расширение и качественное видоизменение той области, по отношению к которой, организм реактивен. Те или иные воздействия на организм могут быть сигналами лишь в том случае, если они как-то связаны с воздействиями, прямо включающимися в обмен веществ, через них сигналы связаны с основными биологическими потребностями организма. Понятие «сигнальность» в биологическом и психологическом смысле обязательно подразумевает некоторое состояние потребности, по отношению к которому сигнальное воздействие и становится значимым, т. е. предупреждает о том, что могут наступить условия для удовлетворения или неудовлетворения той или иной потребности. Чувствительность есть форма отражения, организмом с помощью своих состояний некоторых особенностей окружающей среды. Появление у организмов способности ориентироваться по отношению к биологически нейтральным воздействиям и есть первоначальная форма психической жизни. Она возникает не случайно, а закономерно, как продукт усложнения взаимоотношения организма с окружающей средой, как аппарат, обслуживающий взаимодействие, играющий в нем активную роль. Психика жизненно необходима, выполняет активную роль в поведении. Для того чтобы ориентироваться, нужно учитывать особенности объектов, па отношению к которым осуществляется ориентировка, отражать их. Отражательная функция психики представлена в ее самой элементарной, первоначальной форме, какой и является чувствительность, т. е. способность к ощущениям.

Ориентировка в форме чувствительности существенно развивается в мире животных. Одно из "направлений развития заключается в переходе от общей недифференцированной (неспецифической) чувствительности к дифференцированной, специфической эта дифференциация идет по линии все более тонкой и избирательной реактивности по отношению к воздействиям внешнего мира, как бы представляющим различные классы энергии, различные типы воздействия: механические, термические, химические, оптические, акустические. Если говорить об ориентировке животных, представленной чувствительностью в целом, то можно сформулировать следующие положения. Развитие ориентировки происходит у животных в направлении все большей дифференциации, все большей тонкости, все более тонкого учета особенностей тех воздействий, по отношению к которым необходимо строить процесс ориентировки. Существенным фактором, определяющим это развитие, является биологическая значимость тех воздействий, которые выполняют функцию ориентиров. Именно значимость для жизнедеятельности организмов определяет степень интенсивности развития чувствительности по отношению к различным ориентирам. Различие в образе жизни порождает различия в развитии ориентировки у разных видов, разная чувствительность может доминировать у "представителей разных видов (обоняние, зрение и др.). Понятие «ведущая чувствительность» фиксирует известную соподчиненность различных видов чувствительности у данного конкретного вида. Итак, мир отражается животными иначе, чем человеком, по-разному, в зависимости от жизнедеятельности, от строения поведения организмов. Психическое отражение всегда активно, избирательно, обслуживает приспособительное поведение - в этом заключаются его наиболее общие особенности.

В связи с тем что психическое отражение возникает, развивается в структуре поведения, выполняя ориентирующую функцию, необходимо кратко познакомиться с основными характеристиками самого поведения. В самом общем виде поведение описывается как процесс активного взаимодействия организма с окружающей средой. Конечным результатом этого взаимодействия является приспособление организма к окружающей среде, к требованиям этой среды и удовлетворение собственных потребностей организма. Движение, как "уже отмечалось выше, одно из важнейших проявлений активного взаимодействия организма со средой. Существуют две основные формы поведения: врожденное и индивидуально-изменчивое.

Широкое распространение получил термин «инстинкт» для обозначения одного из видов поведения. Термин этот многозначен, поэтому важно кратко обозначить основные варианты его использования. "Первый (исторически) вариант связан с характеристикой поведения животных вообще (безотносительно к конкретным видам) в сравнении с поведением человека. Была выдвинута следующая формула: «Поведение человека разумно, а животные следуют своим инстинктам». Инстинкт - это альтернатива разумности. Инстинктивное поведение-это неразумное поведение, слепое, т. е. независимое от природы внешних конкретных условий. Инстинктивное поведение готово от рождения, ему не нужно обучаться, оно врожденно. В контексте интересующей нас проблемы филогенеза "мышления это означает, что мышление свойственно только человеку и по существу не имеет биологической предыстории. По мере накопления знаний о поведении животных термин «инстинкт» стал использоваться в более узком смысле. Стали говорить об инстинкте как об одной из разновидности поведения животных. Необходимость сужения значения термина возникла потому, что все увеличивающиеся наблюдения над поведением животных стали убеждать ученых в том, что поведение в общем-то не такое уж и слепое, что оно все-таки приспосабливается к требованиям окружающей среды, его и нельзя понять иначе, как приспособление к этим требованиям. Второй вариант использования термина: инстинкт-это врожденное поведение животных.

Существует еще третье значение термина «инстинкт», которое продолжает сохраняться в современной литературе и имеет прямое отношение к изучению психики человека. «Инстинкт» -иногда используется не для характеристики собственно поведения, а для характеристики движущих сил поведения. Говорят об «инстинктах» в смысле импульса к движению, поведению. Эта традиция сохраняется и в настоящее время. Когда некоторые ученые говорят об инстинкте. человека, то они ясно понимают, что готовое поведение у новорожденного обнаружить чрезвычайно трудно. Когда говорят о «пищевом инстинкте», «оборонительном инстинкте», «половом инстинкте», то термин «инстинкт» используется в значении, близком к понятию биологической или органической потребности.

Остановимся подробнее на второй трактовке «инстинкта» как одной из форм поведения животных. Выделение инстинкта как одной из форм поведения было прогрессивным, так как означало отказ от глобальных представлений о поведении животного вообще. Однако инстинкт как форма поведения оказался противопоставленным другой форме поведения - индивидуально-изменчивому поведению, "которое не существует в готовом виде у организ­ма, только что появившегося на свет, а формируется "в ходе его индивидуальной жизни. Теперь уже считали так: разумным является индивидуально-изменчивое поведение животных, разумным в том смысле, что строится с учетом внешних условий, которые меняются в жизни данного конкретного организма, на различных этапах его поведения, что оно адаптивно по отношению к меняющимся условиям.

Итак, разумность в широком смысле стали связывать с динамической или оперативной адаптацией организма к требованиям окружающей среды: не к тем глобальным требованиям, которые вообще обеспечивают выживаемость, воспроизводимость вида, а к тем, которые возникают сейчас, при решении данной конкретной задачи организмом. Что же касается врожденного поведения, то его по-прежнему продолжали трактовать как жестко «запрограммированное» и в этом смысле непластичное, не приспосабливающееся к требованиям среды. Инстинктивное поведение трактовалось как зафиксированная в истории развития вида форма приспособления (если угодно, решение типовых задач для данного вида). В XIX веке Ж.-А. Фабр, один из ученых, много сделавший для описания и изучения инстинктивного поведения, особенно настаивал на идее жесткости, неизменности инстинктивного поведения. Вот пример, ставший хрестоматийным: некоторые виды ос должны найти кузнечика и парализовать его, причем для этой парализации нужно нанести три укола в три пятнышка, которые имеются на спине кузнечика. Под этими пятнышками расположены соответствующие нервные узлы. У жертвы наступает паралич, в нее откладываются яйца, появляющимся из них личинкам гарантирована пища. Итак, нужно совершить укол в три заранее предопределенные точки. Убедительный пример очень жесткого поведения.

