Вашингтон читал утренние газеты только вслух. Он внимательно вслушивался в текст, бубнил и мешал своим соседям. Он утверждал, что чтение вслух помогает ему уяснить смысл текста и отделить правду от лжи. >
Как читал Гитлер
"В свободное время и во время безработицы он проглатывает без разбора политическую и научно-техническую литературу, которая в брошюрах, трактатах, памфлетах и в быстро рвущихся книжонках утоляет жажду знаний.
Вначале он перелистывал книги, обычно с конца, и проверял, стоило ли их читать. Если стоило, то читал именно то, что ему было нужно, чтобы по-своему защитить еще другими примерами свои представления, установившиеся со времен Вены и Мюнхена. Он интенсивно прорабатывал публикации лишь тогда, когда они сообщали факты, которые, как он полагал, должен был иметь когда-нибудь наготове в качестве доказательств. Ежедневно, рано утром или поздно вечером, прорабатывал одну значительную книгу.
Гитлер не учился основательно, универсально, но никогда не учился без усердия. Он спокойно обдумывал лишь то, что он признавал.
По данным секретаря, в его личной библиотеке не было ни классиков, ни одного произведения, характеризующегося человечностью и духовностью. То, о чем он иногда сожалел, говоря, что обречен отказываться от чтения художественной литературы и может еще читать лишь научную.
Шопенгауэр относится к мыслителям, которых Гитлер упоминает чаще всего.
<Из книги В.Мазера "Адольф Гитлер">
Как читал Горький
Вот так, по воспоминаниям А.С. Новикова-Прибоя, читал журналы Максим Горький: "Взяв первый журнал, Алексей Максимович разрезал его и начинал не то читать, не то просматривать: Горький не читал, а, казалось, просто скользил по страницам взглядом, сверху вниз, по вертикали. Покончив с первым журналом, Горький принялся за второй, и все повторилось: он открывал страницу, сверху вниз, как по ступеням, спускался по ней взглядом, на что у него уходило меньше минуты, и так снова и снова, пока не добрался до последней страницы. Откладывал журнал и принимался за очередной".
Взяв тогда одни из журналов, Новиков-Прибой выбрал в нем рассказ, небольшую повесть, цикл стихотворений, литературно-критическую статью и внимательно их прочитал (на что, кстати, у него ушло несколько часов), а на следующий день устроил Горькому небольшую проверку -- высказав свои впечатления о прочитанном. Как он ожидал, Горький начал вскоре с ним спорить. Но вот чего не ожидал Новиков-Прибой, так это поразительной насыщенности горьковских возражений фактами: Алексей Максимович не только помнил фабулу повести, ход мысли автора критической статьи, но и с поразительной легкостью приводил по памяти метафоры, эпитеты, сравнения и образы, которые встречались в ткани обсуждающихся произведений.
<Источник: О.А. Андреев.Техника быстрого чтения. Школа Олега Андреева, Москва, 1994 г.>
О ведении спора
П.Буаст: Чем более спорят о предмете, тем более путаются: светоч истины меркнет, когда им сильно машут.
Вольтер: Мы расчленяем мух, мы измеряем линии, мы сопоставляем числа, мы согласны относительно двух или трех пунктов, которые мы понимаем, и спорим относительно двух или трех тысяч, которых мы не понимаем.
Л.Сади-Карно: В споре не следует ни горячиться, ни унывать, ни затрагивать личность. Когда прения вырождаются в ссору, лучше умолкнуть: это не значит признать себя побежденным.
??? : Не спорь никогда с глупцом. Вероятнее всего, что он не понимает тебя, а если тебе удастся понять его, то какая от того польза?
Другие статьи с сайта "Больше, чем скорочтение"
Горький так вспоминает свою жизнь на «Добром»:
«Наш пароход идет медленно, деловые люди садятся на почтовые, а к нам собираются все какие-то тихие бездельники. С утра до вечера они пьют, едят и пачкают множество посуды… моя работа - мыть посуду, чистить вилки и ножи, я занимаюсь этим с шести часов утра и почти вплоть до полуночи… За пароходом на длинном буксире тянется баржа… она прикрыта по палубе железной клеткой, в клетке - арестанты, осужденные на поселение и в каторгу… На барже тихо, ее богато облил лунный свет, за черной сеткой железной решетки смутно видны круглые серые пятна, - это арестанты смотрят на Волгу».
