Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов на сцене Большого театра. Фото – Эрик Шахназарян
23 октября 2016 телеканал “Культура” транслировал запись оперы Пуччини “Манон Леско” из Большого театра с участием Анны Нетребко и Юсифа Эйвазова. Предлагаем посмотреть полную версию этой записи.
Опера “Манон Леско” входит в число лучших сочинений Джакомо Пуччини и всей мировой оперной литературы. Основой сюжета стал роман французского аббата Антуана-Франсуа Прево “История кавалера де Грие и Манон Леско”, написанный в 1731 году.
Роман был очень популярен во Франции и вызвал в свое время целый шквал противоречивых дискуссий. Этот сюжет вдохновил многих композиторов, в числе которых был и знаменитый Жюль Массне, чья опера “Манон” популярна по сей день. Джакомо Пуччини начал создавать свою оперу “Манон Леско” в 1890 году, когда на сцене вполне успешно в течение нескольких лет уже шла “Манон” Массне.
В то время Пуччини и его друг, композитор Руджеро Леонкавалло, были практически никому не известны. Леонкавалло сделал первые наброски либретто для Пуччини, однако потребовалось больше двух лет и работа пяти литераторов – Доменико Оливы, Марко Праги, Джузеппе Джакозы, Луиджи Иллики и Джулио Рикорди, – чтобы оно удовлетворило композитора.
Премьера оперы состоялась в Турине 1 февраля 1893 года и стала первым и несомненным триумфом 35-летнего композитора. После спектакля он сразу стал известным и получил статус великого композитора страны и мира, его тогда даже назвали наследником Джузеппе Верди.
Исполнители:
Манон Леско – Анна Нетребко
Леско, сержант Королевской гвардии – Эльчин Азизов
Кавалер де Грие – Юсиф Эйвазов
Жеронт де Равуар – Александр Науменко
Эдмон/ Фонарщик – Богдан Волков
Учитель танцев – Марат Гали
Хозяин постоялого двора – Годердзи Джанелидзе
Сержант – Валерий Гильманов
Капитан корабля – Владимир Комович
Певица – Юлия Мазурова
Хор и оркестр Большого театра
Дирижер Ядер Биньямини
Солисты в оркестре:
Наталья Береславцева (флейта), София Беляева (гобой), Михаил Цинман (скрипка), Владимир Яровой (альт), Борис Лифановский (виолончель), Борис Шаев (челеста).
Режиссер-постановщик - Адольф Шапиро
Художник-постановщик - Мария Трегубова
Художник по свету - Дамир Исмагилов
Главный хормейстер - Валерий Борисов
Хореограф-постановщик - Татьяна Баганова
Пуччини. “Манон Леско”
Действующие лица:
Манон Леско, пятнадцатилетняя девушка (сопрано)
Леско, ее брат (баритон)
Кавалер де Грие (тенор)
Жеронт де Равуар, откупщик (бас)
Эдмонд, студент (тенор)
Учитель музыки (тенор)
Музыкантша (меццо-сопрано)
Фонарщик (тенор)
Капитан корабля (бас)
Парикмахер (мимическая роль)
Сержант стрелков (бас)
Время действия: XVIII век.
Место действия: Амьен, Париж, Гавр, Луизиана.
Первое исполнение: Турин, театр “Реджо”, 1 февраля 1893 года.
Краткое содержание
I действие
Оживленная площадь против почтового двора во французском городе Амьене. Множество народа. Веселые толпы людей. Повсюду студенты - они пьют, играют в азартные игры, волочатся за девушками.
Здесь же два приятеля - Эдмонд, совершенно беззаботный, пользующийся успехом у дам (он поет мадригал о любви, о молодости; все охотно его подхватывают) и другой, более серьезный молодой человек по имени Де Грие, знатный, но бедный, которого насмешливо расспрашивают, не влюблен ли он? Но у него еще не было любовных приключений, и он не был влюблен, что и вызывает шутки со стороны других молодых людей.
Вскоре прибывает карета. Из нее выходят три важных персонажа нашей истории. Один из них - старый аристократ по имени Жеронт, другой - молодой армейский офицер Леско и третий участник нашей истории - сестра Леско, прелестная Манон, героиня оперы. Ей всего пятнадцать лет, и она направляется в монастырь, чтобы стать монахиней. Ее брат еще совсем подросток. Жеронт, этот старик, замышляет вскоре похитить Манон. Он что-то на ухо говорит трактирщику - заказывает экипаж, чтобы спешно увезти Манон, которая приглянулась ему еще по дороге сюда, когда они вместе ехали.