Казалось бы, теория жесткости, неизменности инстинкта получила убедительное подтверждение. Однако и приведенный выше пример был переосмыслен. Дополнительные "наблюдения поставили под сомнение исходные теоретические представления. Действитель­но, кузнечик является жертвой осы, она парализует кузнечика, сам процесс парализации осуществляется тремя фиксированными уколами. Однако если внимательно посмотреть на первую фазу - встречу осы и кузнечика, то можно легко обнаружить, что кузнечик не занимает позицию пассивного ожидания момента, когда ему нанесут эти три запрограммированных укола. Кузнечик сопротивляется, между ним и осой "возникает борьба, которая характеризуется, в частности, тем, что эти организмы, вступающие в борьбу, могут находиться друг по отношению к другу в самых различных вариантах пространственного взаимного расположения. Число этих вариантов столь велико, что заранее все их предусмотреть просто невозможно. Значит «легендарная» оса должна как-то приспосабливаться к текущему моменту, к тому положению, которое сейчас, в данный.момент, занимает в пространстве кузнечик. Без этого приспособления невозможно попасть в «три точки», потому, что они занимают все время разное место в пространстве.

Возникла идея, что элемент изменчивости, приспособляемости, пластичности есть и в любом акте поведения, даже в тех актах, которые интерпретировались как образцы жесткого, неадаптивного поведения. В этом смысле любой акт поведения разумен и его можно рассматривать как очень далекий, но все же прообраз будущей сложной мыслительной, разумной деятельности человека. Сегодня большинство ученых по существу не разделяют идею жесткой сепарации врожденного (инстинктивного) и индивидуально-изменчивого поведения. Текущая адаптация рассматривается как изменчивый компонент, реальное поведение любого живого-организма рассматривается как своего рода «сплав» врожденных, фиксированных компонентов и индивидуально-изменчивых компонентов целостного поведенческого акта. Остается, однако, проблема удельного веса, вклада каждого из этих компонентов, представленности «разумности» (в широком смысле) в целостном поведении. Это определяется особенностями образа жизни организмов (применительно к виду). В структуре, поведения отдельной особи существенную роль играет актуальное состояние потребности: чем выше уровень возбудимости нервных центров, соответствующих тем или иным биологическим потребностям, тем более высок удельный вес врожденных, готовых компонентов поведения, тем менее оно «разумно». Наоборот, при сравнительно низком уровне возбудимости могут доминировать индивидуально-изменчивые компоненты. Вместе с тем большинство последователей подчеркивает трудность ясного различения врожденного и индивидуально-изменчивого в поведении (и при внутриутробном развитии организм уже испытывает воздействие окружающей среды). В настоящее время накапливается все больше фактов, показывающих, что врожденным является не само по себе поведение, а некоторые предпосылки, готовность к поседению определенного рода (ярким примером может служить реакция следования).

Поведение может анализироваться безотносительно к соотношению врожденного и индивидуально-изменчивого, в аспекте его общего строения. Такой анализ позволяет лучше понять, в чем заключается своеобразие сознательной деятельности человека по сравнению с самым сложным поведением животных. Поведение направлено на удовлетворение некоторой потребности (пищевое, оборонительное, сексуальное). Сложное поведение (например, пищевое) включает в себя отдельные поведенческие акты, которые выделяются по признаку достижения биологически важных результатов, которые являются, однако, промежуточными этапами на пути полного удовлетворения потребностей, лежащих в основе данного поведения. В пищевом поведении вычленяются такие акты, как поиск пищи и овладение добычей (особенно, когда она сопротивляется). Сложное поведение всегда двухфазно. Процессы ориентировки строятся иначе на разных фазах поведения: может происходить смена ведущей чувствительности.

Поиск объектов в свою очередь может быть разного типа, в зависимости от степени специализированности поиска, степени его ограниченности определенным кругом объектов, на которые направлен этот поиск. Поисковое поведение характеризуется также фиксированностью или вариативностью способов, используемых при организации поиска. В звене овладения добычей можно выделить относительно самостоятельные акты поведения: подстораживание, ожидание (настройка), подкрадывание, преследование. Поведение имеет иерархическую организацию, в основе которой лежит иерархия биологических потребностей. Иерархия эта меняется в течение жизненного цикла у одного и того же организма, что ведет к перераспределению ранга сигнальности раздражителей. Поиск объекта потребности часто должен начаться до его реального обнаружения. Первая фаза такого поиска вызывается теми сигналами, которые поступают от внутренних органов и которые связаны с интероцепцией. Активность организма не заключается в том, что он лишь пассивно ждет, когда появится объект, удовлетворяющий потребность; она проявляется в поиске объектов, которые еще только могут стать предметами потребностей, в этом проявляется относительная автономность поведения по отношению к среде.

Остановимся подробнее на той форме поведения, когда доминируют индивидуально-изменчивые его компоненты. Его обычно называют научением. Исследования научения образуют большую главу экспериментальной психологии. Один из ставших классическим методов состоит в выработке навыка безошибочного прохождения через лабиринт, т. е. искусственную среду. Поведение и при прохождении лабиринта описывается по затратам времени и числу случаев попадания в тупики. Особенность экспериментов с лабиринтами, как и многими другими ситуациями научения, заключается в том, что одна и та же задача, ставится перед поведением животного неоднократно. Описан феномен постепенности выработки навыка (уменьшения числа ошибок и затрат времени) и его различной устойчивости. Специальный интерес представляют опыты с научением в однократно организуемой ситуации. Например, в лабораторном помещении находятся две кормушки. В одну из них на глазах у собаки, которая в этот момент удерживается от движения, прячут мясо (а затем незаметно подменяют его на сухарный порошок). Получив свободу передвижения собака устремляется к кормушке, обнаруживает там сухарный порошок, отказывается его есть и продолжает поисковое поведение. Собака, которой предварительно не показывали мясо, «спокойно» ест сухарный "порошок. Феномен отказа от объекта, который в принципе может удовлетворить пищевую потребность организма, свидетель­ствует, что до начала поиска (в результате показа экспериментатора) формируется некоторое психическое отражение предмета потребности. Называют его по-разному: «образ», «схема», «ожидание», «познавательная карта», «установка», «акцептор действия». Формируется же оно в условиях однократного показа. Временной параметр - важная характеристика процессов ориентировки: постепенно или быстро (практически мгновенно) ориентируется организм в ситуации перед тем, как приспособить к ней свое поведение. Феномен быстрой ориентировки, описанный первоначально применительно к высшим животным, оказался достаточно распространенным в животном мире, он встречается у птиц, элементы мгновенной ориентировки есть даже у насекомых.

Психическое отражение, возникающее у животных и принимающее участие в управлении приспособительным поведением, неоднородно. Можно выделить несколько параметров, по которым различают виды этого отражения: а) модальность воздействия (химическая, механическая, температурная рецепция), б) степень сложности того воздействия, по отношению к которому организм проводит ориентировку (отражение отдельных свойств, отражение целостных вещей, отражение сложных отношений между теми или иными воздействиями внешнего мира). Интеллектуальное поведение животных - это форма индивидуально-изменчивого поведения, наиболее выраженного у высших животных, но представленного в зачаточной форме не только у антропоидов. Экспериментальные исследования решения задач животными, которые вытеснили первоначальные антропоморфные представления б «способности к рассуждению у животных», привели к дифференциации двух представлений: поведение путем проб и ошибок и поведение, основывающееся на понимании, т. е. схватывании отношений. «Пониманием» назывался учет свойств ситуации, а поведение, строящееся на основе этого учета - разумным. В качестве критерия разумного поведения В. Кёлер использовал следующий признак: возникновение всего решения в целом в соответствии со структурой поля. «Разумное» поведение противопоставлялось случайному. Впоследствии произошло объединение этих крайних точек зрения. Так, Р. Вудвортс писал: «В любой ситуации, которую можно называть проблемной, это схватывание никогда не бывает с самого начала полным. Ситуация должна быть исследована, а это редко может быть сделано без передвижений и манипулирования. Но даже при первом взгляде на ситуацию общие очертания пробле.мы вскрываются в достаточной мере, чтобы до известной степени ограничить область исследования и манипулирования» .

