Ежов николай иванович личная жизнь голубой. Ежов

У «кровавого карлика» в двух браках детей не было...

В августе 94-го мы с женой провожали в последний путь нашего лучшего друга - профессора, лауреата Ленинской премии Марка Юффа, всю жизнь отдавшего науке о гирокомпасах. Кремация проходила на Донском кладбище. На обратном пути мы обратили внимание на довольно помпезный памятник некой Евгении Соломоновне Ежовой. Может быть, остановило нас именно отчество? Кто она? Неужели жена того самого страшного Ежова? Что же могло произойти с молодой женщиной, умершей 21 ноября 1938 года, когда Ежов был еще на вершине власти и славы?

Никто из присутствующих ответить на эти вопросы не мог. Однако мы живем в годы, когда тайны Сталина и его камарильи постепенно становятся достоянием гласности…

В сентябре 1936 года Сталин назначил своего фаворита Николая Ивановича Ежова наркомом внутренних дел вместо смещенного и позднее расстрелянного Генриха Ягоды. Все заместители бывшего наркома, а также начальники основных управлений получили мандаты на бланках ЦК и отправились «проверять политическую надежность соответствующих обкомов». Мест назначения, указанных в мандатах, ни один из них, естественно, не достиг. Все они были тайно высажены из вагонов на первых же подмосковных станциях и доставлены на автомобилях в тюрьму. Там их расстреляли, даже не заводя уголовных дел. Так началось безвременье, которое с легкой руки Роберта Конквеста было названо впоследствии эпохой Большого террора.

Идея бессудного уничтожения потенциальных противников известна с древности. Сталин лишь хорошо усвоил ее и широко применял на практике. Еще в июне 1935 года в беседе с Роменом Ролланом Сталин говорил: «Вы спрашиваете, почему мы не делаем публичного судопроизводства над преступниками-террористами? Возьмем, например, дело убийства Кирова… Сто человек, которых мы расстреляли, не имели с точки зрения юридической непосредственной связи с убийцами Кирова… Чтобы предотвратить возможные злодеяния, мы взяли на себя неприятную обязанность расстрелять этих господ. Такова уж логика власти. Власть в подобных случаях должна быть сильной, крепкой и бесстрашной. В противном случае она - не власть, и не может быть признана властью. Французские коммунары, видимо, не понимали этого, они были слишком мягки и нерешительны, за что их и порицал Карл Маркс. Поэтому они и проиграли. Это урок для нас».

Читая рассекреченную ныне стенограмму сталинской беседы с Ролланом, выполненную переводчиком Александром Аросевым, впоследствии репрессированным, удивляешься многому. Но особенно поражают два момента. Во-первых, как гуманист Роллан, пусть даже симпатизант СССР, мог сочувственно выслушивать людоедские рассуждения Сталина о необходимости введения смертной казни для детей, начиная с двенадцатилетнего возраста? И, во-вторых, почему писатель, который вроде бы хотел как можно больше узнать о Советском Союзе и его вожде, почти все время говорил сам, оставляя собеседнику лишь паузы для коротких реплик? Видимо, спешил очаровать его. Почти то же самое повторилось через два года, во время визита в Москву Лиона Фейхтвангера.

Николай Ежов - портрет вблизи...

Но вернемся к Ежову. Сталин долго присматривался к людям в своем окружении, ища замену болтливому и амбициозному Ягоде, к тому же связанному родственными отношениями с ненавистным вождю кланом Свердловых. В Ежове он разглядел, помимо очевидной для всех гипертрофированной исполнительности, не востребованные до поры задатки не рассуждающего палача, безжалостного, не знающего пощады, наслаждающегося неограниченной властью над людьми. Именно Сталин, этот прекрасный психолог, взял себе в малюты скуратовы «кровавого карлика». Росту в Ежове был 151 сантиметр…

По данным словаря Джин Вронской и Владимира Чугуева «Кто есть кто в России и бывшем СССР», «Ежов был поднят Сталиным на щит со специальной целью устроить кровавую баню… Согласно хорошо его знавшим, к концу своего правления он полностью зависел от наркотиков. Даже по сравнению с Ягодой, который, как говорят, «расстреливал собственными руками и наслаждался зрелищем»… Ежов выделяется как кровавый палач, одна из наиболее зловещих фигур сталинской эпохи… Потрясающие преступления Ежова были полностью расследованы лишь после 1987 года».

Интересно, что о его предшественнике Ягоде известно сегодня многое. О Берии, сменившем хозяина «ежовых рукавиц», - чуть ли не все. А о самом Ежове - очень мало. Почти ничего - о человеке, уничтожившем миллионы своих сограждан!

Справа - самый маленький, но жутко исполнительный

Известный писатель Лев Разгон, муж дочери одного из видных чекистов Глеба Бокия - Оксаны, сам отмотавший в сталинских лагерях семнадцать лет, впоследствии вспоминал: «Мне раза два приходилось сидеть за столом и пить водку с будущим «железным наркомом», именем которого вскоре стали пугать детей и взрослых. Ежов совсем не был похож на вурдалака. Он был маленьким, худеньким человеком, всегда одетым в мятый дешевый костюм и синюю сатиновую косоворотку. Сидел за столом тихий, немногословный, слегка застенчивый, пил мало, не влезал в разговор, а только вслушивался, слегка наклонив голову».

Судя по последним публикациям в российской исторической печати, биография Ежова выглядит примерно так. Он родился 1 мая 1895 года. О его родителях достоверно ничего не известно. По некоторым сведениям, отец его был дворником у домовладельца. В школе Николай проучился два или три года. В анкетах писал: «незаконченное низшее»! В 1910 году его отдали в ученики к портному. Исследователь Борис Брюханов утверждает: «В бытность у портного Ежов, как он потом сам признавался, с пятнадцати лет пристрастился к мужеложству и отдавал дань сему увлечению до конца жизни, хотя одновременно проявлял немалый интерес и к женскому полу». Через год он поступил слесарем на завод.

Всю Первую мировую Ежов прослужил в нестроевых частях, скорее всего из-за малого роста. После запасного батальона в 1916 году его перевели в артиллерийские мастерские Северного фронта, которые дислоцировались в Витебске. Там же в мае 1917 года Ежов примкнул к большевикам. После стихийной демонстрации царской армии он стал слесарем в мастерских Витебского железнодорожного узла, а потом перешел на стекольный завод под Вышним Волочком. Вот и вся его трудовая деятельность.

Редкая фотография молодого Ежова без газетной ретуши

В мае 1919 года его призвали в Красную Армию, и он попал на базу радио-формирований в Саратов, где готовили радиоспециалистов. Тут, видимо, не последнюю роль сыграло его членство в партии. Несмотря на малограмотность, Ежова зачислили делопроизводителем при комиссаре управления базой, а уже в сентябре он стал комиссаром радио школы, переведенной вскоре, в связи с наступлением Александра Колчака, в Казань. Через полтора года, в апреле 1921-го, Ежова назначили комиссаром базы.

Выполнение комиссарских обязанностей Николай Иванович совмещал с работой в агитпроме Татарского обкома РКП(б). Скрытный и честолюбивый, он уже тогда подумывал о переходе на партийную работу. К тому же появились неплохие связи в Москве. 20 февраля 1922 года Оргбюро ЦК РКП(б) рекомендовало Ежова на должность секретаря парторганизации Марийской автономной области. Перед ним открылась дверь в номенклатуру, его приобщили к элите партфункционеров.