Красота Манон, когда ее здесь увидели, на всех производит огромное впечатление, особенно на Де Грие, который робеет, но все же представляется ей, спрашивает ее имя, интересуется ее планами и просит, чтобы они встретились тайно. Он мгновенно вспыхнул страстной любовью к ней и сообщает нам об этом в чудесной арии «Donna non vidi mai» («Право, она прелестна»).
Беспечный студент Эдмонд слышал разговор Жеронта по поводу его плана увезти Манон. Он сообщает Де Грие о приготовлениях с экипажем, затеянных Жеронтом, и происходит так, что, когда Манон выходит на условленную встречу с Де Грие («Vedete? Io sono fedele» - «Прийти к вам я обещала»), юноша быстро увлекает ее прочь, воспользовавшись заказанным Жеронтом экипажем, прежде чем тот узнает об этом.
Леско (захмелевший и увлеченный карточной игрой, вместо того чтобы оберегать сестру) спокойно относится к случившемуся. Он говорит Жеронту, что Де Грие никогда не будет способен обеспечить в Париже любящую всевозможные удовольствия Манон и что настанет время, когда он ей надоест. Этим циничным замечанием завершается первое действие оперы.
II действие
Как и предвидел Леско, Манон не выдержала долгой жизни с Де Грие. Он слишком беден для нее, и вот теперь ею завладел старый Жеронт; он окружил ее роскошью.
Тем временем Де Грие (под руководством Леско) пытался раздобыть денег карточной игрой. Когда занавес поднимается, мы застаем Манон в ее будуаре; она наводит на себя красоту; ей помогают служанки. К Манон приходит ее брат; он восхищен роскошью, в которой она теперь живет («Sei splendida е lucente!» - «Живешь ты так богато»). Но она говорит, что все это ей надоело и она тоскует по Де Грие («In quelle trine morbide» - «Ах, в этом блеске роскоши»).
Пока они беседуют, группа певцов исполняет мадригал, который специально сочинил для Манон старик Жеронт («Sulla vetta tu del monte» - «Ярче звезд у милой глазки»). Чуть позже приходит сам Геронт с друзьями и учителем танцев для Манон. Во время урока все выражают свое восхищение, а Манон очаровательно поет мотив менуэта.
Наконец все расходятся. Появляется смущенный Де Грие. Влюбленные обмениваются взаимными упреками и пылко клянутся в вечной любви («Nell’occhio tuo profondo» - «Я взор, наполненный лаской»). В кульминационный момент неожиданно возвращается Жеронт; он оказывается свидетелем этой любовной сцены.
Поначалу он высокомерен и иронично-любезен. Но затем Манон совершает ошибку: она недвусмысленно объясняет ему, почему предпочитает ему Де Грие, и указывав ему на зеркало, чтобы он посмотрел на свое морщинистое лицо. Старый распутник закипает ненавистью к Манон, он уходит озлобленный, бормоча угрозы в ее адрес.
Молодые любовники решают бежать вместе. В этот момент появляется запыхавшийся Леско; он предупреждает их, что Жеронт обвинил Манон в распутстве, что она вот-вот будет арестована и что им нужно бежать немедленно. Но Манон слишком долго копается со своими украшениями, и, прежде чем им удается покинуть дом, возвращается Жеронт со стражей. Удел Манон - отправиться в ссылку, и, несмотря на отчаянные мольбы Де Грие, ее уводят, чтобы взять под стражу.
III действие
Перед началом этого действия звучит короткое, но очень выразительное интермеццо («Тюрьма. Путь в Гавр»). В либретто здесь приводятся строки из романа Прево, в которых говорится о том, что Де Грие решил следовать за Манон, куда бы ее ни отправили.
Когда занавес поднимается, открывается вид площади, ранний рассвет. Манон - в тюрьме. Сюда, на площадь, пришли Леско и Де Грие. Брат Манон говорит, что если дать денег охране, то он сможет устроить его разговор с Манон и что тогда вскоре она будет на свободе.