К массе уголовных, переправляемых таким образом, в эти годы присоединяли большое количество политических, так как царское правительство, испуганное движением революционных народников, в 70-х годах применяло против них самую жестокую расправу.
Революционеров убивали при «попытках к бегству», вешали по суду и без суда, отправляли десятками и сотнями на каторгу и в ссылку в самые далекие углы Сибири, особенно после «высочайшего повеления» 24 мая 1878 года и других актов самодержавия, которые В. Короленко назвал «законами о беззаконии».
Летом 1880 года, в первое лето службы Горького пароходным посудником, проследовал на арестантской барже «Доброго» и Короленко, как политический преступник, в сибирскую ссылку.
На этом новом месте, на пароходе «Добрый», Горькому посчастливилось: непосредственный его начальник, пароходный повар, стал его «первым учителем».
Горький не раз указывал на ту благотворную роль, которую сыграл в его жизни повар парохода «Добрый» - гвардии унтер-офицер Михаил Акимович Смурый.
«Он возбудил во мне интерес к чтению книг, - писал Горький. - У Смурого был целый сундук, наполненный преимущественно маленькими томиками в кожаных переплетах, и это была самая странная библиотека в мире».
Эккартсгаузен лежал рядом с Некрасовым, Анна Радклиф - с томом «Современника», тут же были журнал «Искра» за 1864 год, «Камень веры» и книжки на украинском языке.
Страстный любитель книги, Смурый, однако, плохо разбирался в ней. Больше всего у него было книг XVIII века, тех уже никому не нужных книг, которые подсовывали малограмотному читателю жуликоватые продавцы.
Все это без особого выбора Смурый заставлял Горького читать ему вслух. И столь бескорыстна была его воодушевленная приверженность к книге, что он и у Горького возбудил сильнейший интерес к чтению, заставил его «убедиться в великом значении книги и полюбить ее».
Среди книг Смурого попадались и произведения классической литературы. Так, потрясающее впечатление на чтеца и на слушателя произвела повесть Гоголя «Тарас Бульба».
Бывало и так, что вкусы их резко расходились. Лубочное «Предание о том, как солдат спас Петра Великого», сначала весьма понравившееся Горькому, было подвергнуто поваром в буквальном смысле уничтожающей критике, книга была смята и выброшена им за борт парохода.
Осенью 1880 года Горький вынужден был вернуться к чертежнику Сергееву.
Помимо внушенной Смурым тяги к чтению, жизнь на пароходе в это первое лето его службы дала Горькому многочисленные и значительные впечатления о людях. «Мне казалось, что за лето я прожил страшно много, постарел и поумнел, а у хозяев в это время скука стала гуще».
Встреча со Смурым оказала глубокое влияние на жизнь Горького. Страсть к чтению с тех пор не оставляла его. Вернувшись на службу к Сергееву, он стал теперь читать все, что попадалось под руку.
Эта страсть принесла ему и небывалые наслаждения и много тяжких обид. В доме Сергеева чтение преследовалось как вредное занятие. С большим риском доставая книги, Горький забирался на чердак, в сарай, пытался читать ночью при свете луны или самодельного светильника - свечи были для него недоступной роскошью.
Что же читал Горький?
В ту пору общественные библиотеки были завалены особой литературой, имевшей в провинции огромный успех: то были «авантюрные» романы преимущественно французских писателей.
Естественно, что когда Горький-подросток дорвался до книги, то первой же книгой, полученной им из общественной библиотеки Нижнего, был один из таких романов - «Трагедии Парижа».
«Это был роман Ксавье-де-Монтепена, длинный, как все его романы, обильный людьми и событиями, изображавший незнакомую, стремительную жизнь… Сразу возникло настойчивое желание помочь этому, помешать тому, забывалось, что вся эта неожиданно открывшаяся жизнь насквозь бумажная; все забывалось в колебаниях борьбы, поглощалось чувством радости на одной странице, чувством огорчения на другой».