Но, наверное, он так и прокантовался бы всю жизнь вдалеке от Москвы, если бы не редкостное его умение заводить полезные знакомства. Человеком, которому Ежов понравился и который помог ему перебраться в столицу, был Иван Михайлович Москвин, в ту пору заведующий Орграспредотделом ЦК. Этот отдел, возглавляемый Москвиным, занимался в основном тем, что везде, где только было возможно, внедрял людей, лично преданных Сталину, в то время как революционеры-«романтики» - такие, как Лев Троцкий, Лев Каменев, Григорий Зиновьев, Николай Бухарин и другие - тратили время в дискуссиях о путях развития государства и партии. Именно партийные кадры, подобранные Москвиным, в дальнейшем обеспечивали Сталину необходимый перевес при голосованиях на любом уровне.

Иван Михайлович Москвин, заведующий Орграспредотделом ЦК первым пригрел Ежова

Тот же Лев Разгон, близко знавший Москвина, ставшего отчимом Оксаны, довольно подробно рассказывает об этом своеобразном человеке. Профессиональный революционер, большевик с 1911 года, он был участником знаменитого совещания в петроградской организации 16 октября 1917 года, когда решался вопрос о вооруженном восстании. Членом ЦК его избрали на ХІІ съезде партии. Характер у него был суровый, трудный. Как многие ответственные работники того времени, он целиком отдавался «делу», проявляя принципиальность и твердость в отстаивании своего мнения.

Так вот, подбирая, как всякий большой руководитель, «свою» команду, Москвин, работавший некоторое время в Северо-Западном бюро ЦК РКП(б), вспомнил о Ежове. Но брать его под свое крыло не спешил, очевидно, наводил справки по своим каналам. Только через полтора года, в июле 1927-го, он взял Ежова в свой отдел, сначала инструктором, потом помощником, потом заместителем.

Разгон свидетельствует: жена Москвина Софья Александровна держала, как говорится, открытый дом, в котором, несмотря на необщительный характер ее мужа, собиралась иной раз большевистская элита. К Ежову она относилась с особенной теплотой. Бывший туберкулезник, он казался ей неухоженным и не накормленным. Когда Ежов приходил к Москвиным, Софья Александровна тотчас принималась угощать его, ласково приговаривая: «Воробушек, ешьте вот это. Вам надо больше есть, воробушек…». Воробушком она называла этого упыря!

Железная гвардия Сталина «Воробышка» не затерла, а стерла в порошок. Позже...

Впрочем, он умел расположить к себе сослуживцев и нередко пел в компании задушевные русские песни. Рассказывали, что когда-то в Петрограде профессор консерватории прослушал его и сказал: «У тебя есть голос, но нет школы. Это преодолимо. Но непреодолим твой маленький рост. В опере любая партнерша будет выше тебя на голову. Пой как любитель, пой в хоре - там твое место».

Понятно, что не пение расположило Москвина к Ежову, во всяком случае, не только пение. Ежов был по-своему незаменим. В любую минуту дня и ночи он мог дать руководству нужную справку по кадровым вопросам. Ежов очень старался, просто из кожи лез. Он понимал: не угодишь Ивану Михайловичу - загонят куда-нибудь в глухомань… В этот период Москвин дал Ежову в частном разговоре следующую характеристику: «Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным - он все сделает. У Ежова есть только один, правда существенный, недостаток: он не умеет останавливаться. Иногда существуют такие ситуации, когда невозможно что-то сделать, надо остановиться. Ежов - не останавливается. И иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить…».

Работая в Орграспредотделе, Ежов стал попадаться на глаза Сталину, особенно в дни отсутствия или болезни Москвина. После ухода Москвина из ЦК Ежов занял его место. Именно в ту пору Сталин и обратил на него внимание и сделал его главным исполнителем своего плана Большого террора.

Николая Ежов (крайний справа) даже голосовал с вождем

Став наркомом, Ежов не забыл своего благодетеля. 14 июня 1937 года Москвин был арестован по обвинению в причастности к «контрреволюционной масонской организации Единое трудовое братство». Никакого «братства», разумеется, в природе не было, но ни Ежова, ни Сталина такие мелочи никогда не смущали (арест ответственных работников такого уровня без санкции Сталина не проводился). 27 ноября Военная коллегия Верховного Суда СССР (Москвин сроду не был военным!) приговорила его к расстрелу. Приговор был исполнен в тот же день. Естественно, пошла в ссылку и хлебосольная Софья Александровна, выкормившая таки «воробушка», отправился по этапу Лев Разгон. Трагедия!

Ах, милая либеральная российская интеллигенция! Все мы: тот же Разгон, Евгения Гинзбург, Юрий Домбровский и многие-многие другие научились воспринимать ленинско-сталинский террор как невероятных масштабов трагедию всей страны лишь с момента своего ареста, не раньше. Умудрялись не замечать массовых расстрелов бывших царских офицеров, вчерашних врачей, инженеров, юристов. Не придавать значения уничтожению ученых и чиновников Петрограда - их погрузили на баржи и утопили в Финском заливе. Принимать как должное расстрелы заложников, взятых из семей предпринимателей и купцов, а также преследование и уничтожение до седьмого колена дворянских родов России. Всему находили оправдание: те - царские прислужники, те - белые офицеры, а те и вовсе кулаки-мироеды… И так, пока кровь не начала затоплять и наши гнезда…

А у Николая Ивановича Ежова тем временем все вроде бы складывалось как нельзя лучше: его «избрали» секретарем ЦК ВКП(б), председателем Комиссии партийного контроля при ЦК, членом Исполкома Коминтерна… В сентябре 1936 года он занял кресло наркома внутренних дел СССР и вскоре получил звание Генерального комиссара государственной безопасности (по-военному - маршала). А кроме того, у него появилась новая молодая, красивая и обаятельная жена - Евгения Соломоновна.

И таким пришел в наркомы...

Встретились они, когда ей было двадцать шесть лет, в Москве, куда Евгения Соломоновна приехала, выйдя замуж вторым браком за Алексея Гладуна, дипломата и журналиста.

Сам Николай Иванович тоже был тогда женат. Женился он еще в Казани, будучи комиссаром радио школы. Его супругой стала Антонина Алексеевна Титова, на два года его моложе, бывшая студентка Казанского университета, вступившая в 1918 году в партию и работавшая техническим секретарем в одном из райкомов. Вместе с Ежовым она переехала в Красно-Кокшайск (бывший Царево-Кокшайск, ныне Йошкар-Ола), куда перевели Николая Ивановича. Затем с ним же отправилась в Семипалатинск, а потом, уже самостоятельно, на учебу в Москву, в сельскохозяйственную академию. Ежов до поры оставался в Семипалатинске и встречался с женой лишь во время нечастых командировок в столицу. Когда он перебрался в Москву, они стали жить вместе и вместе же работали в Орграспредотделе.

И вот Ежов встретил Евгению Соломоновну. Брак его распался. В те годы это делалось быстро и просто. Согласия второй стороны не требовалось. Интересно, что после развода с Ежовым Антонина Алексеевна в 1933 году закончила аспирантуру, доросла до заведующей отделом во ВНИИ свекловичного полеводства и даже выпустила в 1940 году книгу «Организация работы звеньев в свеклосеющих совхозах». В 1946 году она ушла на скудную пенсию по болезни, прожила после этого больше сорока лет и умерла на девяносто втором году жизни в сентябре 1988 года. Репрессиям ни в период «ежовщины», ни позднее не подвергалась.