Эта сцена происходит в бухте Гавра, где на рейде стоит корабль, на котором отправят в ссылку Манон и других таких же, как она, падших женщин. Манон появляется за своим тюремным окном, и здесь происходит краткая страстная любовная сцена («Tu… amore?» – «Ты… любимый, опять ты меня спасаешь!»).
Но планы Леско, как водится, проваливаются. Он нанял несколько человек, чтобы они отбили ее у гвардейцев. Но доносящийся из-за сцены шум свидетельствует о провале этой операции. И вот сержант читает список женщин, которым суждено отправиться в ссылку и которые теперь должны погрузиться на корабль. Пока это происходит, толпа на берегу комментирует происходящее («Rosetta! Eh! Che aria!» – «Розетта! – Ишь, горда как!»). Манон среди этих несчастных, и Де Грие в отчаянии молит капитана корабля позволить ему плыть с ними - как слуге или как угодно еще - столь долго, сколько он сможет быть со своей возлюбленной.
Капитан тронут мольбами этого аристократического юноши и позволяет ему плыть с ними. Де Грие взбегает по трапу в объятия Манон. Так завершается это действие.
IV действие
Либреттисты Пуччини помещают последнее действие оперы в довольно странное место. Они в следующих выражениях описывают его: «Una landa sterminata sui confini del territorio della Nuova Orleans». Короче - пустынное место в Новом Орлеане (Соединенные Штаты Америки). Но если мы вспомним, что история эта произошла в XVIII веке с тогдашним территориальным делением Америки, то указание это может относиться к обширному пространству между Миссисипи и Роки-Маунт. Во всяком случае, география в этом действии довольно неопределенна.
Манон и Де Грие прибыли в Америку и затерялись в каком-то пустынном месте. Медленно бредут они по дороге. Де Грие всячески пытается облегчить страдания Манон («Tutta su me ti posa» - «Я поддержу тебя»). Ясно, что она тяжело больна и не может двигаться дальше. В изнеможении она падает. Манон убеждает Де Грие, чтобы он оставил ее и пошел искать помощи. Он так и делает, а она поет свою арию, полную отчаяния, - «Tutto dunque е finito» («Все кончено теперь»).
Когда Де Грие возвращается, не найдя помощи, он видит Манон умирающей. Он заключает ее в свои объятия, и они нежно поют о своей любви. Силы совсем оставляют ее, и с последним усилием она просит у Де Грие прощения и умирает («Io t’amo tanto» - «Ах, тебя я обожаю»).
сайт. Либретто оперы – Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара), с сайта Belcanto.Ru
В эти выходные в Москве блистают оперные звезды, в «Октябре» показывают 20 ярких кинопремьер со всего мира, а обновленный и похорошевший Усачевский рынок приглашает попробовать и купить свежие фермерские продукты и домашние блюда
Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов в опере «Манон Леско». Фото: Дамира Юсупова/Большой театр
«Манон Леско» с Анной Нетребко
Дива будет петь в субботу, 22 октября. Это самая событийная премьера сезона. На официальном сайте билетов давно нет, а у перекупщиков цена на спектакль достигает 112 тысяч за место в партере
Билеты — это, конечно, главная интрига предстоящей премьеры. Всего две недели назад Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов пели в Барвихе. Самые дешевые билеты накануне концерта стоили 50 тысяч, в партере дороже — по 90 тысяч и 85 тысяч рублей, но приобрести их было можно на официальном сайте концертного зала — только плати. В Большой, впрочем, купить тоже не проблема — сайтов предостаточно: там есть и ложа за 33 тысячи, и бельэтаж за 27 тысяч, и балкон, четвертый ярус, за 15 тысяч рублей.
«Когда открылась продажа билетов в Большой театр на «Манон Леско» и было понятно, что на наши даты билетов не осталось буквально через какие-то полдня, нам стали писать люди в Instagram и Facebook с разных концов России, которые купили билеты на самолет заранее, хотели прилететь, но билетов на эти даты уже нет, а у перекупщиков они стоят безумных денег, — рассказал Эйвазов в эксклюзивном интервью Business FM. — Мы попросили Большой театр, и третий спектакль будет выведен на экран и будет транслироваться в прямом эфире как на канале «Культура», так и перед Большим театром». (Полное интервью с Анной Нетребко и Юсифом Эйвазовым на ).