Романы такого характера пленили мальчика несходством изображенной там жизни с жизнью окружавшей его среды. Он вспоминал: «Горшки, самовары, морковь, курицы, блины, именины, похороны, сытость до ушей и выпивки до свинства, до рвоты - вот что было содержанием жизни людей, среди которых я начал жить».
А романы, пленившие Горького неукротимой энергией своих героев, превратностью их судеб и стремительным движением событий, показывали иную жизнь - жизнь больших желаний и чувств.
Разумеется, эти «герои» были надуманы, и «подвиги» они совершали фантастические. Но романы эти говорили впечатлительному мальчику, задыхавшемуся в атмосфере «свинцовых мерзостей жизни», о каких-то других людях, сильных и смелых.
И Горький вспоминал позднее:
«Рокамболь учил меня быть стойким, не поддаваться силе обстоятельств, герои Дюма внушали желание отдать себя какому-то важному, великому делу». «И, мальчишка, задерганный дурацкой работой, обижаемый дурацкой руганью, я давал сам себе торжественное обещание помочь людям, честно послужить им, когда вырасту».
Горький-писатель сложился как великий продолжатель русской классической литературы. Но по условиям жизни и быта в отрочестве своем он был поглощен чтением обильной литературы, качество которой было часто весьма невысоким. Только в силу своей пытливости и своего творческого воображения он находил мед знания всюду - и в «авантюрных» романах полуремесленного типа и в иллюстрированных журналах для «семейного» чтения.
Постоянное сопоставление книги и жизни расширяло его знания.
«Я видел, что есть люди, которые живут хуже, труднее меня, и это несколько утешало, не примиряя с оскорбительной действительностью; я видел также, что есть люди, умеющие жить интересно и празднично, как не умеет жить никто вокруг меня».
Впрочем, техника «авантюрных» романов скоро стала ясна Горькому.
«Бывало уже с первых страниц начинаешь догадываться, кто победит, кто будет побежден, и как только станет ясен узел событий, стараешься развязать силою своей фантазии».
Это однообразие романов с выдуманными героями и выдуманными злодеями «становилось не только скучным, но и возбуждало смутные подозрения».
Горькому было тринадцать лет, когда он находился в таком состоянии читательского кризиса и когда ему в груде «авантюрных» романов попались Книги Бальзака, произведшие на него «впечатление чуда».
«Евгения Гранде» поразила его своей правдой - «не было злодеев, не было добряков, были простые люди, чудесно живые».
«Старик Гранде ярко напомнил мне деда, было обидно, что книжка так мала, и удивляло, как много в ней правды. Эту правду, очень знакомую мне и надоевшую в жизни, книга показывала в освещении совершенно новом - незлобивом, спокойном».
Столь же сильное впечатление художественной правды Горький испытал при знакомстве с произведениями Э. Гонкура, Флобера, Стендаля.
«Помню, «Простое сердце» Флобера я читал в Троицын день, вечером, сидя на крыше сарая, куда залез, чтобы спрятаться от празднично настроенных людей. Я был совершенно изумлен рассказом, точно оглох, ослеп, - шумный весенний праздник заслонила предо мной фигура обыкновеннейшей бабы, кухарки, которая не совершила никаких подвигов, никаких преступлений. Трудно было понять, почему простые, знакомые мне слова, уложенные человеком в рассказ о «неинтересной» жизни кухарки, - так взволновали меня?..»
Разговор с Дмитрием Быковым о писателе, пожелавшем переделать человечество
На следующей неделе, 28 марта, исполняется 150 лет со дня рождения Максима Горького (Алексея Максимовича Пешкова). Прозаик, драматург, мемуарист, он один из самых известных в мире русских писателей. Между прочим, пять (!) раз номинировался на Нобелевскую премию. Горький был самым издаваемым в СССР советским писателем, по тиражам в 1918-1986 годах уступал лишь Л.Н. Толстому и Пушкину. Но после крушения СССР улица Горького в Москве снова стала Тверской, а город Горький — Нижним Новгородом. А кем стал для нас сам Алексей Максимович? Об этом мы спросили знатока его творчества — писателя и литературоведа, автора биографической книги о Горьком Дмитрия БЫКОВА .