Нарком Ежов. Редкое фото в 25 лет

Вторая жена Ежова Евгения Файгенберг родилась в Гомеле в многодетной еврейской семье. Была она очень смышленой, не по годам развитой девочкой. Много читала и уносилась в мечтах в далекое и обязательно значительное будущее. Писала стихи, училась музыке и танцам. Едва переступив порог брачного возраста, вышла замуж, стала Хаютиной и вместе с мужем переехала в Одессу. Там она сблизилась с талантливой молодежью. В числе ее знакомых были Илья Ильф, Евгений Петров, Валентин Катаев, Исаак Бабель, с которыми она сохранила дружбу и в Москве. Некоторое время она работала в знаменитой газете «Гудок». С Хаютиным скоро разошлась, выйдя замуж за Гладуна, а затем, как мы уже знаем, стала женой Ежова.

Жизнерадостная, общительная, она устроила салон, гостями которого были известные писатели, поэты, музыканты, художники, артисты, дипломаты. Николай Иванович к художественным и прочим увлечениям жены относился равнодушно. Как тогда было принято, он работал до глубокой ночи, между тем как «Женечка» Ежова принимала откровенные ухаживания Исаака Бабеля, автора знаменитой «Конармии» и «Одесских рассказов». Замечали ее и на кремлевских банкетах, где она музицировала и танцевала. Правда (как выяснилось на следствии), в то время сам Ежов вступил в интимные отношения с ее подругой, а заодно, по старой привычке, и с мужем этой подруги.

Вскоре был арестован бывший муж «Женечки» Алексей Гладун. В материалах его следственного дела имеется запись о том, что именно он - через Евгению Соломоновну! - завербовал Ежова в «антисоветскую организацию». Гладуна, конечно, расстреляли как троцкиста и шпиона.

Вторая жена Евгения Соломоновна и приемная дочь Наташа

Несмотря на то, что из окружения Евгении Соломоновны частенько «выпадали» те или другие фигуранты, она никогда ни с какими просьбами к мужу не обращалась, прекрасно понимая, что это безнадежно. Известно, правда, одно исключение. Писатель Семен Липкин в книге «Жизнь и судьба Василия Гроссмана» свидетельствует, что перед войной Гроссман влюбился в жену литератора Бориса Губера, и она вместе с детьми перебралась к нему. Когда Губера арестовали, вскоре взяли и Ольгу Михайловну. Тогда Гроссман написал Ежову письмо, в котором указал, что Ольга Михайловна - его жена, а не Губера, и потому не подлежит аресту. Казалось бы, это само собой разумеется, но в 1937 году только очень храбрый человек осмелился бы написать такое письмо главному палачу государства. И, к счастью, письмо подействовало: просидев около полугода, Ольга Михайловна была выпущена на волю. Это, как говорится, к слову.

А вот Евгения Соломоновна Ежова с весны 1938-го начала без видимых причин прихварывать. Исчезла ее жизнерадостность, она перестала появляться на кремлевских застольях. Погас манящий огонек ее литературного салона. В мае она уволилась из редакции журнала «СССР на стройке», где была заместителем редактора, и впала в болезненную депрессию. В конце октября Ежов поместил ее в подмосковный санаторий имени Воровского. На ноги была поставлена вся медицинская Москва. Лучшие врачи дежурили у постели больной. Но, не пробыв в санатории и месяца, Евгения Соломоновна скончалась. И - потрясающе! - в акте вскрытия указано: «Причина смерти - отравление люминалом». А где же врачи, медсестры, сиделки? Что произошло - самоубийство или убийство? Некому ответить: кто посмел бы копаться в семейных делах «кровавого карлика»?

Больше всех горевала о смерти Евгении Соломоновны маленькая Наташа - приемная дочь Ежовых. Своих детей у него ни от первого, ни от второго брака не было. В 1935-м Ежовы удочерили трехлетнюю девочку, взятую в одном из детских домов. Прожила она у них всего четыре года. После смерти Евгении за ней ходила няня, а когда арестовали Ежова, Наташу снова отправили в детский дом, в Пензу. В ее документы внесли поправку: Наталия Николаевна Ежова стала Наталией Ивановной Хаютиной. В Пензе она училась в ПТУ, работала на часовом заводе, потом окончила музыкальную школу по классу аккордеона и уехала в Магаданскую область - учить музыке детей и взрослых. Она и сейчас, кажется, живет на Дальнем Востоке.

Маленькая Наташа Хаютина, счастливая приемная дочь

Бабеля арестовали, когда Ежов уже находился под следствием. Ясно, что оперативный материал, предшествующий его аресту, был подготовлен с ведома не только Ежова, но и самого Сталина: уж слишком заметной фигурой был Бабель. В приговоре записано: «Будучи организационно связанным по антисоветской деятельности с женой врага народа Ежовой-Гладун-Хаютиной-Файгенберг, последней Бабель был вовлечен в антисоветскую деятельность, разделяя цели и задачи этой антисоветской организации, в том числе и террористические акты… в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства». Бабеля расстреляли 27 января 1940 года (по другим данным - 17 марта 1941-го).

Ежов был арестован 10 апреля 1939 года и сразу препровожден в Сухановскую тюрьму - пыточный филиал известной Лефортовской. О ходе и методах следствия по его делу пока никаких материалов не появилось, но известно, что в его досье подшита странная записка Евгении, которую он хранил со времени смерти: «Колюшенька! Очень тебя прошу, настаиваю проверить всю мою жизнь, всю меня… Я не могу примириться с мыслью о том, что меня подозревают в двурушничестве, в каких-то не содеянных преступлениях».

Ее начали подозревать в предосудительных связях, когда Ежов еще был у власти. Скорее всего, это люди Сталина, готовя компромат на Ежова, разрабатывали версию выхода на его жену, связанную знакомством со множеством людей, уже расстрелянных по сфабрикованным материалам. Вот откуда депрессия и эта паническая записка. Видимо, поняв, что ее не оставят в покое, она приняла решение о самоубийстве...

Дочь наркома Ежова Наталья Хаютина с портретом приемного папы

...Из недавнего сообщения доктора исторических наук Сергея Кулешова: «…При обыске в кабинета Ежова в сейфе обнаружены две сплющенные револьверные пули, завернутые в бумажки с надписями «Каменев», «Зиновьев». Видимо, пули были вынуты из тел расстрелянных»...

2 февраля 1940 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Ежова к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение через два дня...

Семен БЕЛЕНЬКИЙ, «Заметки по еврейской истории»

В советской историографии начиная с 1960-х «большой террор» 1937-1938 годов неизменно связывался с именем Лаврентия Берии . Однако «человек в зловеще поблёскивающем пенсне», при всех своих грехах, такой чести не заслуживает. Имя Берии к «большому террору» накрепко привязал Никита Хрущёв . Выиграв у бывшего всесильного главы НКВД борьбу за власть, Хрущёв не ограничился физическим устранением конкурента, но и поспособствовал созданию совершенно демонического исторического портрета поверженного врага.

Благодаря этому в тени остался человек, действительно являвшийся главным исполнителем «большого террора», — Николай Ежов .