«Манон Леско» Пуччини — коронная роль Анны Нетребко: она сама выбрала этот материал для своего дебюта на исторической сцене главного театра страны. Когда-то они с Юсифом Эйвазовым познакомились на репетиции именно этой оперы. Первое впечатление очень сильное, во многом благодаря потрясающим декорациям Маши Трегубовой. Создается ощущение, что для московских театров она в этом сезоне — главная звезда и законодательница: была художником на и последней премьере «Современника», спектакле «Поздняя любовь» (там сценография Трегубовой вообще главное достоинство). Для «Манон» она сделала будто бумажный городок, какие рисуют для игр на смартфоне: между домами ходят люди, время от времени загорается свет в окнах, из труб валит дым. Разглядывать все это — огромное удовольствие, сравнимое с безупречным пением Нетребко. Перед спектаклем она обмолвилась, что ее испугала акустика Большого, но технически все исполнила безупречно.
Если же возвращаться к билетам, то ажиотаж вполне объясним: дива в России появляется не так часто, в следующий раз вживую певицу можно будет увидеть только летом в Мариинке. На субботу билетов достаточно: самые дешевые места — по 11 тысяч, самые дорогие, восьмой ряд партера, 127,5 тысячи. Но лучше брать 16-й ряд: видно немногим хуже, зато на 22 тысячи дешевле. Подробности на сайте .
Премьера стала триумфальной
Партер и пять ярусов в позолоте Большого театра стоят и кричат. Таков финал долгожданной премьеры на исторической сцене оперы Пуччини «Манон Леско». Постановка театрального режиссера Адольфа Шапиро во многом реабилитировала рискованный проект дирекции БТ, последние два сезона приглашавшей на постановки мастеров драмы. С подробностями из главного музыкального театра страны - обозреватель «МК».
На сайте Большого давно ни одного билета - ведь главную партию поет Анна Нетребко, да еще со своим новым супругом Юсифом Эйвазовым. Однако по дороге на историческую сцену, аккурат на углу Новой, мужчина, которого по внешнему виду в жизни определяют самым обычным ханыгой, спрашивает меня: «Билеты нужны?» - «А почем у тебя?» - «Хорошие по три есть» - «Неужели в партере?» - «У перекупщиков все есть», - железно подтверждает он, намереваясь проводить меня к этим самым перекупщикам. Тема спекуляции дефицитными билетами сама по себе интересна, но не ко времени - через 20 минут начало той самой премьеры, которую в Москве ждали давно. И которая не была в планах Большого, но, очевидно, что угодно Богу, случается вопреки всему и несмотря ни на что. Даже в Большом.
Адольф Шапиро, режиссер с большим, не побоюсь этого слова, мировым авторитетом, ездил к примадонне в Вену и рассказал мне после премьеры, что довольно быстро они нашли общий язык и что в работе оперная дива была потрясающим партнером. А я вспомнила одну из первых ее ролей в ленинградском МАЛЕГОТе (теперь Михайловский театр) - Сюзанна в «Свадьбе Фигаро»: малоизвестная артистка, худенькая, чистейшее сопрано, невероятно артистичная, - которая выделяла ее из всего оперного состава. Надо сказать, что Нетребко того, перестроечного периода практически не изменилась - разве что в весе прибавила, физическом. Про мировой и говорить нечего - оперные театры терпеливо стоят за ней в очередь.
Но вот третий звонок, ложи забиты настолько, что в них стоят. Во время увертюры (дирижер Ядер Биньямини) по черному жесткому занавесу бегут белые рукописные строчки: «Надо сегодня сказать лишь то, что уместно сегодня. Прочее все отложить и сказать в подходящее время». Это цитата из предуведомления автора «Записок знатного человека», открывающего роман аббата Прево «История кавалера де Грие и Манон Леско» - из него Джакомо Пуччини сделал свою четырехактную оперу с великой музыкой. Хорошо одетая оперная публика еще не раз за три с лишним часа в прямом смысле прочтет на жестком черном занавесе историю роковой страсти красавицы Манон и ее кавалера. И этот текст от лица последнего послужит навигацией в бурном море событий.