Выражение «разумное поведение животных» имеет двоякий смысл: «разумное» в смысле адаптивное, в этом смысле всякое индивидуально-изменчивое поведение разумно, элементы разумности есть даже в инстинктивном поведении. В более узком смысле разумным называют подвид индивидуально-изменчивого поведения, так называемое интеллектуальное поведение животных. Классическими стали исследования И. П. Павлова, Н. Н. Ладыгиной-Коте, В. Кёлера и других исследователей. Для В. Кёлера разумность поведения в этом более узком значении слова состоит в использовании обходных путей (идти от приманки, чтобы затем к ней приблизиться), в использовании «орудий», в «изготовлении орудий». Как уже отмечалось, интеллектуальное поведение связано с отражением отношений в ситуации, со скоростью ориентировки. Биологический смысл последней понятен: есть поведенческие задачи, которые нельзя решать путем многократных проб (нельзя методом проб и ошибок убегать от хищника - одна ошибка может стоить жизни). К предпосылкам интеллектуального поведения относят предшествование ориентировки по отношению к непосредственным двигательным пробам, достаточно длительное сохранение в памяти следов внешних воздействий. Разумность поведения проявляется также в феноменах предвосхищения, экстраполяции. Собака, перебегающая дорогу, должна предвосхитить положение движущегося автомобиля к моменту пересечения траекторий, их движения. Самым сложным проявлением интеллекту­ального поведения, по-видимому, остаются опыты с изготовлением орудий: при соединении одной палки с другой вычленяется новое свойство составной палки - быть орудием, вычленяется свойство палок соединяться. Начинает развиваться такая область психиче­ского отражения внешнего мира, которая связана не просто с учетом имеющихся в среде ориентиров, но с активным выявлением их в ходе специально выделяющихся в поведении актов. По мнению К. Э. Фабри , ранее выделявшиеся критерии интеллекта уже не применимы к одним лишь антропоидам, а «расплываются» в поведении и других высших позвоночных. Качественное своеобразие поведения антропоидов К. Э. Фабри усматривает в развитии манипулятивной активности обезьян, позволяющей им улавливать не только наглядно воспринимаемые связи между предметами, но и знакомиться со строением (в том числе и внутренним) объектов манипулирования. Зрение у обезьян также «воспитываемо» мышечным чувством. Обезьяны (во всяком случае человекообразные) способны, как считает К. Э. Фабри, усмотреть и учесть причинно-следственные связи и отношения, но только наглядно воспринимаемые, «прощупываемые» физические (механические) связи.

Интересное направление развития ориентировки связано с. групповым поведением и взаимодействиями между особями. Осуществляется взаимная ориентировка организмов, в том числе, по отношению к их движениям, позам, имеют место коммуникации относительно результатов ориентировки в предметном мире: например, количество витков в танце пчелы зависит от того, на каком расстоянии, в каком направлении и какого характера пища была обнаружена. Средства- коммуникации между особями достигают в мире животных значительного развития. Если проводить сравнение с человеческими формами звуковой коммуникации, то известным грубым аналогом может служить "крик. Крик есть вы­разительный акт, объективно несущий информацию о состоянии организма и через это о некоторых особенностях ситуации, вызвавшей это состояние, именно поэтому он позволяет другим особям ориентироваться не только в состояниях организма, но и в некоторых особенностях ситуации. Ориентировка в выразительных ^И движениях других особей (поза, направление взгляда) обслуживает иерархические взаимоотношения в группе особей (например, нельзя горилле смотреть прямо в глаза).

Интуиция, Бессознательное,Творчество.

Что же такое - научное предвиденье, озарение учёного, прозрение поэта, интуиция писателя? Вопрос вопросов. Каким образом приходит человечеству новое знание? Как знание будущих событий влияет на настоящее? Зачем людям давать знания будущего, если нет веры...

В 1998 году исполнилось 100 лет со дня выхода книги Моргана Робертсона (1861-1915) «Тщетность», или гибель «Титана». За 14 лет до крушения «Титаника» автор почти в точности описал «катастрофу века» и за это был многими прозван Нострадамусом XX века.Но это произошло только после того, как события развернулись в реальности, поразив воображение огромным количеством совпадений произошедшего и художественного вымысла автора.

Пророчество Моргана Эндрю Робертсона не исчерпывается историей с «Титаником». В 1914 году он публикует фантастическое произведение «За пределами спектра», описывающее... войну США с Японией! Более того, ему удалось предугадать, что японцы первыми нападут на американские базы на Гавайях и Филиппинах. К сожалению, точного времени описываемых событий Робертсон не назвал.

Есть ли законы, описывающие творчество?

Давайте обратимся за помощью к специалистам. Ниже - фрагменты книги профессора Е.П.Ильина «Психология творчества, креативности, одаренности»

"Если мы понимаем творчество, как процесс, результат которого невыводим из исходного состояния, то кажется, что на этот вопрос следует дать скорее отрицательный ответ. Если законом могут быть описаны детерминированные процессы, то есть ли шанс описать с помощью законов творчество, недетерминированное предпосылками?

…Существуют аргументы в пользу той точки зрения, что человеческое творчество тоже должно быть описано как сочетание общей детерминированной направленности и случайного, аналогичного мутации в теории эволюции. Для аргументации в пользу этой точки зрения рассмотрим проблему роли бессознательного в творчестве, выявляемую в самоотчетах творческих людей о процессах их творчества. Что же существует такого в бессознательном, что делает его преимущественно важным в творчестве?

Ответ, который может быть предложен, заключается в том, что сознание связано с упорядоченностью, а бессознательное - с хаосом. Сознательные процессы выступают в качестве упорядоченной силы, задающей направление развитию знаний, а момент возникновения нового, близкий по своей сути биологическому понятию мутации, оказывается лишенным сознательного контроля ...

Осознание появляется там, где наши знания и схемы действия хорошо структурированы. В поле нашего сознания попадают такие элементы нашей мысли, которые мы связываем для достижения цели. Осознанный уровень не допускает мутаций, он связан с сохранением и гармонизацией. Сознание, вернее мыслительные процессы, попадающие в поле сознания, возможно, выполняют консервативную функцию. Они служат применению готовых способов решения задач к относительно новым ситуациям. Ушаков Д. В., 2007, с. 262

Ч. Ломброзо (2006) описывает многочисленные случаи подсознательной работы мозга в состоянии сна или состоянии бодрствования, близком ко сну: «Беттинелли называет поэ тическое творчество сном с открытыми глазами, без потери сознания, и это, пожалуй, спра ведливо, так как многие поэты диктовали свои стихи в состоянии, похожем на сон. Гёте тоже говорит, что. он сам сочинял многие из своих песен, находясь как бы в припадке сомнамбу лизма. Клопшток сознается, что, когда он писал свою поэму, вдохновение часто являлось к нему во время сна. Во сне Вольтер задумал одну из песен Генриады, Сардини - теорию игры на флажолете, а Секендорф - свою прелестную песню о Фантазии. Ньютон и Кардано во сне разрешали математические задачи. Муратори во сне составил пентаметр на латинском языке много лет спустя после того, как перестал писать стихи. Говорят, что Лафонтен сочи нил басню «Два голубя», а Кондильяк закончил лекцию, начатую накануне» (с. 26-27).