Эта личность является одной из самых известных и в то же время загадочных из высокопоставленных персон советской эпохи. Во многом это связано с тем, что и сам Ежов в своих анкетах приводил данные, порой весьма далёкие от действительности.

От писаря до комиссара

Он родился 1 мая 1895 года в Санкт-Петербурге в семье русского рабочего-литейщика. По другой версии, местом его рождения было село Вейверы Мариампольского уезда Сувалскской губернии (территория современной Литвы). Отцом его, согласно этой версии, был отставной солдат из Тульской губернии, а матерью литовская крестьянка. В Петербурге же он появился в 1906 году, когда родители оправили мальчика к родственнику учиться портняжному ремеслу.

В 1915 году Ежов отправился добровольцем на фронт, но военных лавров не снискал — получил лёгкое ранение, заболел, а затем и вовсе был признан негодным к строевой службе из-за очень маленького роста (151 см). До революции Ежов служил писарем в тыловой артиллерийской мастерской.

В анкетах Ежов писал, что партию большевиков вступил весной 1917 года, однако в витебских архивах нашлись сведения, что в августе 1917 года он вступил в местную организацию РСДРП, состоявшую не только из большевиков, но и из меньшевиков-интернационалистов.

Как бы то ни было, в Октябрьской революции и последующих событиях Ежов участия не принимал — после очередной болезни он получил длительный отпуск и уехал к родителям, перебравшимся в Тверскую губернию. В 1918 году он устроился на работу на стекольный завод в Вышнем Волочке.

Ежов был призван в Красную Армию в 1919 году и направлен на саратовскую базу радиоформирований, где он служил сначала рядовым, а потом переписчиком при комиссаре управления базы. В апреле 1921 года Ежов становится комиссаром базы и начинает продвигаться по партийной линии.

Вячеслав Молотов (слева), Георгий Орджоникидзе (второй слева), Николай Ежов (второй справа) и Анастас Микоян (справа) в президиуме на торжественном заседании, посвящённом пуску первой очереди московского метрополитена. 1935 год. Фото: РИА Новости

«Он не умеет останавливаться»

Его карьере помог брак. Женившись в июле 1921 года на Антонине Титовой , которую переводили на работу в Москву, Ежов вслед за супругой оказался в столице.

Невысокий, но исполнительный и усердный человек хорошо зарекомендовал себя в столице, и его начали направлять на работу на высоких партийных постах в райкомах и обкомах ВКП(б). Поколесив по Киргизии и Казахстану, во время XIV съезда партии Ежов познакомился с высокопоставленным сотрудником аппарата ЦК ВКП (б) Иван Москвиным . Партаппаратчик обратил внимание на исполнительного сотрудника и в 1927 году, будучи заведующим Орграспредотделом ЦК ВКП(б), пригласил Ежова на должность инструктора.

«Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным — он всё сделает. У Ежова есть только один, правда, существенный недостаток: он не умеет останавливаться. Иногда существуют такие ситуации, когда невозможно что-то сделать, надо остановиться. Ежов — не останавливается. И иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить...» — писал позднее о своём протежеИван Москвин. Это, пожалуй, наиболее точная и исчерпывающая характеристика Ежова.

Ивана Михайловича Москвина расстреляют 27 ноября 1937 года, когда нарком Ежов вовсю будет раскручивать маховик «большого террора».

Специалист по «чистке»

Исполнительный сотрудник продолжал карьерный рост. В 1930 году, когда Москвин ушёл на повышение, Ежов возглавил Орграспредотдел ЦК ВКП(б) и познакомился с Иосифом Сталиным , который быстро оценил деловые качества аппаратчика.

Слева направо — Климент Ворошилов, Вячеслав Молотов, Иосиф Сталин и Николай Ежов на канале Москва - Волга. Фото: www.russianlook.com

Ежов усердно проводил сталинский кадровый курс. В 1933-1934 годах его включили в Центральную комиссию ВКП(б) по «чистке» партии. В феврале 1935 года он стал председателем Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). Эта структура занималась проверкой деятельности членов партии, определяла, соответствует ли их моральный облик высокому званию коммуниста. Ежов получает полномочия решать партийную судьбу старых большевиков, противников сталинского курса.

Внутрипартийное противостояние к этому моменту стремительно приближается к завершающей фазе. Революционеры, прошедшие Гражданскую войну, привыкли в борьбе полагаться не на силу слова, а на «правоту оружия».

Николай Ежов в 1937 году. Фото: Commons.wikimedia.org

Первые громкие процессы над партийными оппозиционерами, организованные шефом НКВД Генрихом Ягодой , сторонников сталинской генеральной линии уже не устраивают — слишком медленно и избирательно. Вопрос нужно решать быстро и коренным образом.

После процесса над Каменевым и Зиновьевым в августе 1936 года Сталин решает, что во главе НКВД на этом этапе нужен отличный исполнитель, способный справиться с масштабной задачей.

26 сентября 1936 года народным комиссаром внутренних дел СССР становится Николай Ежов. Его предшественника Генриха Ягоду обвиняют в «антигосударственных преступлениях», и на так называемом Третьем Московском процессе он окажется на скамье подсудимых.

Генриха Ягоду приговорят к смертной казни и расстреляют в Лубянской тюрьме 15 марта 1938 года.

Репрессии начались с чекистов

Свою деятельность на посту главы НКВД Ежов начал с «чистки» в рядах своих подчинённых. 2 марта 1937 года в докладе на пленуме ЦК ВКП(б) он выступил с резкой критикой подчинённых, указав на провалы в агентурной и следственной работе. Пленум одобрил доклад и поручил Ежову навести порядок в органах НКВД. Из сотрудников госбезопасности с 1 октября 1936 года по 15 августа 1938 года было арестовано 2273 человека. Сам Ежов впоследствии говорил, что «чистке» подверглись 14 000 чекистов.

Колесо «Большого террора» завертелось. Первоначально на «врагов» указывали партийные органы, а НКВД выполняло лишь миссию исполнителей. Вскоре Ежов и его подчинённые стали проявлять инициативу, сами выявляя «контрреволюционные элементы», оказавшиеся вне поля зрения партии.

30 июля 1937 года нарком Ежов подписывает одобренный Политбюро приказ НКВД СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», который предусматривает для ускоренного рассмотрения дел создание «оперативных троек» НКВД.

Именно с этого приказа началось то, что теперь известно как «большой террор». В 1937-1938 годах по политическим мотивам было осуждено 1 344 923 человека, из них 681 692 приговорено к высшей мере.

Ничего подобного отечественная история не знала. На первом этапе в жернова террора угодили партийные и государственные деятели, не разделявшие сталинскую линию, на втором этапе арестовывали и осуждали всех, на ком было поставлено клеймо «контрреволюционера». На последующих этапах «большой террор» превратился в способ продвижения по карьерной лестнице и сведения личных счётов, когда доносы стали писать на соседей, коллег по работе и просто неугодных по тем или иным причинам личностей.

«Я славлю батыра Ежова»

Советская пропаганда, славившая доблестных работников НКВД, «спасавших страну от "фашистов-троцкистов"», создала в обществе атмосферу истерии.

Ежов трудился, не покладая рук. С января 1937 года по август 1938 года он отправил Сталину около 15 000 спецсообщений с докладами об арестах, проведении карательных операций, запросами о санкционировании тех или иных репрессивных акций, с протоколами допросов.