Но вот черный занавес уползает вверх, открывая чистый, как первый снег, город. «Ах!» - выдыхает зал, разглядывая макет из белых домиков, тесно прижатых друг к другу на кривых улочках. Его как будто только вырезал какой-то умелый макетчик и пошел, положим, покурить, оставив по краям огромные ножницы, карандаш, циркуль. Оставил чуть небрежно, приподняв под углом к авансцене градусов на сорок пять. А его уже обживают ярко одетые люди: красные, зеленые точки в свитерах и вязаных шапочках - просто горнолыжный курорт, над которым три раза проплывает воздушный шар с пассажирами, трижды увеличивая свои пропорции. И когда он станет в натуральную величину, из него выйдут хорошо одетый господин и черноволосая красотка в белом свитере, шапочке с помпоном и куклой, на нее похожей один в один. Так художница Мария Трегубова, самая сильная и яркая в поколении тридцатилетних, начинает удивлять.
Первый акт вместе с режиссером Шапиро она выстраивает весь в белых тонах, в который медленно и незаметно будет вползать черный. Но пока что торжество белого - светлая встреча красавицы Манон с бедным студентом де Грие. Его первая ария заканчивается криками «брави!» из зала, и так будет дальше - практически каждая ария или дуэт сопровождаются длительными «брави!».
Анна Нетребко и Владимир Урин
Есть чему: оркестр звучит мощно, поют великолепно не только супруги Нетребко и Эйвазов, но и Александр Науменко, Эльчин Азизов, Юлия Мазурова... Аплодируют декорации, особенно второго акта, которая представляет собой парижский дом Манон - это шедевр сценографии и режиссерского решения. Причем я наблюдаю тот уникальный союз режиссера и художника, когда трудно даже предположить, кто кому диктует - настолько все естественно. Вот как решен второй акт: справа сидит огромная Манон, наверное, метров семи в высоту - это кукла в черном шелковом платье с белыми бусами на шее. Рядом, чуть в глубине, огромное овальное зеркало, которое, дрожа точно в ознобе, отражает то, что происходит на сцене. А на сцене в луче света - роскошная Манон, вся буквально в смятении: нищета для нее плохой казначей, а в роскоши любви нет. Богатый муж изо всех сил старается развлечь красотку, поставляя ей всевозможные развлечения в виде поющих и танцующих комедиантов, акробатов - ничто не радует сердце красотки, склонной к измене. Измена случается прямо у ног Нетребко-куклы, по белоснежному пластику которой ползут черные пауки, муравьи и прочая нечисть из пластика же. Это драгоценности, с которыми она не может расстаться, желая при этом настоящей любви.
Гибельный восторг внушает это пластиковое чудо, которое к тому же двигает руками, глазами. Драматургия кукольных реакций строго просчитана: на объятия любовников она стыдливо прикрывает глаза. На белоснежный город их первой любви, на мгновение отразившийся в зеркале, поворачивает голову и с тоской смотрит как на невозвратное прошлое. И в панике хаотично задвигает руками, когда любовников по приказу мужа схватит полиция и бросит в разные тюрьмы.
Кто же изготовил такое чудо? За границей? Оказывается, нет - делали наши умельцы в Петербурге, причем кукла оказалась весьма функциональна и разбирается, что позволяет быстро менять декорацию.
Можно только восхищаться тонкой стилистикой работы режиссера и художника, которым удалось оперу сделать динамично напряженной. Черно-белый цвет, что разложен светом Дамира Исмагилова на множество оттенков, дает эту динамику. От светящейся прозрачности белого первых двух актов к глухой безысходной черноте двух последних. Белая сценографическая фантазия агрессивно поглощается аскетичной чернотой. И тоже в игре - от белого к черному. Хотя в черно-белую гамму в третьем акте неожиданно врежется парад персонажей из исправительной тюрьмы - в пестреньком, гламурном.
В последнем акте герои оказываются в пустой сценической коробке - черные сцены с белым задником, и он, как призрак надежды, по которому черными чернилами косым почерком пишется их диалог. Строки заливают невидимые слезы, отчего буквы сливаются, темные пятна от них разрастаются, медленно соединяются в кляксы, пока на авансцене свою последнюю любовь оплакивают Манон и де Грие: «Темно… Одна... Никого кругом... Страшно...» и т.д. Повторяющиеся «страшно» сливаются в чернильную грязь.