В советские годы Горького превозносили, а вот Набоков, Бунин, Мережковский отзывались о нем весьма критично, кто-то из них даже назвал его «ничтожным писателем». Где же истина?
— Как всегда, посередине. Несомненно, Горький — писатель значительный, получивший огромную прижизненную славу. Почти с самого начала литературной карьеры в 1892 году и до ее завершения Горький был одним из самых читаемых писателей своего времени. Он замечательный рассказчик, превосходный мемуарист. Его очерк о Толстом — одно из лучших воспоминаний о Льве Николаевиче.
А еще Горький — довольно интересный мыслитель, хотя с ним можно очень о многом спорить. Яркий ницшеанец (то есть отрицатель сложившихся моральных, культурных, религиозных норм — «Труд»), из всех русских, наверное, самый значительный. А ницшеанец, вооруженный марксизмом, — это и есть идеал русского революционера, и почти все любимые герои зрелого Горького именно таковы.
Кроме того, он замечательный ценитель всяких безумств и чудачеств. Им создана поразительная галерея сумасшедших и чудаков, особенно в сборнике «Заметки из дневника. Воспоминания». А из всех хроник русского Серебряного века, самого, по моему убеждению, интересного времени в истории всемирного авангарда, «Жизнь Клима Самгина» — безусловно, наиболее полная и лучше всего написанная сатирическая галерея типажей, увиденных глазами заглавного героя.
— Каков самый обманчивый миф о Горьком?
— О том, что Горький есть реалист. Он, конечно, никакой не реалист. Горький — довольно радикальный романтик, причем самого опасного плана, верящий в то, что кардинальная переделка человека как такового возможна и необходима. Зацикленность Горького на «переплавке человека» приводит к страшным результатам. Например, к очерку «Соловки». В нем Горький писал не о лагере, где производятся репрессии, а о месте, где делают нового человека.
— И это искренне, не в силу конъюнктуры?
— Это вытекало из всей его концепции. Еще в 1896 году он написал книгу «Бывшие люди», будучи убежденным, что только в ночлежных домах обитают люди будущего. Человек должен быть отвергнут обществом, выведен из его иерархии, и только после этого можно начать его «строить» заново, с нуля.
— Мечты о новом человеке — характерный признак русского космизма.
— Нет, идеи русского космизма ему не были близки. Федорова он не знал, Циолковского, уверен, не читал. Повторю, он был ницшеанцем. Причем стихийным, его убеждения сложились не под влиянием книг Ницше, к подобным взглядам он пришел самостоятельно, пройдя, прежде чем стать писателем, длинный путь. Работал на приисках, бродяжничал, в булочной хлеб месил, а потом носил по заказчикам — все, кажется, перепробовал, кроме военной службы. Даже стреляться пробовал. А потом вдруг нашел себя в писательской профессии, когда в сентябре 1892-го вышел «Макар Чудра» (кажется, в «Тифлисской газете»).
— «Великий пролетарский писатель» — так говорили о нем большевики. От которых он предпочел уехать — а потом все же вернулся... Откуда такие зигзаги в судьбе и в творчестве?
— Нет, я не вижу в его жизни никаких противоречий. Это на редкость последовательный человек. Между «Детьми солнца» и «Жизнью Клима Самгина», хотя их разделяет 25 лет, нет идейных и мировоззренческих отличий. В его жизни не было большого духовного роста. Единственное, что с годами он стал хуже относиться к босякам. Вот такой парадокс в биографии человека, вышедшего из босяков. Добившегося славы, поселившегося в бывшем особняке миллионеров Рябушинских на Малой Никитской и собиравшего там китайский фарфор.
— А был ли он при этом счастлив?
— Понятия не имею. Это уже совершенно не важно, если мы говорим о писателе. Важно, какие от него остались книги.
— Но вы же сами написали о Горьком биографическое исследование.