Чаще него в этот период со Сталиным общался лишь Вячеслав Михайлович Молотов — глава Советского правительства .

Советская пресса славила Ежова и его «ежовые рукавицы», которыми он давил «контрреволюционных гадов». По популярности в стране этот человек полутораметрового роста уступал лишь самому вождю.

Казахский акын Джамбул Джабаев сочинил «Песнь о батыре Ежове», в которой были такие строки:

«Я славлю героя, кто видит и слышит,
Как, к нам в темноте подползая, враг дышит.
Я славлю отвагу и силу героя
С глазами орла и железной рукою.
Я славлю батыра Ежова, который,
Раскрыв, уничтожил змеиные норы,
И там, где тревожные реют зарницы,
Он встал часовым на советской границе».

К лету 1938 года в ЦК ВКП(б) многие вспомнили слова несчастного Ивана Москвина: «Ежов не умеет останавливаться». Ни о какой «социалистической законности» речи уже не шло: со всех сторон поступали сигналы о том, что сотрудники НКВД используют пытки, фабрикуют дела на людей, которые никакого отношения к контрреволюции не имеют и в помине.

Ежов же не только не останавливает сотрудников, но поощряет их действовать еще жёстче и активнее. Более того, говорили, что глава НКВД лично участвует в допросах и пытках арестованных.

Мавр сделал своё дело...

Ежов перешёл все возможные границы. Исполнитель почувствовал себя вершителем человеческих судеб. Его откровенно боялись даже самые приближённые к Сталину люди. Казалось, ещё чуть-чуть, и НКВД оттеснит партию от рычагов власти.

Сам Сталин позже рассказывал соратникам, что, позвонив как-то Ежову, обнаружил: глава НКВД вдребезги пьян. Возможно, Иосиф Виссарионович эту историю придумал, но факт есть факт — остановиться Ежов не мог.

В августе 1938 года первым заместителем Ежова по НКВД и начальником Главного управления государственной безопасности был назначен Лаврентий Берия, сменивший на этом посту наркома Михаила Фриновского .

Ежов прекрасно понял, что это означает, но изменить что-либо уже не мог. В ноябре 1938 года на заседании Политбюро рассматривали письмоначальника управления НКВД по Ивановской области Виктора Журавлёва , обвинявшего Ежова в упущениях в работе и игнорировании сигналов о деятельности «врагов народа».

Донос Журавлёва стал отличным поводом для того, чтобы сместить Ежова. Нарком упираться не стал, признал ошибки и 23 ноября 1938 года подал прошение об отставке. 9 декабря 1938 года «Правда» сообщила о том, что Ежов отстранён от обязанностей наркома внутренних дел с сохранением за ним ещё одного поста — народного комиссара водного транспорта.

Н. И. Ежов и И. В. Сталин. Фото: Commons.wikimedia.org

В январе 1939 года Ежов присутствовал на торжественном заседании, посвящённом 15-летней годовщине смерти Ленина, но делегатом на XVIII съезд ВКП(б) избран уже не был.

С приходом на пост главы НКВД Лаврентия Берии «большой террор» завершился. Разумеется, никто не думал признавать его ошибочным, но ошибочной признали деятельность Ежова и его приближённых. По разным оценкам, после прихода Берии из тюрем и лагерей были освобождены от 200 до 300 тысяч человек, которые были признаны осуждёнными незаконно или дела в отношении которых были прекращены за отсутствием состава преступления.

Среди обширных обвинений, предъявленных ему, главным стала «подготовка переворота и террористических актов в отношении высших руководителей СССР». Вишенкой на торте обвинений была статья за мужеложство — Ежов сам признался в гомосексуальных наклонностях.

На суде Ежов отрицал подготовку терактов, заявляя: «На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильнейшие избиения. Я в течение двадцати пяти лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов».

Впрочем, что говорил Ежов, уже было неважно. 3 февраля 1940 года приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР он был приговорён к расстрелу. Приговор привели в исполнение на следующий день, а труп сожгли в крематории на территории Донского монастыря.

Об аресте и расстреле Ежова в советской прессе не сообщали вообще — он просто исчез. О том, что он больше не герой Страны Советов, можно было понять только из обратного переименования улиц и населённых пунктов, названных в его честь.

Из-за этого о Ежове ходили самые невероятные слухи, вплоть до того, что он сбежал в нацистскую Германию и служит советником Гитлера .

Николай Ежов — не самая популярная фигура среди деятелей советской эпохи. Но о нём внезапно вспомнили в 2008 году, после избрания на пост президента США Барака Обамы . Выяснилось, что черты лица нового хозяина Белого Дома удивительно похожи на черты лица Николая Ежова. Такая вот ирония судьбы...

Кто это? Конечно, вы его узнали.

Один из самых одиозных и зловещих сталинских наркомов, всемогущий, всесильный, страшный и жестокий. Непримиримый и последовательный. Верный ленинец и сталинец!

В сверкании молний ты стал нам знаком,
Ежов, зоркоглазый и умный нарком.
Великого Ленина мудрое слово
Растило для битвы героя Ежова.
Великого Сталина пламенный зов
Услышал всем сердцем, всей кровью Ежов!

Спасибо, Ежов, что, тревогу будя,
Стоишь ты на страже страны и вождя.

(Джамбул Джабаев, перевод с кыргызского)

Не будем пересказывать биографию этого человека, поговорим пока о его... жене.

Евгения Соломоновна Ежова (урождённая Фейгенберг (Файгенберг); Хаютина по первому мужу, родилась в семье раввина.
В сентябре 1929 года в Сочи познакомилась с Н. И. Ежовым. В 1931 году вышла за него замуж.

Красавица Суламифь)) Ах, сколько было желающих её обнять, поцеловать...

Здесь она с дочкой.

Но, разве возможно себе такое представить??? Жена Наркома НКВД!!!
С его именем дети учились грамоте...

Сташно! Но, оказывается не всем... Оказывается многие известные люди побывали в её постели. Писатели Бабель, Кольцов, полярник Шмидт, лётчик Чкалов, писатель Шолохов.

Сохранились докладные записки на эту тему. Вот, например, такая

Народному комиссару внутренних дел Союза ССР
Комиссару государственной
безопасности первого ранга
Тов. Берия

Согласно вашего приказания о контроле по литеру «Н» писателя Шолохова доношу: в последних числах мая поступило задание о взятии на контроль прибывшего в Москву Шолохова, который с семьей остановился в гостинице «Националь» в 215 номере. Контроль по указанному объекту длился с 3.06. по 11.06.38 г. Копии сводок имеются.
Примерно в середине августа Шолохов снова прибыл в Москву и остановился в той же гостинице. Так как было приказание в свободное от работы время включаться самостоятельно в номера гостиницы и при наличии интересного разговора принимать необходимые меры, стенографистка Королева включилась в номер Шолохова и, узнавши его по голосу, сообщила мне, нужно ли контролировать, Я сейчас же об этом доложил Алехину, который и распорядился продолжать контроль. Оценив инициативу Королевой, он распорядился премировать ее, о чем был составлен проект приказа. На второй день заступила на дежурство стенографистка Юревич, застенографировав пребывание жены тов. Ежова у Шолохова.
Контроль за номером Шолохова продолжался еще свыше десяти дней, вплоть до его отъезда, и во время контроля была зафиксирована интимная связь Шолохова с женой тов. Ежова.

