Известный американский политолог С. Хантингтон опубликовал летом 1993 г. статью «Столкновение цивилизаций?» в журнале «Foreign Affairs». Статья прославила не только маститого политолога, но и журнал «Внешняя политика», вызвав широкий интерес у представителей социально-политической мысли разных стран. Как отметил позже С. Хантингтон, статья «Столкновение цивилизаций?» «вызвала больший ажиотаж, чем все, что я написал ранее» . При этом следует обратить внимание на тот факт, что в заглавии статьи 1993 г. содержался вопросительный знак, который, по мнению С. Хантингтона, был проигнорирован всеми. Последнее обстоятельство представляет значительный интерес, поскольку требует объяснения вопрос о том, почему вопросительное утверж-дение, с помощью которого американский политолог ставил проблему и обращал внимание на опасность направления развития событий, стал утвердительным. Связано ли это с теми глобальными трансформациями, которые произошли в мире, или социально-гуманитарная мысль не сомневалась в том, что выявленная американским политологом тенденция существенно укоренена в происходящих процессах и на вопрос можно ответить утвердительно? В последующем С. Хантингтон сам стал придерживаться этой точки зрения. Об этом свидетельствует следующее положение монографии «Столкновение цивилизаций и переделка мирового порядка»: «Подстегиваемая модернизацией, идет перестройка глобального политического пространства по культурному принципу. Народы и страны родственных культур сближаются. Народы и страны различных культур, напротив, отдаляются друг от друга. Союзы и бло-ки, определившиеся идеологией и отношениями сверхдержав, сменяются союзами, диктуемыми принадлежностью к той или иной культуре и цивилизации. Ускоряются процессы, направленные на приведение политических границ в соответствие с культурными. Сообщества, объединяемые общей культурой, приходят на смену блокам времен холодной войны, а линии тектонических разломов между цивилизациями становятся осями противостояний и столкновений мировой политики» .
Соглашаясь в целом с оценкой американского политолога, отметим, что выявленные процессы спровоцированы глобальными трансформациями в мире. Мир стал резко менять свой облик, поскольку пришли в движение не только прежние государственные структуры, но и ценностные основания общества. Последнее актуализировало проблему идентичности и заставило народы сплотиться вокруг родственных культур.
Вместе с тем для полноты исторической картины отметим, что до С. Хантингтона понятие «столкновение цивилизаций» использовал классик цивилизационного подхода английский историк А. Тойнби в работе «Цивилизация перед судом истории». У А. Тойн-би имеется специальный раздел - «Столкновения цивилизаций». Он отметил, что основным источником столкновения цивилизаций является стремление Запада придать универсальный характер своим ценностям. Согласно А. Тойнби, экспансионная установка – в природе западной цивилизации. Подчеркивая это обстоятельство, он писал: «Западная цивилизация имеет своей целью не больше и не меньше, как включение всего человечества в единое общество и контроль над всем, что есть на земле, в воздухе и на воде, и к чему можно приложить для пользы дела современную технологию» .
В этой связи заслуга американского политолога С. Хантингтона в том, что он акцентировал внимание на роли культурно-рели-гиозных ценностей в глобализирующемся мире. Однако, на наш взгляд, этот процесс сближения родственных культур не столь однозначен, как предполагает американский политолог, поскольку народы сближаются или, напротив, разъединяются не только по культурным и родственным принципам. Поэтому можно предположить, что после определенной стабилизации международных отношений и упорядочения государственных структур опасность столкновения цивилизаций уменьшится, если ее не будут искусственно подогревать. Далее. При концептуальном осмыслении вопроса о столкновении цивилизаций необходимо считаться с тем, что в процессе глобализации происходит интенсивное взаимодействие различных народов и культур. Последнее находит отражение в миграционных процессах, которые приняли глобальный характер и оказывают влияние на политику ведущих стран Запада. Наконец, на наш взгляд, ошибочно представлять С. Хантингтона как безоговорочного адепта концепции неизбежного столкновения цивилизаций. Автор «столкновений цивилизации» понимает опасность такого развития событий. Поэтому он резко критикует западные страны за то, что они стараются навязать свои ценности остальному миру. По его мнению, «живущим за пределами Запада очевиден... тот разрыв, который существует между провозглашаемыми принципами Запада и его действиями. Лицемерие, двойная мораль, игра в “да” и “нет” – вот цена его претензий на универсализм» .