Стоя неподвижно на авансцене, певцы никоим образом не изображают уход. Режиссер лишил их какой бы то ни было видимой поддержки - ни декораций, ни миманса. Только музыка Пуччини и драматическая игра. Но какая! Как восхитительна она у Анны Нетребко, как искренна у Юсифа Эйвазова! Концепция Шапиро - в отсутствии какой-либо замороченной концепции, и это производит невероятный эффект. На поклонах Большой театр не бисирует, он просто кричит - все пять ярусов сливаются в едином крике с партером и долго не отпускают артистов. Кстати, на поклонах на сцене их оказалось больше сотни.
– российская певица, которой уже не один год рукоплещет весь мир – впервые выступила в Большом театре. Произведение для своего дебюта на самой прославленной сцене страны исполнительница выбрала сама, представ перед публикой в заглавной партии в « ». Эта прекрасная опера Дж.Пуччини не ставилась прежде в Большом театре, но в судьбе она занимает особое место: при исполнении ее в Римской опере она познакомилась с Юсифом Эйвазовым, ставшим впоследствии ее супругом. В спектакле Большого театра этот певец исполнил партию кавалера де Грие. Столь же замечательные исполнители выступили в других партиях: Леско – Эльчин Азизов, Жеронт – Александр Науменко, Марат Гали – Учитель танцев, Юлия Мазурова – Певица.
Одна из главных сложностей партии Манон Леско – противоречие между юностью героини и вокальной партией, требующей сильного голоса и немалого опыта. И то, и другое появляется у певиц в возрасте достаточно зрелом. У эти качества есть – артистка восхищала публику насыщенностью всех регистров, богатством тембровых красок, тонкостью нюансировки и фразировки, а выглядеть убедительно в образе юной девушки опытной певице позволяет ее удивительная пластика. Представ поначалу совсем юной – полуребенком, во втором акте героиня выглядит уже соблазнительной молодой женщиной, но стоит появиться ее возлюбленному – и вновь во всех ее движениях появляются черты девочки, такой непосредственной в искренности своих чувств. Столь же убедительно выглядит 39-летний Ю.Эйвазов в роли порывистого влюбленного юноши. Правда, голос певца звучал не всегда ровно, хотя в целом исполнитель справился с партией.
Манон Леско – Анна Нетребко. Кавалер де Грие – Юсиф Эйвазов. Фото Дамира Юсупова
Дирижировал спектаклем Ядер Биньямини. Работа дирижера произвела приятное впечатление и на публику, и на , которая считает, что петь с оркестром под его управлением очень удобно. Оркестр, хор и голоса солистов звучали сбалансировано и ясно, радуя слушателей богатством и тонкостью нюансов. Виолончельное соло было прекрасно исполнено Б.Лифановским. Весьма изящно выглядели хореографические сцены в постановке Татьяны Багановой.
Слабым местом спектакля « » оказалась режиссура. Постановщик Адольф Шапиро – как и – впервые сотрудничает с Большим театром, но – в отличие от певицы – показал себя не с лучшей стороны. Идея режиссера сама по себе неплоха: подчеркнуть в образе героини черты девочки, не вполне расставшейся с детством и попавшей в жестокий «взрослый» мир, где ее могут использовать как игрушку. Но вместо того, чтобы психологически проработать роль с исполнительницей, режиссер увлекается демонстрацией символов – таких, например, как кукла в руках Манон, одетая в такое же платье и шапочку, как сама героиня. Увлекшись подобными внешними атрибутами, режиссер словно забывает об исполнителях – и в результате Манон выглядит несколько холодноватой. А ведь умеет создавать на сцене такие живые, эмоциональные образы – достаточно вспомнить ее Наташу Ростову! Остается только пожалеть, что режиссер проигнорировал эту сторону ее таланта. В некоторых моментах спектакля режиссер доходит до откровенного сюрреализма, совершенно не гармонирующего с музыкой Дж.Пуччини: гигантская кукла с вращающейся головой и движущимися глазами во втором акте, «шоу уродов» в третьем действии, более уместное в цирке, нежели в оперном театре…
Несмотря на подобные режиссерские промахи, дебют в Большом театре можно считать успешным. Хочется верить, что первая роль певицы на главной сцене России не станет последней, и публика Большого театра откроет для себя новые грани ее дарования.