Проблема бессознательного в творчестве занимает в настоящее время во многих нау ках (психологии, искусствознании, литературоведении, нейрофизиологии и пр.) большое место.

Высказывается даже точка зрения, что без проявления бессознательного творчество невозможно . Более того, в отношении художественного творчества утверждается, что если художник способен вербализовать замысел своего произведения , определить его смысл, т. е. осознать его, - тем самым он это произведение либо разрушает (если осознание замысла произошло еще в процессе формирования образа), либо выявляет (если произведение уже создано) его фальшивую «псевдохудожественную» природу (Frolich, 1966).

М. Арнаудов (1970) отмечает, что многие поэты и художники подчеркивали бессознательную активность духа в творческом процессе. Можно привести некоторые наиболее характерные высказывания. А. де Виньи: «Я свою книгу не делаю, она сама делается. Она зреет и растет в моей голове как великий плод»; В. Гюго: «Бог диктовал, а я писал»; блаженный Августин: «Я не сам думаю, мои мысли думают за меня»; Микеланджело: «Если мой тяжелый молот придает твердым скалам то один, то другой вид, то его приводит в движение рука, которая держит его, направляет и руководит им: он действует под давлением посторонней силы» и т. д.

В момент творчества, непроизвольной активности психики, человек совершенно не способен управлять потоком образов, произвольно воспроизводить образы и переживания. Художник бессилен восполнить пробелы творческой фантазии. Образы зарождаются и исчезают спонтанно, борются с первичным замыслом художника (рационально созданным планом произведения), более яркие и динамичные образы вытесняют из сознания менее яркие. То есть, сознание становится пассивным экраном, на который человеческое бессознательное отображает себя.

Выделяют также три формы неосознанной творческой активности мозга - надсозна ние, подсознание и предсознание.

Надсознание (или, по определению К. С. Станиславского, сверхсознательное) - не поддающийся волевому контролю уровень психической активности человека при решении им творческих задач. По К. С. Станиславскому - это высший этап творческого процесса, который П. В. Симонов (1993) понимал как механизм творческой интуиции, благодаря кото рому происходит рекомбинация прежних впечатлений.

Подсознание включает в себя неосознанные побудители творческой активности и нео сознанные регуляторы способов выполнения действий (операционные установки, стерео типы, автоматизмы).

Предсознание - промежуточное звено между сознанием и бессознательным человека, отражающее «назревшие тенденции», или, как писал Л. С. Выготский, это «не мысль, а ее интонация».

Творец всегда испытывает замешательство при попытках объяснить причину, источник своих фантазий. С. О. Грузенберг (1923) выделяет несколько вариантов объяснения художниками творческой одержимости.

Наиболее распространены «божественная» и «демоническая» версии атрибуции причины творчества . Причем, художники и писатели принимали эти версии в зависимости от своего мировоззрения. Если Байрон полагал, что в человека вселяется «демон», то Микеланджело полагал, что его рукой водит Бог: «Хорошая картина риближается к Богу и сливается с ним».

Следствием этого является тенденция, наблюдаемая у многих художников, к отречению от авторства. Поскольку писал не я, а Бог, дьявол, дух, «внутренний голос» (у П. И. Чайковского), то творец осознает себя, как, например, Моцарт, инструментом посторонней силы: «Я тут ни при чем».

Я. Парандовский на основе анализа многочисленных случаев утверждает: «Есть писатели, для которых изданная книга как бы перестает существовать». Дружинин В. Н., 1999, с. 162

Для меня не подлежит сомнению, что наше мышление протекает в основном минуя символы (слова) и к тому же бессознательно. Эйнштейн А., 1965, с. 133.

В бессознательном находится проблема, о которой сознание и не знало. Иванов М. В., 2001, с. 117.

Одним из основных психологических феноменов бессознательного в творческом про цессе выступает интуиция. Термин «интуиция» происходит от латинского intuito rapido e pronto, т. е. «быстро увиденный», от латинского глагола intueri, означающего «видеть вну три», «пристально, внимательно смотреть».

Проблема интуиции привлекала внимание философов с давних пор. Интересующиеся этим аспектом учения об интуиции могут обратиться к книге В. Р. Ириной и А. А. Новикова (1978), выдержка из которой о взглядах на интуицию А. Бергсона (1859-1941), создавшего философскую систему интуитивизма, приводится ниже.

По мнению Бергсона, в процессе эволюции интуиция была принесена в жертву интеллекту , и прежде всего в сфере материального производства. Подавленная интеллектом, сочувственно констатирует философ, интуиция становится похожей на угасающую лампу, вспыхивающую в самые критические моменты жизни человека, проясняющую «ночную тьму, в которой оставляет нас интеллект». Интуиция важна как первоисточник, затем потребность в ней отпадает и функцию организатора мысли берет на себя диалектика (т. е. рациональное мышление), которая лишь разъясняет deteutre интуиции. В свою очередь, с помощью диалектики интуиция способна проникнуть в любые системы, где диалектика служит ей чем-то вроде пробного камня; но интуиция, считает философ, безусловно выше диалектики.

И все же, отдавая дань интеллекту, Бергсон твердо, хотя и не всегда последовательно, проводит главную мысль о том, что интуиция безоговорочно главенствует во всей духовной жизни человека и в конечном счете направляет всю его деятельность. Духовную сущность человека можно постичь, лишь «погрузившись» в интуицию и перейдя от нее к интеллекту, тогда как от интеллекта мы никогда не можем перейти к интуиции. Ирина В. Р., Новиков А. А., 1978, с. 53.

По поводу того, что интуиция является центральным звеном творческого процесса , в начале XX в. у отечественных ученых было полное единодушие (Д. Н. Овсянико-Куликов ский, Б. А. Лезин, М. А. Блох и др.). Однако в начале 30-х гг. в связи с идеологическими партийными установками понятия «бессознательное», «интуиция» стали жестко критико ваться. К середине 30-х гг. XX в. представление об интуиции исчезло из советской психологии и философии. Поведение человека объявлялось целиком сознательным, а творчество стало рассматриваться как сознательный труд (Рубинштейн С. Л., 1940, 1946). Л ишь в 1957 г. в работе И. С. Сумбаева понятие «интуиция» вновь появляется как отра жение подсознательной деятельности, преобладающей на начальных этапах творчества .

В. Ф. Асмус полагает, что интуиция есть форма непосредственного знания и что ко всем другим интерпретациям данного понятия фило софия не имеет никакого отношения. . Есть два аспекта исследования проблемы: философский и психологический (психоэвристический). О последнем подходе дальше и будет вестись речь.

Интуиция , как писал С. Михоэлс (1964), «является лишь сокращенным прыжком познания, за которым наука со своими доказательствами может плестись столетиями». Это эвристический процесс, связанный с мгновенным и ясным постижением истины на основе сведений, не связанных логически или недостаточных для получения логического вывода.