— Да, но это книга о его писательском пути. А также о его контактах, друзьях, издательской деятельности. Тема счастья меня, признаться, совершенно не волновала. Счастье — вещь интимная, эфемерная и труднодостижимая. Кто знает, был ли Горький счастлив в 1905 году, когда чуть не умерла его гражданская жена Мария Федоровна Андреева и одновременно разворачивалось московское восстание? Литературоведение — точная наука, рассказывающая, в каком году та или иная книга вышла, к какому жанру она относится и так далее.
— Но читают Горького все-таки в основном не литературоведы. Интересен он сегодняшнему читателю?
— На сто процентов да. Горький умел практически на любую тему написать так, что не оторвешься. У него, конечно, есть монотонные произведения, насыщенные всякого рода поэтизмами, но большая часть его сочинений написаны увлекательно. Даже когда Горький рассказывает о страшных переживаниях и сторонах жизни. Если искать в русской литературе рассказ, который стоило бы рекомендовать всем, подлинно великий и в высшей степени душеполезный, то это «Мамаша Кемских» — трагический гимн материнству. Наряду с «Отшельником», «Караморой», очерком «Страсти-мордасти» и несколькими главами «Самгина» эти три странички обеспечат Горькому благодарных читателей даже тогда, когда идейные споры вокруг него и вовсе уйдут в прошлое. Впрочем, учитывая цикличность русской истории, полное их утихание ему тоже не грозит.
— А мне сейчас вспомнились слова поэта Александра Безыменского: «Клим Самгин» — неплохая штука. Но боже мой, какая скука..."
— Думаю, просто Безыменский прочел эту книгу не вовремя. Меня в мои 16-17 лет он безумно увлек. Во-первых, там очень много эротики, причем довольно грубой. Лидия Варавка, я думаю, — самая сексапильная героиня русской литературы. Даже на фоне Бунина. Неслучайно эту книгу, написанную словно в эротическом угаре, Горький посвятил Марии Будберг — «красной Мате Хари», одной из самых роковых своих страстей. В «Климе» есть и другие потрясающие образы и характеры. В смысле увлекательности с Горьким мог бы сравниться только Сологуб, но там уже полный изврат и безумие, а Алексей Максимович все-таки удерживался внутри некоторых рамок.
— И все-таки — по части эротики и чернухи, думаю, сегодняшняя литература далеко перескочила Горького. Зачем же он нужен нам сегодня?
— Ну я же не зря употребил слово «душеполезность». Значение Горького в том, что его книги призывают перестать терпеть и начинать действовать, потому что человек, который только терпит, тратит свою жизнь напрасно. Книги Горького могут помочь в переходе от состояния мещан и дачников к активной жизни. Помните слова его Ужа: «Летай иль ползай, конец известен». Но в том и штука, что, если пытаться летать, можно 20 раз рухнуть в море, а на 21-й все-таки полететь. Если же всю жизнь ползать, ни до чего хорошего точно не доползешь. Именно поэтому сегодня, на очередном переломе русского исторического пути, стоит помнить, читать и перечитывать странного, сильного и неровного писателя Максима Горького.
— Неровного?
— Конечно, иногда из него «высовывались» такие рога и копыта... В его очерке-воспоминании о Леониде Андрееве есть сцена, где проститутка выносит свою грудь на блюде. Такой текст рассчитан далеко не на всякую психику, читать Горького надо осторожно... Но упомянутая мной «Мамаша Кемских» — это проза медвежьей силы. Страшная и сентиментальная одновременно. Такое можно написать только на пределе человеческих возможностей.
Если спросить: "Что вы думаете о творчестве Алексея Горького?", то мало кто сможет дать ответ на этот вопрос. И не потому, что эти люди не читают, а из-за того, что не все знают и помнят, что это всем известный писатель Максим Горький. А если вы решите ещё сильнее усложнить задачу, то спросите о произведениях Алексея Пешкова. Тут точно только единицы вспомнят, что это настоящая фамилия Алексея Горького. Это был не просто литератор, но и активный Как вы уже поняли, речь пойдёт о поистине народном писателе - Максиме Горьком.