Анна Нетребко. Фото – Дамир Юсупов
Спектакля «Манон Леско» Пуччини еще год назад не было в планах. Но дирекции удалось получить согласие Анны Нетребко спеть в ГАБТе вместе с мужем, тенором Юсифом Эйвазовым.
Название выбрали просто. Музыка, не говоря о сюжете, привлекает страстной драматичностью. И именно на этой опере в Риме Нетребко познакомилась с будущим мужем, она пела Манон, а партия де Грие подходит для его типа голоса.
При расписанном на годы вперед графике примадонны сложнее было согласовать сроки и имя режиссера. Нетребко, не отличающаяся особым консерватизмом, в то же время не принадлежит к числу певиц, готовых петь в какой угодно авангардной постановке.
Певица не раз говорила в интервью, что ей на сцене должно быть удобно. Во всех смыслах – и вокально, и концептуально. Драматический режиссер Адольф Шапиро предложил театральное решение, которое всех устроило. Еще до первого показа Нетребко говорила, как нравится ей и Эйвазову эта постановка.
Для Шапиро это дебют в Большом театре, но не в опере. Он, в частности, сделал удачную «Лючию ди Ламмермур» в Музыкальном театре, и тогдашний директор театра Владимир Урин это запомнил. Пригласив Шапиро в Большой, Урин снова не прогадал. Режиссер, по его словам, с детства любил роман Прево «Манон Леско», музыку Пуччини считает замечательной, а сотрудничество с Нетребко и Эйвазовым – творческой удачей.
Собственно говоря, оперную Манон можно показать двумя способами: как невинность, быстро набравшую опыт, или как опытную с самого начала особу. Героиня Пуччини, вспоминая брошенную любовь, прежде всего говорит не о высоких материях, а о жарких поцелуях, которых ей не достает у богатого покровителя.
Шапиро, рисуя образ Манон, пошел собственным путем. Он и сценограф Мария Трегубова как будто запечатлели чей-то сон о страсти – наверное, он приснился де Грие после смерти любимой женщины.
И еще. Для Шапиро и сценографа неважно, откуда Манон родом и когда она жила. Главное, она привлекательная женщина, от которой у мужчин кружится голова. Шапиро поставил оперу-буффонаду о миражах. И о благих намерениях, которыми вымощена дорога. А любовь, которая казалась рождественской сказкой, безжалостно переламывает судьбы, делая славного юношу героем игорных домов, а славную девушку – пленницей момента.
Начнется спектакль в недрах белого «бумажного» городка с маленькими домиками ниже человеческого роста, стоящими на наклонном подиуме. Этакий рукотворный рай, созданный здесь же лежащим гигантским карандашом и ножницами. По небу летает воздушный шар, именно на нем герои убегут в свое гнездышко. По улочкам утопии бродят и приплясывают (хореография Татьяны Багановой) смешные существа, похожие на гномов (хор). Он поет про «час фантазий и надежд».
Кавалер де Грие, в романтическом длинном шарфе, ищет лицо, которым сможет любоваться вечно. В кукольном городке появится кукла по имени Манон. Белое платье, носочки, повадка, жесты – все у нее игрушечное, даже несколько несуразное. В руках куклы – тоже кукла. Девушка с идеальным лицом заигралась в детство.
Апофеоз сценографии – и приема «кукла с куклой» – настанет позже, когда в доме покровителя так и не повзрослевшая, лишь ошалевшая от свалившегося на нее богатства Манон умирает от скуки. Сидящая на сцене кукла, моргающая, ворочающая головой и руками, вырастает до гигантских размеров в несколько метров, символизируя гибельную инфантильность. В этом эпизоде всё преувеличено, доведено до гипербол.
Даже большое «волшебное» зеркало на заднике, в котором отражается сцена и часть оркестра, а иногда – мысли Манон, вспоминающей де Грие.
Вполне издевательский фарс – сцена с менуэтом. Когда Манон поет о мушках, «убийственной и сладострастной», которые ей нужно приклеить на лицо, слуги выносят здоровенных кузнечиков, стрекоз и мух. И облепляют ими физиономию и конечности гигантской куклы.