В 1921 г. в романе «Хулио Хуренито» И. Эренбург вложил в уста американского дельца зловещее пророчество о применении против японцев нового оружия массового уничтожения. «Японцы меня часто спра шивают, - писал И. Эренбург, - почему в 1921 г., когда Япония была союзницей Америки, я написал, что новое смертоносное оружие американцы испробуют на японцах. Я не знаю, что им ответить. Почему в 1919 г., задолго до открытия Резерфорда, Жолио-Кюри, Ферми, Андрей Белый писал:

Мир рвался в опытах Кюри

Атомной лопнувшей бомбой

На электронные струи

Невоплощенной гекатомбой.

Может быть, такие обмолвки связаны с природой писателя?» Характер таких «прозрений художника»… остается невыясненным и необъясненным. В самом ли деле поэты «предвосхищают» открытия науки? Или все приведенные примеры - случайные совпадения? Надо подсчитать сбывшиеся пророчества, а также и ложные предсказания, о которых потом не вспоминают. Это позволило бы сопоставить вероятность и действительную частоту художественных прозрений. Лук А. Н., 1978, с. 107-108.

Результаты исследований многих авторов (Гурова Л. Л., 1976; Д. Берри и Д. Э. Брод бент (Berry, Brodbent, 1995); М. Рей и Р. Майерс (Ray, Myers, 1989) и др.) показывают, что интуитивный процесс разворачивается по принципиально отличной от логической схеме.

Для многих ученых несколько неожиданным оказалось столкновение с чрезвычайно широким, поистине безграничным семантическим диапазоном самого понятия «интуиция»: от смутного полуосознанного «предчувствия», близкого по своему характеру и форме проявления к психобиологическому инстинкту животных, до высших форм творческого мышления, имеющих место в науке и искусстве.

По современным представлениям, интуиция - это и «ид знания», и «специфическая способность», и «особое чутье», и «догадка», и «мгновенное восприятие» и даже «фантазия». ина В. Р., Новиков А. А., 1978, с. 81.

Интуитивному принятию решения в современном мире придается большое значение.

Неслучайно американский исследователь Каннеман (Каннеман Д., Словик П., Тверски А., 2005) получил Нобелевскую премию, причем в области экономики, за изучение интуитивного принятия решений людьми.

Эксперименты показали, что поиск пути решения задачи может не осознаваться. Могут не осознаваться и те признаки объекта, которые реально определяют его выбор испытуе мыми (Hes E., 1965). Выявлено, что испытуемые могут применять правильный принцип решения задачи до того, как они в состоянии его вербализовать, т. е. до того, как они его осознали (Pickford, 1938).

Почти общим местом у поэтов оказывается утверждение, что творчество происходит у них как бы само по себе, под чью-то диктовку. Процесс поэтического творчества не удается произвольно вызвать, его результат не соответствует ожиданию, творчество приводит к перерождению ч еловека , оно становится притягательным, как наркотик . Этап озарения у ученых является мгновенным против достаточно долговременных периодов вдохновения у поэтов. Озарение ученого направлено на заранее поставленную цель, тогда как у художника результат нередко уходит от цели.

Наконец, подготовительный этап носит совершенно различный характер. Если у ученого он достаточно выражен и связан с сознательными попытками достижения цели, то у художника он, по-видимому, неотличим от суеты повседневной жизни. Собирание материала для поэмы является прообразом этой подготовительной работы, которая не служит достижению цели, а лишь заготавливает материал. Ушаков Д. В., 2000, с. 224.

Художники XIX в. заявили следующее: произведение искусства вызывает эмоциональное воздействие вообще за счет чего-то н еосознаваемого. «Художественное произведение , - говаривал еще Гёте, - приводит нас в восторг и в восхищение как раз той своей частью, которая недоступна для сознательного понимания »… Но для художников прошлого создание этой «неосознаваемой части» было уделом таланта и вдохновения, оно не выступало самоцелью. К XX в. художники стали искать в сфере подсознательного уже не только художественные средства, но и идеалы.

Этим объясняется увлечение многих из них мистическими переживаниями, спонтанностью собственных реакций (в том числе достигаемых с помощью алкоголя и наркотиков) и даже творчеством душевнобольных. В итоге многие из них поверили: главное, что нужно сделать в творческом процессе, - это «отключить интеллект» (пользуясь выражением немецкого абстракциониста Р. Гейгера). Аллахвердов В. М., 2001, с. 98-99.

К этому феномену отношение у психологов неоднозначное. На протяжении большей части XX в. понятие интуиции ими игнорировалось, а систематические ее исследования не проводились (Claxton, 1998; Lieberman, 2000; Osbeck, 1999; Shirley, Lagan-Fox, 1996). Как пишет М. Либерман, интуиция воспринималась в лучшем случае как нечто мистическое и необъяснимое, а в худшем - то, что приводит к ошибкам. М. Бунге (1967) психологические представления об интуиции характеризовал как «коллекцию хлама», куда сваливаются те интеллектуальные механизмы, о которых неизвестно, как их анализировать. Если считать, что любой неосознаваемый процесс - интуитивный, то, по нашему мнению, представление об интуиции становится у версальным, расплывчатым и включающим в себя разнородные явления.

Традиционное и самое общее определение ее в западной психо логии следующее: «.это имеющиеся у нас знания, источник и способ получения которых мы не можем объяснить» (Vaughan, 1979). Интуиция определяется как «знание, которое окру жено ореолом «правильности», но не имеет ясно артикулируемых причин своего возникно вения» (Claxton, 1998), как непосредственное постижение, знание априори (Osbeck, 1999).

. Под интуицией в самом общем смысле мы понимаем эвристический процесс, состоящий в нахождении решения задачи на основе ориентиров поиска, не связанных логически или недостаточных для получения логического вывода. Для интуиции характерен известный элемент непроизвольности, случайности возникновения интуитивного решения, быстрота появления гипотез и принятия решения, а также недостаточная осознанность тех оснований, которые лежат в основе выдвижения той или иной гипотезы (это, однако, не означает, что такие основания объективно не существуют в условиях задачи или что они чужды логике этой задачи).

Но не представленными в сознании субъекта могут быть самые различные механизмы его когнитивной деятельности. Это позволяет полагать, что интуиция многолика . Среди многообразия когнитивных механизмов, которые подпадают под имя интуиции, поскольку действие их субъект не осознает, можно выделить несколько основных типов:

1. Интуиция как инстинктивная реакция.

2. Диспозиционная интуиция (обусловленная бессознательными установками).

3. Перцептивная интуиция (продукт работы механизмов субсенсорного восприятия, «бокового зрения», апперцепции, образования гештальта).

4. Ассоциативная интуиция (презентирующая результаты неподконтрольной сознанию и зависящей от многих обстоятельств игры чувственными образами).

5. Логическая интуиция (свернутое умозаключение, «автоматизированное» логическое мышление).

6. Эвристическая интуиция (связанная с взаимодействием между чувственными образами и понятиями, в процессе которого на основе комбинирования образов формируются понятия (концептуальная интуиция) или с помощью понятий создаются чувственные образы (эйдетическая интуиция)).

Неосознанность как признак, объединяющий под именем интуиции в одну группу эти когнитивные механизмы, представляет собою их общую психологическую характеристику. Поэтому психологическое понятие интуиции может использоваться лишь в собирательном смысле, а не как обозначение неко торого особого, специфического способа получения знания.