Зам начальника первого отделения 2-го специального отдела НКВД лейтенант госбезопасности (Кузьмин)
12 декабря 1938 года

Как же так? Почему? Мог ли кровавый Нарком сносить такое унижение? А может и не особо переживал по этому поводу? Трудно себе представить, что подобный человек мог простить подобное. Это был типичный злобный карлик. Его рост, что называется, метр с кепкой. А без фуражки, если быть точным - 151 см. Даже на фоне не высоких Сталина и Молотова, чей рост был 166 см, он смотрелся как лилипут

Но, лилипут могущественный!

Ответ, на самом деле, может быть один. Не интересовала его жена! Так что же интересовало всесильного Наркома?

Заявление арестованного Н.И.Ежова в Следственную часть НКВД СССР

Считаю необходимым довести до сведения следственных органов ряд новых фактов характеризующих мое морально-бытовое разложение. Речь идет о моем давнем пороке - педерастии.

Начало этому было положено еще в ранней юности когда я жил в учении у портного. Примерно лет с 15 до 16 у меня было несколько случаев извращенных половых актов с моими сверстниками учениками той же портновской мастерской. Порок этот возобновился в старой царской армии во фронтовой обстановке. Помимо одной случайной связи с одним из солдат нашей роты у меня была связь с неким Филатовым, моим приятелем по Ленинграду с которым мы служили в одном полку. Связь была взаимноактивная, то есть «женщиной» была то одна, то другая сторона. Впоследствии Филатов был убит на фронте.

Двадцатилетний Николай Ежов с армейским сослуживцем (Ежов - справа).

В 1919 году я был назначен комиссаром 2 базы радиотелеграфных формирований. Секретарем у меня был некий Антошин. Знаю, что в 1937 году он был еще в Москве и работал где-то в качестве начальника радиостанции. Сам он инженер-радиотехник. С этим самым Антошиным у меня в 1919 году была педерастическая связь взаимноактивная.

В 1924 году я работал в Семипалатинске. Вместе со мной туда поехал мой давний приятель Дементьев. С ним у меня также были в 1924 году несколько случаев педерастии активной только с моей стороны.

В 1925 году в городе Оренбурге я установил педерастическую связь с неким Боярским, тогда председателем Казахского облпрофсовета. Сейчас он, насколько я знаю, работает директором художественного театра в Москве. Связь была взаимноактивная.

Тогда он и я только приехали в Оренбург, жили в одной гостинице. Связь была короткой, до приезда его жены, которая вскоре приехала.

В том же 1925 году состоялся перевод столицы Казахстана из Оренбурга в Кзыл-Орду, куда на работу выехал и я. Вскоре туда приехал секретарем крайкома Голощекин Ф. И. (сейчас работает Главарбитром). Приехал он холостяком, без жены, я тоже жил на холостяцком положении. До своего отъезда в Москву (около 2-х месяцев) я фактически переселился к нему на квартиру и там часто ночевал. С ним у меня также вскоре установилась педерастическая связь, которая периодически продолжалась до моего отъезда. Связь с ним была, как и предыдущие взаимноактивная.

(Голощёкин??? И он? Филипп Исаевич Голощекин. В публикациях о расстреле царской семьи он часто упоминается: будучи Уральским облвоенкомом, он собственно был основным организатором как расстрела, так и сокрытия тел убитых. В принципе, до того, как стать большевиком, работал зубным техником в Витебске. С 1905 года - уже в столицах, кует революцию. Был знаком с В.И.Лениным. После ликвидации царской семьи был повышен: был сначала председателем Самарского губисполкома, потом первым секретарем ЦК Компартии Казахстана, где огнем и мечом добился перевода кочевников на оседлый образ жизни.

Закончил карьеру Главным государственным арбитром СССР. На этой должности был арестован Берией, помещен в следственный изолятор, где провел два года, а во время наступления немцев на Москву в 1941 году вместе с другими VIP-зэками был эвакуирован в Куйбышев и только там расстрелян.)

В 1938 г. были два случая педерастической связи с Дементьевым, с которым я эту связь имел, как говорил выше, еще в 1924 г. Связь была в Москве осенью 1938 г. у меня на квартире уже после снятия меня с поста Наркомвнудела. Дементьев жил у меня тогда около двух месяцев.

Несколько позже, тоже в 1938 г. были два случая педерастии между мной и Константиновым. С Константиновым я знаком с 1918 г. по армии. Работал он со мной до 1921 г. После 1921 г. мы почти не встречались. В 1938 г. он по моему приглашению стал часто бывать у меня на квартире и два или три раза был на даче. Приходил два раза с женой, остальные посещения были без жен. Оставался часто у меня ночевать. Как я сказал выше, тогда же у меня с ним были два случая педерастии. Связь была взаимноактивная. Следует еще сказать, что в одно из его посещений моей квартиры вместе с женой я и с ней имел половые сношения.

Все это сопровождалось как правило пьянкой.

Даю эти сведения следственным органам как дополнительный штрих характеризующий мое морально-бытовое разложение.

ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп.6. Д.3. Л.420-423.

Вот таким он был, славный глава НКВД, сталинский орёл!
Что интересно, кроме обвинений в подготовке путча и терактов в отношении высшего руководства страны, прозвучало и обвинение в мужеложстве, причём звучало это так:
"Ежов совершал акты мужеложества «действуя в антисоветских и корыстных целях»"

Вот такими были они, всесильные Наркомы...

bolivar_s wrote in January 2nd, 2018

Нарком Ежов — биография. НКВД — «ежовщина»
Николай Иванович Ежов (рожд. 19 апреля (1 мая) 1895 г. - 4 февраля 1940 г.) - советский государственный и партийный деятель, глава сталинского НКВД, член Оргбюро ЦК ВКП(б), секретарь ЦК ВКП(б), кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), нарком водного транспорта СССР. Эпоха его руководства карательными органами вошла в историю под названием «ежовщина».
Происхождение. Ранние годы
Николай - родился в Петербурге в семье литейщика в 1895 г. Его отец был выходцем из Тульской губернии (село Волохонщино близ Плавска), но попав на военную службу в Литву, женился на литовке и остался там. По официальной советской биографии, Н.И. Ежов родился в Санкт-Петербурге, но, согласно архивным данным, вероятней, что местом его рождения была Сувалкская губерния (на границе Литвы и Польши).
Он окончил 1-й класс начального училища, позднее, в 1927 году, посещал курсы марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б), а с 14-ти лет работал учеником портного, слесарем, рабочим на кроватной фабрике и на Путиловском заводе.
Служба. Партийная карьера
1915 год — Ежова призвали в армию, а год спустя уволили из-за ранения. В конце 1916 года он возвратился на фронт, служил в 3-м запасном пехотном полку и в 5-х артиллерийских мастерских Северного фронта. 1917 год, май — вступил в РСДРП(б) (большевистское крыло Российской социал-демократической рабочей партии).
1917 год, ноябрь — Ежов командует красногвардейским отрядом, а в 1918 - 1919 годах возглавляет клуб коммунистов на заводе Волотина. Также в 1919 году он вступает в ряды Красной армии, служит секретарем парткома военного подрайона в Саратове. Во время Гражданской войны Ежов был военным комиссаром нескольких красноармейских частей.
1921 год — Ежоав переводят на партийную работу. 1921 год, июль — Николай Иванович женился на марксистке Антонине Титовой. За «непримиримость» к партийной оппозиции его начали быстро продвигать по карьерной лестнице.
1922 год, март — он занимает должность секретаря Марийского обкома РКП(б), а с октября становится секретарем Семипалатинского губкома, потом заведующим отделом Татарского обкома, секретарем Казахского крайкома ВКП(б).
Тем временем на территории Средней Азии возникло басмачество - национальное движение, противостоявшее советской власти. Ежов Николай Иванович руководил подавлением басмачества в Казахстане.