Не входя в детальный анализ концепции С. Хантингтона, которая более сложна, чем она предстает во многих работах (к тому же, она со временем эволюционирует, претерпевая изменения), отметим, что современная цивилизация недостаточно осознает возможные последствия умонастроения, основанного на возможности и даже неизбежности столкновения цивилизаций. В этой связи необходимо помнить, что «катастрофическое сознание» может породить катастрофическое будущее. В любом случае, статья «Столкновение цивилизаций», а затем и книга с тем же названием американского политолога сыграли важную провокативную роль в осознании той опасности, которая ожидает современную цивилизацию, если глобализирующееся общество не изменит вектор цивилиза-ционного развития. Усилению нестабильности формирующегося глобального миропорядка способствуют конкретные проявления столкновения цивилизаций в современном мире. Характерны в этой связи действия США в Ираке. США начали военные действия в этой стране вопреки позиции мирового сообщества, нашедшего отражение в решениях СБ ООН. Военные действия продолжаются до сих пор и уносят жизни сотен тысяч людей. По данным британского исследовательского агентства ORB, с момента начала военных действий США в Ираке жертвами войны в этой стране к середине сентября 2007 г. стали более 1,2 млн человек. По данным ORB, в Багдаде каждый второй житель потерял члена семьи . Из страны эмигрировали более 4 млн человек. На огромные потери в этой войне еще раньше обращали внимание американские правозащитники, но правительство США опровергало подобную информацию, считая такие данные о потерях завышенными. Несмотря на проблемы в Ираке, США и их союзники все чаще говорят о возможном начале военных действий против Ирана. Все это не может не волновать мировое сообщество, поскольку подобные региональные столкновения – шаг к возможному столкновению различных цивилизаций, которое может закончиться всеобщей катастрофой. Такая политика, опирающаяся не столько на нормы международного права, сколько на военную силу, не может решить труднейшие вопросы, порожденные глобализацией. Она обостряет международные отношения и приводит к интенсификации гонки вооружений, поскольку страх возможности начала военных действий против той или иной страны заставляет усиливать обороноспособность всех стран вплоть до стремлений иметь свое атомное оружие. Тем самым политика, основанная не на законе, а на силе, вызывает сопротивление и, соответственно, способствует гонке вооружений. Кроме того, в условиях гонки вооружений меньше внимания уделяется социальным проблемам, что вносит свой вклад в усиление разрыва между «золотым» и «голодным» миллиардами. К тому же политика, основанная на силе, разрушает основу для взаимопонимания, уменьшает поле диалога.
Одна из основных особенностей глобализирующегося мира –отсутствие доверия между различными государствами. Окончание противостояния между капитализмом и социализмом и победа капитализма в этом глобальном противостоянии не привели к радикальному изменению международного климата и к качественному сокращению военных расходов ведущих государств планеты. Человечество, и в первую очередь – США и другие индустриально развитые страны мира, не воспользовалось новой ситуацией и существенно не изменило свою политику в военной области.
Сегодня идет конкуренция между ведущими производителями оружия по вопросу о том, кто больше продает оружия и кто получит новые контракты на производство военной техники для развивающихся стран. Естественно, что в подобной атмосфере растет сумма военных расходов в мире, создаются новые виды вооружения на базе новейших достижений науки и техники, формируются мощные военные группировки в нестабильных регионах Азии, Ближнего Востока и Латинской Америки. Тем самым можно говорить о продолжающейся милитаризации планеты, ведущей к возрастанию глобальной нестабильности. В целом можно сказать, что вслед за глобализацией экономики и финансов, достижений науки и технологий происходит глобализация военной опасности.
Разумеется, окончание «холодной войны» и противостояния между капитализмом и социализмом повлияло на характер расходов на оборону, но исторически небольшой период поиска новой модели мира не столько снизил расходы на производство оружия, сколько привел к перестройке оборонного сектора, повышению затрат на научно-исследовательские работы в области совершенствования средств военной техники. Тем самым 90-е гг. ХХ в. стали периодом формирования новых, более совершенных моделей оборонной промышленности и всего военно-промышленного комплекса.