. В последнее время в западной психологии наблюдается рост интереса к изучению интуиции . Отчасти это обусловлено тем, что появился запрос на людей, которые могут принимать решения и действовать, полагаясь на свою интуицию. Например, Т. Питерс и Дж. Ватермен в 1982 г. отмечали, что десять лучших компаний в Америке поощряют использование интуиции и развитие интуиции в своей менеджерской среде (Johnston, Daumer, 1993 ).

Ф. Вауган (Vaughan, 1979) полагала, что интуиция проявляется на четырех уровнях:

1) физическом , ему соответствуют осознаваемые телесные ощущения, встречающиесят в ситуации, в которой, казалось бы, нет причины думать о чем-то необычном;

2) эмоциональном ; интуиция достигает сознания посредством чувств, например любовь с первого взгляда или нелюбовь к чему-то без видимой причины;

3) ментальном ; проявляется через образы, с помощью которых человек способен делать точные выводы на основе несущественной информации;

4) спиритуальном , на котором достигается целостное понимание действительности, которое не зависит от ощущений, чувств и мыслей.

В XX в. в философии интуитивизма (А. Бергсон, Н. О. Лосский), психоанализе (З. Фрейд), феноменологии (Э. Гуссерль), философской антропологии (М. Шелер) интуиции в творческой деятельности отводится решающая роль. Для концепции интуитивизма характерна трактовка интуиции как скрытой в глубинах бессознательного первопричины творческого акта. К. Г. Юнг относит интуицию, наряду с мышлением и чувствами, к эктопсихической сфере психики и придает ей мистические свойства (1994, с. 19). Барышева Т. А., Жигалов Ю. А., 2006, с. 103.

Неудовлетворенность объяснений механизмов творчества с помощью работы подсо знания (неясно, каким образом рациональное знание возникает непостижимым для логи ческого анализа путем; каковы механизмы инкубации) привела П. В. Симонова (1988а, б) к выдвижению гипотезы о том, что творческое начало в деятельности мозга представлено механизмами сверхсознания.

Сверхсознание (творческая интуиция ) - это неосознаваемое рекомбинирование ранее накопленного опыта, которое побуждается и направляется доминирующей потребностью в поиске средств ее удовлетворения. В отличие от подсознательного сверхсознание создает никогда прежде не существовавшие проекты познания предмета изучения . При этом оно в отличие от подсознательных сновидений не сводится к случайному рекомбинированию хра нящихся в памяти следов . Деятельность сверхсознания определяется ранее накопленным опытом и задачей, которую человек ставит сознательно, столкнувшись с той или иной про блемой. Сверхсознание обнаруживается в виде первоначальных этапов творчества, не кон тролируемых сознанием и волей. За сознанием при этом остается формулировка проблемы, ее постановка перед познающим умом, отбор возникающих догадок, предположений, замы слов путем их логического анализа и с помощью практики в самом широком смысле слова, в результате чего выясняется их соответствие или несоответствие реальной действительно сти.

При этом П. В. Симонов отмечает, что «даже если художник пытается логически объ яснить и обосновать свой выбор, к его словам следует относиться с большой осторожно стью. Сверхзадача непереводима с языка образов на язык обычной логики, следовательно, ее выбор принципиально не может иметь исчерпывающего логического обоснования. Здесь д ействует объективная закономерность, суть которой состоит в том, что сверхсознание (интуиция) всегда «работает» на удовлетворение потребности, устойчиво доминирующей в системе мотивов данной личности. Вот почему художественное открытие может сделать только тот, у кого мотивационной доминантой является потребность познать мир и сооб щить о результатах своего познания зрителю (слушателю, читателю). Если художественная деятельность служит средством удовлетворения каких-то иных потребностей, связанных с карьерным положением, приобретением материальных благ и т. п., творческая интуиция будет работать в соответствующем направлении, подчас даже весьма успешно. Но подлинно художественные открытия здесь объективно невозможны » (1988б, с. 60).

Несводимость процесса научного творчества к логическим операциям отмечает, например, П. В. Копнин (1965), считая такое утверждение почти общепризнанным. Новые знания не только могут не следовать логически из предшествующих, но и вступать с ними в противоречие. «Скачок мысли в процессе открытия совершается интуитивно, и наука определенное время оперирует положением, истинность которого она не может строго логически обосновать» (Копнин, 1965). Однако нельзя сказать, что такая позиция оказалась со временем единственной. Правильнее говорить о том, что в подходе к разрешению вопроса о закономерностях получения новых знаний до сих пор сохраняются две издавна существующие противоположные тенденции. Согласно одной, достижение нового знания есть плавный логический акт; другая связывает достижение нового знания с обязательным отступлением от ранее установленной логики, с вклиниванием интуитивного момента.

На стороне первой тенденции - практические успехи, наличие постоянно совершенствующегося логического аппарата, казалось бы, ведущего к «логике открытия». Это не единственный козырь «логической концепции». Многим она импонирует «строгостью» методологической позиции, твердым противостоянием интуитивизму. Чтобы не отдать всю логику на откуп иррационализма, надо понять логический механизм ин туиции - этого требует, например, В. С. Бибер (1967).

На стороне второй тенденции - описания хода открытий, зафиксированные в истории науки, воспоминания многих творцов науки, не укладывающиеся в рамки логической концепции. Опираясь на них, сторонники второй тенденции утверждают, что процесс научного творчества не сводится к производству логических операций. Выводное знание, оказываясь новым, продуктивным, не является творческим. Путь к принципиально новым, творческим результатам лежит через интуитивные решения, процесс которых не осознается их созидателем.

Сторонники второй тенденции не отвергают, конечно, роли логики в научном открытии. Она необходима как на стадии его подготовки, так и на стадии разработки. Однако переход от первой стадии к последней осуществляется интуитивным путем, не сводимым к механизмам выводного знания.

Вместе с тем, научный анализ интуиции до сих пор сводился в большинстве случаев лишь к описанию достигнутых с ее помощью результатов. И если ход логического вывода хорошо известен науке, то о механизме творческой интуиции наука почти ничего не может сказать.

Это и есть главная причина, в силу которой понятие интуиции чаще всего оттесняется за грани науки.

Но если правы сторонники второй тенденции, то вместе с тем за грани науки оттесняется и один из центральных вопросов исследования научного творчества.

Возникает естественный вопрос: стоит ли отдавать «без боя» теоретическую интерпретацию интуиции на откуп мистическому интуитивизму? Не рациональнее ли попытаться изучить механизм интуиции с диалектико-материалистических позиций? Весьма вероятно, что этот механизм лежит не в сфере логического, а в сфере интимно- психологического. Тогда выход в эту сферу и будет путем преодоления мистификации интуиции. Пономарев Я. А., 1967, с. 156-157.

Ю. И. Филимоненко, О. Б. Торопова (2007) понимают интуицию как способность человека принимать эффективные решения в условиях, когда минимально необходимая информация по решаемой задаче отсутствует или внешние обстоятельства делают последо вательный рациональный анализ всех «за» и «против» невозможным. Интуиция противо оставляется аналитическому, логическому способу познания и рассматривается как допол нительный к рациональному мышлению инструмент, обеспечивающий принятие человеком жизненно важных решений в сложных и напряженных ситуациях . Подчеркивается неосо знаваемость процесса возникновения интуиции и наличие в ней аффективного оттенка. В то же время отмечается, что интуиция опирается на накопленный опыт, как осознаваемый, так и неосознаваемый (Agor, 1986). Интуиция субъективно воспринимается как догадка, пред чувствие, внутреннее чутье (Bastick, 1982).