Перевод в Москву
1927 год — Николая Ежова переводят в Москву. Во время внутрипартийной борьбы 1920 - 1930-х годов он всегда поддерживал Сталина и теперь был вознагражден за это. Он довольно быстро пошел вверх: 1927 год — становится заместителем заведующего учетно-распределительного отдела ЦК ВКП(б), в 1929 - 1930 годах - наркомом земледелия Советского Союза, принимает участие в коллективизации и раскулачивании. 1930 год, ноябрь — он заведующий распределительным отделом, отделом кадров, промышленным отделом ЦК ВКП(б).
1934 год — Сталин назначает Ежова председателем Центральной комиссии по чистке партии, а в 1935 году он становится секретарем ЦК ВКП(б).
В «Письме старого большевика» (1936 год), написанном Борисом Николаевским, есть описание Ежова, каким он был в те времена:
За всю свою долгую жизнь, я никогда не встречал такой отталкивающей личности, как Ежов. Когда я смотрю на него, то вспоминаю гадких мальчишек с Растеряевой улицы, чьим любимым занятием было привязать кусок смоченной в керосине бумаги к хвосту кошки, поджечь его, а после с восторгом наблюдать, как охваченное ужасом животное будет носиться по улице, отчаянно, но тщетно пытаясь убежать от приближающегося огня. Я не сомневаюсь, что в детстве Ежов забавлялся именно так, и что он сейчас продолжает проделывать нечто подобное.
Ежов был маленького роста (151 см.) Те, кто знал о его наклонностях к садизму, называли его между собой Ядовитый Карлик или Кровавый Карлик.

«Ежовщина»
Переломным моментом в жизни Николая Ивановича стало убийство коммунистического наместника Ленинграда, Кирова. Сталином было использовано это убийство как предлог для усиления политических репрессий, и главным их проводником он сделал Ежова. Николай Иванович фактически стал возглавлять следствие по убийству Кирова и помог сфабриковать обвинения в причастности к нему бывших лидеров партийной оппозиции - Каменева, Зиновьева и других. Кровавый Карлик присутствовал при казни Зиновьева и Каменева и пули, которыми они были расстреляны, он сохранил у себя как сувениры.
Когда Ежов блестяще смог справиться с этой задачей, Сталин возвысил его еще больше.
1936 год, 26 сентября — после снятия с поста Ягоды Генриха Григорьевича, Ежов становится главой наркомата внутренних дел (НКВД) и членом ЦК. Такое назначение, на первый взгляд, не могло предполагать усиления террора: в отличие от Ягоды, Ежов не был тесно связан с «органами». Ягода попал в немилость потому, что он медлил с репрессиями против старых большевиков, которые хотел усилить вождь. Но для поднявшегося только недавно Ежова разгром старых большевицких кадров и уничтожение самого Ягоды - потенциальных или воображаемых врагов Сталина - не представляли личных затруднений. Николай Иванович был предан лично Вождю Народов, а не большевизму и не органам НКВД. Как раз такой кандидат и нужен был в то время Сталину.

По указанию Сталина новым нарком была проведена чистка ставленников Ягоды - почти всех их арестовали и расстреляли. В годы, когда Ежов возглавлял НКВД (1936-1938 годы), Великая сталинская чистка достигла апогея. 50-75 % членов Верховного Совета и офицеров Советской армии были сняты с постов, попали в тюрьмы, лагеря ГУЛАГа или были казнены. «Врагов народа», подозреваемых в контрреволюционной деятельности, и попросту «неудобных» для вождя людей безжалостно уничтожали. Для того что бы вынести смертный приговор было достаточно соответствующей записи следователя.
В результате чисток, были расстреляны или посажены в лагеря люди, имевшие немалый опыт работы, - те, кто мог хотя бы немного нормализовать положение в государстве. К примеру, репрессии среди военных очень больно отозвались во время Великой Отечественной войны: среди высшего военного командования почти не оставалось тех, кто имел практический опыт организации и ведения боевых действий.
Под неустанным руководством Н.И. Ежова было сфабриковано множество дел, проведены крупнейшие фальсифицированные показательные политические процессы.
Множество обычных советских граждан было обвинено (основанием служили, обычно, надуманные и несуществующие «улики») в измене или «вредительстве». Выносившие приговоры на местах «тройки» равнялись на произвольные цифры расстрелов и тюремных заключений, которые спускались сверху Сталиным и Ежовым. Нарком знал, что в большинстве своем обвинения против его жертв были ложными, но человеческая жизнь для него не имела никакой цены. Кровавый Карлик открыто говорил:
В этой борьбе с фашистскими агентами будут и невинные жертвы. Мы ведем большое наступление на врага, и пусть не обижаются, если мы кого-то заденем локтем. Лучше пусть пострадают десятки невинных, чем пропустить одного шпиона. Лес рубят - щепки летят.

Арест
Ежова ожидала участь его предшественника Ягоды. 1939 год — он был арестован по доносу начальника управления НКВД по Ивановской области В.П. Журавлева. В предъявленных ему обвинениях значились подготовка терактов против Сталина и гомосексуализм. Опасаясь пыток, на допросе бывший нарком признал себя виновным по всем пунктам
1940 год, 2 февраля — бывшего наркома судила в закрытом заседании Военная коллегия под председательством Василия Ульриха. Ежов, как и его предшественник, Ягода, до конца клялся в любви к Сталину. Он отрицал, что является шпионом, террористом и заговорщиком, говоря, что «предпочитает смерть лжи». Он стал утверждать, что прежние его признательные показания были выбиты пытками («применили ко мне сильнейшие избиения»). Единственной своей ошибкой он признал то, что «мало чистил» органы госбезопасности от «врагов народа»:
Я почистил 14 тыс. чекистов, но огромная моя вина состоит в том, что я мало их почистил… Я не стану отрицать, что пьянствовал, но я работал как вол… Если бы я хотел произвести террористический акт над кем-то из членов правительства, я для этой цели никого бы не вербовал, а, используя технику, совершил бы в любой момент это гнусное дело.
В заключение он сказал, что будет умирать с именем Сталина на устах.
После заседания суда Ежова отвели в камеру, а спустя полчаса вызвали снова для объявления ему смертного приговора. Услыхав его, Ежов обмяк и повалился в обморок, но стража успела подхватить его и вывела из помещения. Просьбу о помиловании отклонили, и Ядовитый Карлик впал в истерику и плач. Когда его снова вели из комнаты, он вырывался из рук охраны и вопил.