Когда старик-покровитель Жеронт, похожий на дьявола, одетого в меха и черное, приглашает к простушке-любовнице учителя танцев (в балетной женской «пачке»), Манон, нацепив на голову пудреный парик, учит танец, нарочито балансируя на шаре (черные и белые шары на полу – ее разбросанные «драгоценности»). И никакой традиционной оперной декларации жестами. Наоборот, минимализм. Даже в отчаянном дуэте прощения Манон, которое она вымаливает у де Грие. Даже в момент ее ареста.
Кукольность до поры до времени растет. А потом – ломается. В сцене отплытия в Америку Манон уже не кукла, но еще не совсем человек. Фарс наполовину сменяется драмой, хотя провожающие корабль с ссыльными выглядят мерзкими зеваками, смакующими отчаяние де Грие, как зрители в кинотеатре на голливудской мелодраме. А вылезающие из тюремного люка на перекличку ссыльные – не только женщины легкого поведения, но люди, чем-то отличающиеся на других. Ростом, фигурой, одеждой, поведением. Непохожие на самодовольное большинство, от которого каторжницы и кавалер отплывают на бумажном кораблике.
Разорванная во времени оперная история Манон, поданная, как и в романе, от лица де Грие, содержит временные лакуны между действиями. Например, после встречи героев и эпизодом в доме богатого любовника, к которому ушла Манон, пропущена картина счастья в Париже. О ней лишь с горечью вспоминают.
Шапиро нашел выход для тех, кто роман не читал: пока меняют декорации (или при оркестровых интермеццо) на черном занавесе возникают бегущие строчки мужской исповеди: что в этой истории происходило «за кадром».
Но ликбез – не единственная причина приема. Зачем это на самом деле нужно, станет ясно только в последней картине, в пустыне. Когда на заднике строчки последнего прощания, вторящие словам дуэта смерти, начнут хаотично налезать друг на друга, пестреть восклицательными знаками и течь, как кровь, под каплями нахлынувших слез.
Дирижер Ядер Биньямини (Италия) много работал с Нетребко, она ему доверяет, но на первом спектакле оркестр под управлением молодого итальянца не раз расходился с хором, особенно в первом действии, и хор (которому, по слухам с репетиций, Биньямини не раз приказывал петь тише) вдобавок еще и не было слышно. Иногда казалось, что оркестр сам, без дирижера, задает себе музыкальные задачи. Стоит отметить оркестровые соло: скрипку Михаила Цинмана, виолончель Бориса Лифановского и альт Владимира Ярового.
Брат Манон, непутевый Леско (Эльчин Азизов) и ее «папик», колоритный Жеронт (Александр Науменко) спели без страха и упрека.
Расхваливать голос Анны Нетребко смысла не имеет: в мировые суперзвезды просто так не попадают. Стоячая овация публики после спектакля тоже красноречива. Ее партнер, возможно, начал не столь гладко, в голосе проскальзывали неровности, но к середине спектакля кавалер де Грие распелся, и несмотря на сложности акустики (на открытой вглубь сцене звук не «возвращается»), оба, и Нетребко, и Эйвазов, звучали превосходно.
Эйвазов при этом пел чистую «итальянщину» – страстно, с открытой эмоцией. Что своеобразно наложено на концептуальную, в общем-то, режиссуру. Нетребко больше чем ее партнер, подыгрывала режиссерским метафорам. А в финале, когда все – и Шапиро, и персонажи – отрешились от концепции и ушли в трагический психологизм, от дуэта умирающей женщины и скорбящего мужчины защемило сердце.
Финал в пустыне решен режиссером замечательно. Пустая черная сцена, письмена на заднике, сгущающаяся тьма. Два смертельно усталых человека в черном. Де Грие, у которого наступил конец света. И Манон, которая думала, что нельзя быть нежным, когда не хватает хлеба. Теперь ей до дна открылась сложность жизни.
Юсиф Эйвазов и Анна Нетребко. Фото – Дамир Юсупов
Нетребко даже в момент смерти излучала магию чувственности, а ее чудный голос заходился жалобным плачем. Куда у этой Манон девалось все кукольное и мещанское? Отлетело, как шелуха.
Певица довела угасание героини до зрительского катарсиса. И не зря Эйвазов говорил, что его партия – экзамен на выносливость и физическое выживание на сцене. Нет, они не пали ниц, не рыдали на руках друг у друга, они просто стояли у края сцены и смотрели в зал. А зал плакал.