Многие ученые считают, что главными особенностями интуитивного процесса явля ются его неосознаваемость и быстрое протекание (Бруннер Дж., 1977; Бунге М., 1967; Гра новская Р. М., Березная И. Я., 1991; Тихомиров О. К., 2002; Simon, 1987).

Таким образом, обобщая различные взгляды на интуицию, можно заключить, что при знаками интуитивных процессов являются непроизвольность, непредсказуемость, момен тальность, неосознанность, иррациональность, автономность, синергичность.

Интуиция есть компонент творческого воображения, поэтому она высоко ценится в с фере научных открытий (Bastick, 1982; Browers et al., 1990; Finke et al., 1992) и в сфере профессиональных решений (Ray, Meyers, 1989; Rockenstein, 1988). Следует, однако, иметь в виду, что интуиция может повести человека по неверному пути и оказаться источником систематически совершаемых ошибок при принятии решений (Bowers et al., 1990). И все же исследования показывают, что те менеджеры, которые опираются в принятии решений, связанных с большим риском, не только на анализ данных, но и на интуицию, добиваются больших успехов, чем те, кто не поступает так (Ray, Myers, 1989).

Считается, что интуиция проявляется в основном в состоянии вдохновения. Однако очевидно, что это далеко не так. Например, юристы полагают, что благодаря интуиции обес печивается 41 % достижений в этой области, геологи называют цифру в 38 %, филологи - 31 %, математики - 27 %.

Специфика интуитивного процесса решения задачи проявляется в целостном, обобщенном способе решения, а именно: в расширении зоны поиска и имплицитном раскрытии межсистемных связей между исходными и искомыми данными; в раскрытии искомого как целого, а не в конструировании его из отдельных элементов условий; в выявлении менее явных содержательных признаков искомого в условиях многоплановой задачи. Орлов И. К., 2006, с. 107.

Интуитивное умозаключение опирается на факты действительности. Это накопленные в нашем сознании разные, пестрые, часто логично не ассоциирующиеся друг с другом впе чатления, которые нами не осознаются, но которые используются творческой фантазией.

«Из всей суммы имеющихся знаний в каждый данный момент в фокусе сознания светится лишь небольшая их доля. О некоторых хранящихся в мозгу сведениях люди даже не подо зревают », - пишет А. Г. Спиркин (1972, с. 188).

Запас приобретенных знаний, - отмечают В. Р. Ирина и А. А. Новиков, - создает неограниченный резерв человеческого познания. В результате этого источник интуитивного познания выступает в форме скрытого от самого субъекта, но уже имеющегося у него знан ия . Это знание авторы называют криптогнозой (от греч. kryptos - тайный, скрытый и gnosis - знание), т. е. временно неосознаваемое знание, о котором человек и не подозревает и которое включает в себя весь предшествующий опыт субъекта, не используемый им ранее.

Авторы предполагают, что именно в поле криптогнозы, являющейся результатом неосознан ного отражения, скрыта гносиологическая природа интуиции. Криптогноза - это зашифро ванное знание, а ключ от него - в интуиции.

Отсюда: многими авторами интуиция связывается с таким неосознаваемым процес сом, как «имплицитное научение» (Lewicki et al., 1992; Lieberman, 2000; Reber, 1989; Shirley, Lagan-Fox, 1996). А. Ребер (Reber, 1989), который ввел этот термин, понимал под ним «при обретение знания, которое в основном происходит независимо от сознательных попыток научиться и при отсутствии эксплицитного знания о том , что было приобретено ». То есть- это научение тому, как делать, происходящее на неосознаваемом уровне. О. В. Степаносова (2003) считает, что имплицитное научение может вносить свой вклад в получаемое интуитивно знание, но это научение является лишь одним из факторов, приводящих к интуитивному результату. Между имплицитным научением и интуицией име ются существенные различия: имплицитное научение не осознается человеком, в то время как интуитивный результат осознается и артикулируется.

Интуитивное знание - это особый вид непосредственного знания, основанный на предшествующем опыте, опосредованный общественной практикой человечества, являющийся результатом внезапного, неосознанного усмотрения истины без предшествующего логического анализа и последующего логического доказательства на данном этапе научного исследования.

Ирина В. Р., Новиков А. А., 1978, с. 152-15.

Выделяют таситное знание, которое является разновидностью имплицитного знания, так как оно тоже получается неосознаваемо и не артикулируется. Это знание, приобретаемое в повседневном опыте (М. Полани ). Термин «таситное знан ие» используется для описания такого типа знания, обладание которым отличает успешного человека от неуспешного (Sternberg, 2000). Это знание о том,

Сознание – это высший уровень психической активности человека, специфический способ его взаимоотношения с реальностью. Сознание – это способность идеального воспроизведения действительности, реального мира, предполагающая наличие специфических механизмов и форм такого воспроизведения на разных его уровнях. Благодаря сознанию личность отдает себе отчет как о том, что происходит в окружающем мире, так и о своем собственном духовном мире, о своей эмоциональной оценке действительности. При помощи сознания человек выделяет себя из окружающей среды и воссоздает ее в форме психических образов. Основные признаки сознания включают в себя отражение, отношение, целеполагание и управление. Сознание присуще только высокоорганизованной материи. Сознание пронизывает внутренний духовный мир человека, а также являет собой совокупность чувственных, логических, волевых и эмоциональных процессов мозга. Важнейшей чертой личности выступает ее способность к самосознанию. Сознание отличается от мышления наличием интересов, убеждений, ценностной ориентации. В сознании человека умещается не только образ внешнего предмета, но и образ об этом образе. Психическая жизнь, которая совершается без участия сознания, психические явления, состояния и действия, протекающие вне контроля разума, обозначаются понятием бессознательного. Бессознательное – сфера влечений, инстинктов, неосознанных представлений (совокупность психических явлений, состояний и действий, лежащих вне сферы человеческого разума, безотчетных и не поддающихся контролю со стороны сознания). Бессознательное состоит прежде всего из: 1. сексуальных инстинктов (Фрейд), 2. инстинкта превосходства над другими людьми, который позволяет компенсировать чувство неполноценности (Адлер), 3. «архетипов» коллективного бессознательного, т.е. безличных образов, схожих у всех людей (Юнг), 4. «первичных позывов» жизни и смерти, агрессивных комплексов, комплексов одиночества (Фромм). Бессознательное выступает в качестве скрытой причины сознания и сознательных действий человека. Это инстинкты, интуиция, эмоционально-волевые акты. В современной психологии и философии бессознательное рассматривается уже не как отдельные и случайные проявления поведения людей, а как активная и неотъемлемая часть их психики. Интуиция – это некое полуинстинктивное сознание и вместе с тем стоящее выше обычного сознания, являющее собой по своей познавательной силе по существу сверхсознание. Интуиция – это способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без обоснования с помощью доказательства. Пример – военное сражение, принятие решения. Интуиции бывает достаточно для усмотрения истины, но ее недостаточно, чтобы убедить в этой истине других и самого себя.