В подобной ситуации актуализируется вопрос о смысле глобализации как этапа становления нового мирового порядка. Требует, в частности, обсуждения вопрос о том, сводится ли глобализация к американизации и является ли такая интерпретация глобальных трансформаций истинной. Этот вопрос является дискуссионным. По мнению, например, А. А. Зиновьева, «идея “глобального общества” есть лишь идеологически замаскированная установка западного мира, возглавляемого США, на покорение всей планеты и на установление своего господства над всем прочим человечеством» . И такая компонента в происходящих глобальных трансформациях действительно присутствует. Несомненно, что определенная часть политической и военной элиты Запада и США стремится использовать сложившуюся после окончания «холодной войны» ситуацию для установления своего господства в мире. Достаточно в этой связи отметить направленность современной политики США в мире, когда США, не считаясь с позицией СБ ООН, начали военные действия в Ираке, построили свои военные базы в Румынии и Болгарии и т. д. Такую политику пытаются теоретически и идеологически обосновать многие политики консервативного толка. Приведем в этой связи ряд высказываний, не требующих пространных комментариев. П. Дж. Бьюкенен в работе «Смерть Запада» пишет: «Мировое правительство, в котором все государства и народы будут иметь равное право определять судьбу человечества, – абсурд. Самолетом управляет пилот, а не пассажиры, а родители не дают младенцам права голоса при обсуждении семейных проблем» . Разумеется, что в приведенных метафорах роль пилота отводится США, которые призваны выполнять роль родителей по отношению ко всем остальным странам-младенцам.
Столь же категорична и М. Тэтчер. В работе «Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира» она пишет: «...нравится вам это или нет, но в “холодной войне” победу одержал Запад. И все же главным победителем являются Соединенные Штаты. Только Америка имеет все необходимое, чтобы возглавлять в соответствии со своим историческим и философским предназначением дело борьбы за свободу...» . Исходя из этого сомнительного тезиса, ибо неясно, откуда у Америки отданное ей М. Тэтчер подобное историческое и философское предназначение, бывший премьер-министр Великобритании подвергает резкой критике позиции тех стран, в частности Франции, Китая, России, Швеции, которые выступают против модели «однополярного мира» во главе с США. Чтобы понять позицию М. Тэтчер, приведем еще одну цитату из ее работы: «Америка – это больше, чем нация, государство или сверхдержава; именно в этом и заключается ее идея – идея, которая трансформировала и продолжает трансформировать всех нас. Америка уникальна своей мощью, богатством и мировоззрением. У этой уникальности есть свои корни, и они в значительной степени английские» . Последнее обстоятельство является основополагающим для позиции М. Тэтчер, которая заключает рассмотрение данного вопроса утверждением: «Ближайшие союзники Америки, в особенности союзники из англоязычного мира, должны рассматривать миссию Америки как основу для выработки своей собственной миссии» . Приведенные мысли М. Тэтчер, П. Дж. Бьюкенена не требуют пространных комментариев. Основная их идея – оправдать стремление США к мировому господству, используя победу Запада во главе с США в холодной войне. Поэтому прав Э. Х. Карр, который справедливо отметил, что «“международный порядок” и “международная солидарность” всегда будут девизами тех, кто чувствует себя достаточно сильным, чтобы навязывать их другим» .
Между тем подобный сценарий не только не отвечает интересам большинства стран мира, но и встречает критику со стороны многих теоретиков глобализации. Естественно, это не означает, что те исследователи, которые подвергают критике тезис о неизбежности однополярного мира во главе с США, едины в своем понимании сути глобализации. Однако большинство авторов, по-разному понимая природу глобализации, тем не менее, исходят из необходимости диалога культур для поиска новых путей цивилизационного развития.
В этом диалоге России принадлежит одна из ведущих ролей в силу ее истории, ментальности, своеобразно сочетающей ценности Запада и Востока, многонациональности, поликонфессиональности и заинтересованности в несиловом решении возникающих проблем.
Одной из существенных особенностей современного этапа цивилизационного развития является усиливающаяся взаимозависимость различных стран, с одной стороны, и возрастание напряженности в мире – с другой. Подобная противоречивая ситуация опасна своей непредсказуемостью, поскольку она ведет к гонке вооружений и дальнейшей дестабилизации мирового процесса. Это предъявляет новые требования к ведущим акторам глобальных трансформаций, поскольку именно от их политики во многом зависит климат межгосударственных и межцивилизационных отношений. В сложившейся в конце XX и начале XXI в. ситуации особая ответственность лежит на индустриально развитых странах мира вообще и США в особенности, поскольку Соединенные Штаты стали лидером западного мира и претендуют на роль единственной сверхдержавы в условиях формирования нового глобального мира. Патриарх американской геополитики З. Бжезинский пытается обосновать тезис о том, что «именно Америка определяет сейчас направление движения человечества, и соперника ей не предвидится» . Не ставя под сомнение право той или иной страны на лидерство в тех или иных конкретных областях, например в области экономики или науки, технологии и культуры, можно ставить вопрос о том, что такое лидерство в современной политике, можно ли стать лидером глобального мира без согласия других стран. Не является ли попытка стать лидером глобальных трансформаций с помощью военной силы или угрозы ее применения претензией на мировое господство, которая не раз осуждалась в истории? Достаточно поставить вопрос так, как становится ясной опасность попыток отдельных стран, даже самых могущественных, например США, управлять всеми процессами, которые происходят в мире. Между тем именно в «американизации» мира видят многие политологи смысл глобализации.