Детские и юношеские годы
Годы жизни Горького (Пешкова) Алексея Максимовича - 1868-1936. Они пришлись на важную историческую эпоху. Биография Алексея Горького богата событиями, начиная с самого его детства. Родным городом писателя является Нижний Новгород. Его отец, работал управляющим пароходной компании, он умер, когда мальчику было всего 3 года. После смерти мужа мать Алёши повторно вышла замуж. Её не стало, когда ему было 11 лет. Дальнейшим воспитанием маленького Алексея занимался дед.
Будучи 11-летним мальчиком, будущий писатель уже "ходил в люди" - зарабатывал на хлеб сам. Кем он только ни работал: был пекарем, работал рассыльным в магазине, посудомойщиком в буфете. В отличие от сурового дедушки, бабушка была доброй и верующей женщиной и прекрасной рассказчицей. Именно она привила Максиму Горькому любовь к чтению.
В 1887 г. писатель попытается совершить самоубийство, которое он свяжет с тяжёлыми переживаниями, вызванными известиями о бабушкиной смерти. К счастью, он остался жив - пуля не попала в сердце, но повредила лёгкие, что стало причиной проблем с работой дыхательной системы.
Жизнь у будущего писателя была непростой, и он, не выдержав, сбежал из дома. Мальчик много бродил по стране, видел всю правду жизни, но удивительным образом смог сохранить веру в идеального Человека. Он опишет свои детские годы, жизнь в доме дедушки в "Детстве" - первой части своей автобиографичной трилогии.
В 1884 г. Алексей Горький пытается поступить в Казанский университет, но из-за своего финансового положения узнает, что это невозможно. В этот период будущий писатель начинает тяготеть к романтической философии, согласно которой, идеальный Человек не похож на Человека реального. Тогда же он знакомится с марксисткой теорией и становится сторонником новых идей.
Появление псевдонима
В 1888 г. писателя на небольшой промежуток времени арестовали за связь с марксистким кружком Н. Федосеева. В 1891 г. он решил начать странствие по России и в итоге смог дойти до Кавказа. Алексей Максимович постоянно занимался самообразованием, копил и расширял свои познания в разных областях. Соглашался он на любую работу и все свои впечатления бережно хранил, они потом появились в его самых первых рассказах. Впоследствии он назвал этот период "Моими университетами".
В 1892 г. Горький возвращается в родные места и делает первые шаги на литературном поприще как писатель в нескольких провинциальных изданиях. Впервые его псевдоним "Горький" появился в этом же году в газете "Тифлис", в которой был напечатан его рассказ "Макар Чудра".
Псевдоним был выбран не случайно: он намекал на "горькую" русскую жизнь и на то, что писатель будет писать только правду, какой бы горькой она ни была. Максим Горький видел жизнь простого народа и не мог со своим складом характера не замечать несправедливости, которая была со стороны богатых сословий.
Раннее творчество и успех
Алексей Горький активно занимался пропагандой, за что и находился под постоянным контролем органов полиции. С помощью В. Короленко в 1895 г. в крупнейшем российском журнале был напечатан его рассказ "Челкаш". Следом были напечатаны "Старуха Изергиль", "Песнь о Соколе", Они не были особенными с литературной точки зрения, но они удачно совпали с новыми политическими взглядами.
В 1898 г. вышел его сборник "Очерки и рассказы", который имел необыкновенный успех, и Максим Горький получает всероссийское признание. Пусть его рассказы не были высокохудожественными, но они изображали жизнь простого народа, начиная с самых его низов, что принесло Алексею Пешкову признание как единственного писателя, который пишет о низшем классе. В тот период он был популярен не меньше, чем Л. Н. Толстой и А. П. Чехов.
В период с 1904 по 1907 г. были написаны пьесы "Мещане", "На дне", "Дети солнца", "Дачники". Его самые ранние произведения не имели какой-либо социальной направленности, но персонажи имели свои типажи и особое отношение к жизни, что очень нравилось читателям.