1. Язык, его знаковая природа. Слово как символ. Язык и мышление.

Язык – это система знаков, с помощью которых люди общаются (коммуникативная функция языка), осуществляют познание мира и самопознание (номинативная и познавательная функция), хранят и передают информацию (информативная функция), управляют поведением друг друга (прагматическая функция). Язык – наиболее объемлющее и наиболее дифференцированное средство выражения, которым владеет человек, и одновременно высшая форма проявления духовности. Он возник в процессе общения людей, когда общения знаками стало недостаточно. Обращаясь к другим людям, говорящий не просто сообщает свои мысли и чувства, он побуждает их к тем или иным поступкам, убеждает их в чем либо, приказывает, советует, отговаривает от каких-либо действий. Слово – великая сила. Слово находится между сознанием и мыслимым предметом, участвует в бытие обоих. Оно отделяет их друг от друга, давая возможность отличать возникающее благодаря слову представление от предмета. Без него представление не могло бы возникнуть. Но слово также связывает предмет и сознание: без него представление не могло бы стать знаком того, что мыслится. В этой функции отделения и связывания и находится источник неограниченного влияния языка на мышление. Благодаря языку мышление само может становиться предметом исследования. Но так как наше мышление может быть познано только в языковой форме, то мир постигается согласно способу бытия языка. Каждый предмет становиться носителем некоторой сущности, которую мы можем познать. В этом смысле язык в равной мере делает дух телесным и одухотворяет действительность. Язык влияет на мышление и в том отношении, что он придает мысли некоторую принудительность, направляет ее движение по каналам языковых форм. История языка отражает социальную историю его народа.

Творчество - это характеристика познавательного процесса со стороны его нестандартных условий, средств и продуктивности решения возникающих задач. Главным признаком творчества является рождение нового знания, которое не имеет видимых предпосылок, устоявшихся известных правил, аналогов в прошлом. Это новое знание в определенном смысле неповторимо. Основанием творчества выступает, с одной стороны, изменчивость ситуаций внешнего мира, стимулирующая активность субъекта, а с другой - необычайно разнообразный и богатыйвнутренний мир человека, его способности, динамическая организация,

различного рода природные дарования, склонности, страсти к познанию.

Творчество невозможно как процесс, осуществляющийся на одном из уровней познания. Так, рациональное познание дискретно, нормативно, с необходимостью использует выработанные человечеством стандарты правильного мышления, формальную логику, исключающую противоречия. Но стандартность творчеству противопоказана. Творческий процесс динамичен, включает эмоции, переживания, фантазию. Создается впечатление, что только чувства могут породить великие поэтические строчки, только глубокие переживания могут выступить источником вдохновения, стимулировать поиск новых художественных или научных форм. Однако нельзя предположить, что художественный образ, например, имеющий по определению чувственный характер, можно создать без привлечения рационального знания и логических способов мышления. Творческий процесс реализуется на основе и при помощи единства чувственного ирационального. Вопрос в том, каков характер этого единства. Нет ли у него чудодейственного посредника, нет ли у субъекта какой-либо способности, “отвечающей” за нестандартное движениек новизне?

Важнейшим посредником реализации чувственного и рационального в творчестве выступают неосознаваемые процессы психической деятельности. Они выступают настоящим кладезем неакцентированной информации, малых и маленьких впечатлений, не имеющих до определенного времени отношения к внутренней, поисковой деятельности сознания. Актуальные цели, задающие поисковый процесс, идут извне субъекта. Внутри же функционируют различного рода цепочки целесообразных связей, имеющих к внешним целям чисто случайное отношение.

Являясь свойством субъекта, бессознательное и объективно, и субъективно. Как объективное знание - это громадные объемы информации, которые приобрел и сохраняет человек в течение своей жизни. По Г. Лейбницу, сюда относятся впечатления, которые до поры не вызывают интереса или для которых не выработаны еще соответствую-

щие инструменты из области логики и рефлексии. Все это выступает как потенциальное знание, которое попадает в психический мир человека “естественным путем”. Но потенциальное знание предполагает деятельность субъекта. Здесь имеется в виду прежде всего внутренне-информационная деятельность, которая, по Платону, носит оценочно-регулятивный характер. Речь идет о “неразумной части души”, выступающей “в союзе с разумностью”.

Говоря о том, что бессознательное может обозначать и объект творческих преобразований, и субъектную деятельность, осуществляющую их регуляцию, отметим, что его внутренняя “жизнь” богата еще взаимодействиями иного плана- “уровневого”. Так, по Платону, бессознательное выражается преимущественно в форме “рассеянной чувственности” (что, кстати, дает возможность гибкой манипуляции ее элементами в создании различного рода образов). Согласно Канту, напротив, бессознательное свойственно только формам “универсальных логических синтезов”. Тем не менее диалектическая традиция в философии обосновывает единство чувственного и рационального в творческом восприятии мира. Особенно четко оно выражено у Г. Лейбница. По Лейбницу, в душе действует “принцип предустановленной гармонии”, предполагающий регулирование взаимодействия естественных законов природы. Люди пользуются этими законами, “не отдавая себе в этом отчета”. В душе “существуют инстинкты, заключающие в себе теоретические истины”. 74 Однако в бессознательном рациональность имеет форму целесообразности, а не разумногоцелеполагания и выступает как “одно из величайших вспомогательных средств человеческой мысли”.

В разделах о субъекте и объекте познания говорилосьоб историческом характере познавательного процесса и о том, что внутри субъекта осуществляется процесс преемственности знания, благодаря которой накапливаются, сохраняются и используются громадные объемы разнообразной по качеству и количеству информации. В процессе творческой деятельности область бессознательного приоткрывает перед субъектом свое потенциальное информационное и эмоцио-

нальное богатство, которое при помощи четко заданной цели и имеющихся у субъекта средств превращает его в актуальные и новые продукты культуры.

К таким удивительным средствам относится интуиция. Интуиция - латинское слово, обозначающее способность субъекта к особой проницательности, к непосредственному усмотрению истины без обращения к рациональным доказательствам и обоснованиям.

В истории философии трактовка этого понятия зависела от типа философствования - материализма или идеализма, сенсуализма или рационализма. Согласно Платону, это формаинтеллектуального созерцания идей, которые изначально даны человеку в его бессознательном и которые становятся доступны проницательному уму через сверхчувственное озарение. Рационалист Р. Декарт, так же как и Платон, считал, что интуиция доступна только проницательному, подготовленному уму, но порождается она “естественным светом разума” и являетсяпростым, очевидным знанием. Материалист Л. Фейербах понимал интуицию как чувственное созерцание. Диалектико-материалистическая трактовка данного понятия исходит из того, что это противоречивый процесс, опирающийся на прошлый опыт и обусловленный интересами и целями творческого познания. Интуиция рассматривается как процесс взаимодействия субъективного и объективного, чувственного и рационального, необходимого и случайного, информационно-созерцательного и оценочного. Он направлен на достижение некоторого целостного продукта и осуществляется, как правило, на уровне бессознательного. Итог же этой деятельности бессознательного выступает как догадка, сознательное удостоверение истины, уверенность, не требующая доказательств.

Таким образом, творческая мысль - чрезвычайно сложный, напряженный процесс, в котором задействованы все стороны, уровни и способы познания и преобразования действительности, которые выработало человечество и данный конкретный индивид, выступающий в качестве субъекта, созидающего новое.