Попыткой разобраться в начавшихся глобальных трансформациях были статьи американских политологов Ф. Фукуямы «Конец истории» и С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций?». При этом если Ф. Фукуяма обосновывал тезис об окончательной победе либерально-демократических идей над всеми остальными идеологическими концепциями, то С. Хантингтон, как было отмечено, обратил внимание на обострение взаимоотношений между циви-лизациями, ядром которых выступают различные религиозные и культурные ценности. Судьба этих работ неодинакова. Если вначале обе статьи привлекли всеобщее внимание, то со временем идеи Ф. Фукуямы отошли на второй план, тогда как тезис о «столкновении цивилизаций» стал одним из самых популярных не только в политологической, но и во всей социально-гуманитарной мысли. Последнее неслучайно, поскольку расширяющийся процесс глобализации в ее нынешней форме не только не способствует сближению позиций сторон, придерживавшихся различных точек зрения о перспективах современной цивилизации, но и обостряет межцивилизационные отношения. Столкновение ценностей находит отражение в самых разных областях: от геополитической и до сферы культуры.
Между тем вопрос в том, неизбежно ли столкновение цивилизаций или у современного общества имеются альтернативы, позволяющие избежать столь катастрофического варианта развития событий, остается актуальным. Необходимость концептуализации истоков, смысла и аргументации, стоящей за дилеммой «столкновение или диалог цивилизаций», проистекает и из того вывода, который делает такой авторитетный и влиятельный политик, как М. Тэтчер, из анализа работ Ф. Фукуямы и С. Хантингтона. По ее мнению, «события в мире после окончания “холодной войны” развиваются скорее в соответствии с тезисом Самьюэла Хантингтона из “Столкновения цивилизаций”, где противостоящие религии и культуры борются за господство, а не с прогнозом Франсиса Фукуямы из “Конца истории”, где демократия неизбежно одерживает глобальную победу» . Тем самым М. Тэтчер не только призывает к гонке вооружений в ядерной сфере, о чем свидетельствует призыв к США испытывать и модернизировать ядерное оружие, но и готовиться к ядерной войне, так как, по ее мнению, в столкновении цивилизаций ядерное оружие, вероятно, будет применено. Нет необходимости доказывать, что такой вывод опасен во многих отношениях, и в первую очередь тем, что оставляет мало надежды, если вообще оставляет, на диалог цивилизаций и мирное решение все более усложняющихся проблем. Ситуация обостряется тем, что такой сценарий заставляет все страны, которые хотят сохранить свою самостоятельность на мировой арене, искать доступ к ядерному оружию, раз столкновение цивилизаций неизбежно. Поэтому неизбежным следствием подобного сценария цивилизационного развития является дальнейшее обострение отношений между цивилизациями, что чревато непредсказуемыми последствиями.
Представляется, что подобный сценарий, а именно: тезис о неизбежности столкновений цивилизаций, тем более с использованием ядерного оружия, – результат применения теоретических представлений, взятых из арсенала доглобальной эры. Именно до начала глобализации война была одним из средств разрешения межгосударственных конфликтов. С появлением и значительным распространением ядерного оружия и в процессе глобализации, на наш взгляд, должна измениться сама природа войны, возможности и характер ее применения для регулирования межгосударственных отношений.
И хотя трудно на современном этапе цивилизационного развития надеяться на полное предотвращение любых войн (как механизма регуляции межгосударственных конфликтов), но принципиально важно, во-первых, ради будущего всей цивилизации исключить из жизни общества войны с применением ядерного оружия и, во-вторых, если нельзя исключить на современном этапе отдельные конфликты и войны между отдельными странами, то необходимо искать механизмы исключения войны между цивилизациями. Для этого представляется, что на уровне Совета безопасности ООН следует принять соответствующие решения, которые бы сделали невозможным столкновения между цивилизациями или существенно ограничили вероятность подобных сценариев. Первым шагом на этом пути могла бы стать договоренность между ведущими странами мира о запрещении пропаганды и призывов к подготовке войны. Следует отметить, что современный мир кардинально изменился, – он стал глобальным и взаимозависимым, а законодательные основы, регулирующие ведение войн, мало изменились. Принятие мер, учитывающих реалии нового, третьего тысячелетия, могло бы способствовать упрочению глобальной безопасности и уменьшению напряженности между цивилизациями.