Казнь
1940 год, 4 февраля — Ежова расстрелял будущий председатель КГБ Иван Серов (по другой версии - чекист Блохин). Расстреливали в подвале небольшого участка НКВД в Варсонофьевском переулке (Москва). В этом подвале были наклонные полы для стекания и смывания крови. Такие полы делали в соответствии с прежним указанием самого Кровавого Карлика. Для казни бывшего наркома не стали использовать главную смертную камеру НКВД в подвалах Лубянки, для гарантии полной секретности.
По утверждениям видного чекиста П. Судоплатова, когда Ежова вели на расстрел, он пел «Интернационал».
Тело Ежова тут же было кремировано, а пепел сброшен в общую могилу на московском Донском кладбище. О расстреле официально не сообщалось. Нарком попросту тихо исчез. Даже в конце 1940-х годов некоторые считали, что бывший нарком находится в сумасшедшем доме.
После смерти
В постановлении по делу Николая Ивановича Ежова Военной коллегии Верховного Суда РСФСР (1998 г.) было сказано, что «в результате операций, которые были проведены сотрудниками НКВД в соответствии с приказами Ежова, только в 1937-1938 годах было подвергнуто репрессиям более 1,5 млн. граждан, из них около половины расстреляли». Число заключенных ГУЛАГа за 2 года «ежовщины» возросло почти в три раза. Не меньше 140 тыс. из них (а, возможно гораздо больше) умерли за эти годы от голода, холода и непосильного труда в лагерях или на пути к ним.
Нацепив на репрессии ярлык «ежовщина», пропагандисты попытались целиком переложить вину за них со Сталина на Ежова. Но, по воспоминаниям современников, Кровавый Карлик был, скорей, куклой, исполнителем сталинской воли, да по другому просто и быть не могло.

Сила большевистской партии именно в том и состоит, что она не боится правды и смотрит ей прямо в глаза (Сталин).
Поэтому правду говорить нужно, как бы тяжела она не была. Говорить правду необходимо ибо именно правдой мы выбиваем козыри из рук антисоветчиков

Если в тридцатые годы и был какой-либо человек, сравнимый по популярности со Сталиным - это был Ежов. Ежов был на рисунках, плакатах, на демонстрациях, сидел в президиумах, ему посвящали стихи, ему писали письма.

Я не буду вдаваться в судебное дело Ежова. Может, Ежов и не был иностранным шпионом. Но что ясно на 100 % - то что Ежов, встав у руля НКВД, не смог удержать себя в руках, его развратила безграничная власть, он стал легальным убийцей, но уже не мог ни понять этого, ни осознать. Именно ему повсюду мерещились враги и заговоры, именно он смог убедить в этом всех остальных, именно он затеял террор.

"...ошибся и за это должен нести ответственность. Не касаясь ряда объективных фактов, которые в лучшем случае могут кое-чем объяснить плохую работу, я хочу остановиться только на моей персональной вине как руководителя Наркомата. Во-первых, совершенно очевидно, что я не справился с работой такого ответственного Наркомата, не охватил всей суммы сложнейшей разведывательной работы. Вина моя в том, что я вовремя не поставил этот вопрос со всей остротой, по-большевистски, перед ЦК ВКП(б). Во-вторых, вина моя в том, что, видя ряд крупнейших недостатков в работе, больше того, даже критикуя эти недостатки у себя в Наркомате, я одновременно не ставил этих вопросов перед ЦК ВКП(б). Довольствуясь отдельными успехами, замазывая недостатки, барахтаясь один, пытался выправить дело. Выправлялось туго — тогда нервничал. В-третьих, вина моя в том, что я чисто Делячески подходил к расстановке кадров. Во многих случаях, политически не доверяя работнику, затягивал вопрос с его арестом, выжидал, пока подберут другого. По этим же деляческим мотивам во многих работниках ошибся, рекомендовал на ответственные посты, и они разоблачены сейчас как шпионы. В-четвертых, вина моя в том, что я проявил совершенно недопустимую для чекиста беспечность в деле решительной очистки отдела охраны членов ЦК и Политбюро. В особенности эта беспечность непростительна в деле затяжки ареста заговорщиков по Кремлю (Брюханова и др.). В-пятых, вина моя в том, что, сомневаясь в политической честности таких людей, как бывший начальник УНКВД ДВК предатель Люшков и в последнее время Наркомвнудел Украинской ССР председатель Успенский, не принял достаточных мер чекистской предупредительности и тем самым дал возможность Люшкову скрыться в Японии и Успенскому пока неизвестно куда, розыски которого продолжаются. Все это, вместе взятое, делает совершенно невозможным мою дальнейшую работу в НКВД. Еще раз прошу освободить меня от работы в Наркомате внутренних дел СССР. Несмотря на все эти большие недостатки и промахи в моей работе, должен сказать, что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово". (из записки Н.И. Ежова в Политбюро ЦК ВКП(б) 23 ноября 1938 года)

Ежова необходимо было остановить. И вина ЦК 1937-38 гг. в том, что ЦК не сразу разобрался в какого монстра превратился Ежов.

С помощью Л.П. Берии удалось остановить террор зарвавшегося Ежова. В 1939 были пересмотрены дела множества осужденных. Триста тысяч человек были реабилитированы.

"Придя в органы НКВД, я первоначально был один. Помощника у меня не было. Я вначале присматривался к работе, а затем начал свою работу с разгрома польских шпионов, которые пролезли во все отделы органов ЧК. В их руках была советская разведка. Таким образом, я, «польский шпион», начал свою работу с разгрома польских шпионов. После разгрома польского шпионажа я сразу же взялся за чистку контингента перебежчиков. Вот так я начал свою работу в органах НКВД. Мною лично разоблачен Молчанов, а вместе с ним и другие враги народа, пролезшие в органы НКВД и занимавшие ответственные посты. Люшкова я имел в виду арестовать, но упустил его, и он бежал за границу." 3 февраля 1940 года)

"Я в течение двадцати пяти лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов. У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять" (Последнее слово Н. И. Ежова на судебном процессе 3 февраля 1940 года)

"При обыске в письменном столе в кабинете Ежова в одном из ящиков мною был обнаружен незакрытый пакет с бланком «Секретариат НКВД», адресованный в ЦК ВКП(б) Н. И. Ежову, в пакете находилось четыре пули (три от патронов к пистолету «Наган» и одна, по-видимому, к револьверу «Кольт»).
Пули сплющены после выстрела. Каждая пуля была завернута в бумажку с надписью карандашом на каждой «Зиновьев», «Каменев», «Смирнов» (причем в бумажке с надписью «Смирнов» было две пули). По-видимому, эти пули присланы Ежову после приведения в исполнение приговора над Зиновьевым, Каменевым и др. Указанный пакет мною изъят." (Из рапорта Капитана государственной безопасности Щепилова 11 апреля 1939 года)

"Я почистил 14 000 чекистов. Но моя вина заключается в том, что я мало их чистил. У меня было такое положение. Я давал задание тому или иному начальнику отдела произвести допрос арестованного и в то же время сам думал: ты сегодня допрашиваешь его, а завтра я арестую тебя. Кругом меня были враги народа, мои враги. Везде я чистил чекистов. Не чистил лишь только их в Москве, Ленинграде и на Северном Кавказе. Я считал их честными, а на деле же получилось, что я под своим крылышком укрывал диверсантов, вредителей, шпионов и других мастей врагов народа". (Последнее слово Н. И. Ежова на судебном процессе 3 февраля 1940 года)
Даже в последний день Ежов не смог осознать тот ужас, отцом которого он был.