Революционная деятельность
Писатель Алексей Горький был ярым сторонником марксисткой социал-демократии и в 1901 г. написал "Песнь о буревестнике", которая призывала к революции. За открытую пропаганду революционных действий он был арестован и выслан из Нижнего Новгорода. В 1902 г. Горький знакомится с Лениным, в этом же году его избрание в члены Императорской академии по разряду изящной словесности было отменено.
Писатель был и прекрасным организатором: с 1901 г. он был главой издательства "Знание", в котором печатались лучшие писатели того периода. Он поддержал революционное движение не только духовно, но и материально. Квартира писателя использовалась в качестве штаба для революционеров перед важными событиями. На его квартире в Петербурге даже выступал Ленин. После в 1905 г. Максим Горький из-за опасений ареста решил на время покинуть Россию.
Жизнь за границей
Алексей Горький отправился в Финляндию и уже оттуда - в Западную Европу и США, где собирал средства на борьбу большевиков. В самом начале его там встретили дружелюбно: писатель свёл знакомство с Теодором Рузвельтом и Марком Твеном. В Америке издаётся его известный роман "Мать". Однако позже американцы стали возмущаться его политическими акциями.
В период с 1906 по 1907 г. Горький жил на острове Капри, откуда продолжал поддерживать большевиков. В это же время он создаёт особую теорию "богостроительство". Смысл был в том, что нравственные и культурные ценности гораздо важнее политических. Эта теория легла в основу романа "Исповедь". Хотя Ленин отверг эти убеждения, писатель продолжал их придерживаться.
Возвращение в Россию
В 1913 г. Алексей Максимович возвращается на Родину. Во время Первой мировой войны он потерял веру в могущество Человека. В 1917 г. его отношения с революционерами ухудшаются, он разочаровывается в вождях революции.
Горький понимает, что все его попытки спасти интеллигенцию не встречают отклика у большевиков. Но после в 1918 г. признаёт свои убеждения ошибочными и возвращается к большевикам. В 1921 г., несмотря на личную встречу с Лениным, ему не удаётся спасти от расстрела своего друга, поэта Николая Гумилёва. После этого он покидает большевистскую Россию.
Повторная эмиграция
В связи с усилением приступов туберкулёза и по Ленина Алексей Максимович уезжает из России в Италию, в город Сорренто. Там он и завершает свою автобиографическую трилогию. В эмиграции автор находится до 1928 г., но продолжает сохранять контакты с Советским Союзом.
Он не оставляет писательскую деятельность, но пишет уже в соответствии с новыми литературными веяниями. Вдали от Родины им был написан роман "Дело Артамоновых", рассказы. Было начато обширное произведение "Жизнь Клима Самгина", которое писатель не успел закончить. В связи со смертью Ленина Горький пишет книгу воспоминаний о вожде.
Возвращение на Родину и последние годы жизни
Алексей Горький несколько раз приезжал в Советский Союз, но там не оставался. В 1928 г. во время поездки по стране ему показали "парадную" сторону жизни. Восхищённый писатель написал очерки о Советском Союзе.
В 1931 г. по личному приглашению Сталина он возвращается в СССР навсегда. Алексей Максимович продолжает писать, но в своих произведениях он восхваляет образ Сталина и всего руководства, не упоминая про многочисленные репрессии. Конечно, такое положение вещей не устраивало писателя, но в то время заявлений, противоречащих власти, не терпели.
В 1934 г. умирает сын Горького, а 18 июня 1936 г. при невыясненных до конца обстоятельствах умирает Максим Горький. В последний путь народного писателя провожало всё руководство страны. Урна с его прахом была захоронена в Кремлёвской стене.
Особенности творчества Максима Горького
Его творчество уникально тем, что именно в период краха капитализма он смог очень ярко передать состояние общества через описание простых людей. Ведь никто до него не описывал с такой подробностью жизнь низших слоёв общества. Именно эта неприкрытая правда жизни рабочего класса снискала ему народную любовь.
Его вера в человека прослеживается в ранних его произведениях, он считал, что человек может с помощью своей духовной жизни совершить революцию. Максим Горький сумел сочетать горькую правду с верой в нравственные ценности. И именно это сочетание делало его произведения особенными, героев - запоминающимися, а самого Горького сделало писателем рабочих.