В этой связи требует специального критического рассмотрения утверждение З. Бжезинского о том, что «Америка в настоящее время выступает в роли арбитра для Евразии, причем нет ни одной крупной европейской проблемы, решаемой без участия Америки или вразрез с интересами Америки» . При этом спорным представляется не тезис о том, что сегодня нигде, в том числе и в Евразии, не решается ни одна крупная проблема без участия Америки, а утверждение о том, что Америка выступает в роли арбитра в этих событиях. Термин «арбитр» не передает достаточно полно ту роль, которую пытаются играть США в решении мировых, в том числе евразийских, проблем, поскольку США выступают не посредником и третейским судьей при обсуждении тех или иных вопросов, а заинтересованным участником, занимающим позицию, которая ему выгодна по экономическим, геополитическим и стратегическим соображениям. При этом следует специально отметить, что после окончания «холодной войны» и биполярности мира существенно изменились представления о национальных интересах США. Если в период «холодной войны» национальные интересы США опирались на политику «сдерживания коммунизма», то начиная с 90-х гг. XX в., когда Штаты стали лидером западного мира, выигравшего противостояние с коммунизмом, резко меняется стратегическая установка США, которая переходит от политики «сдерживания» к политике «расширения» влияния Америки на процессы, проходящие в мире . Согласно новой политике, США сами себе предоставили право вмешиваться во все события, которые происходят в мире, если это расходится с их национальными интересами. При этом национальные интересы США неограничены, они направлены на формирование нового мирового порядка, отвечающего интересам США. Как отмечается в статье Э. Лейка, «на протяжении многих лет США сдерживали мировую угрозу рыночным демократическим государствам. Сегодня задача состоит в расширении их влияния, особенно в тех странах, отношения с которыми для нас чрезвычайно важны» . Такова суть новой геостратегической установки США, которая определяет поведение лидера западного мира на мировой арене. И поскольку такое право нигде юридически не за-креплено, то его реализация порождает значительное количество проблем. Природа этих проблем в том, что геополитическая топология мира со временем меняется, социальная реальность оказывается более сложной, чем представления Белого дома о мире; неслучайно политика США подвергается резкой критике не только во многих странах мира, но и в самой Америке.
Вместе с тем США остаются ведущей экономической и военной державой не только западного, но и всего остального мира. От политики Соединенных Штатов во многом зависит климат международных и межгосударственных отношений на планете. Поэтому «национальный эгоизм» США, их прагматизм, не считающийся с изменяющейся реальностью в мире, подрывает стабильность нового мирового порядка, который находится на стадии становления. Вот почему все страны заинтересованы в том, чтобы США проводили политику, основанную на международном праве и решениях СБ ООН.
Одной из существенных особенностей современного мира является неравномерность экономического и технологического развития, сказывающаяся противоречивым образом не только на политике, но и на других сферах жизнедеятельности общества. Как раз этот феномен стимулирует у лидеров экономически процветающих стран новые политические амбиции, поскольку передовая экономика «требует» новых рынков, без которых могут пострадать интересы ведущих национальных и транснациональных компаний. Разрыв между экономическими системами, являющийся основой неравномерного развития различных государств, усиливается в процессе глобализации, поскольку этот процесс делает рынки открытыми, глобализируются финансовые потоки, что в конечном итоге способствует более быстрому обогащению богатых и обеднению бедных.
См.: Бжезинский, 3.Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. – М.: Международные отношения, 2004. – С. 7.
Бжезинский, З.Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические перспективы. – М., 1998. – С. 230.
См.: Лейк, Э.Новая стратегия США: от «сдерживания» к «расширению» // США. Экономика. Политика. Идеология. – 1994. – № 3.
ПРЕДИСЛОВИЕ
ЧАСТЬ 1. МИР ЦИВИЛИЗАЦИЙ Глава 1. Новая эра мировой политики Введение: флаги и культурная идентификация
Многополюсный, полицивилизационный мир
Другие миры? Карты и парадигмы
Один мир: эйфория и гармония
Два мира: мы и они
Почти 184 страны
Сущий хаос
Сравнение миров: реалии, теоретизирование и предсказания
Примечания
Глава 2. История и сегодняшний день цивилизаций Природа цивилизаций
Синская цивилизация
Японская цивилизация
Индуистская цивилизация
Исламская цивилизация
Православная цивилизация
Западная цивилизация
Латиноамериканская цивилизация
Африканская (возможно) цивилизация
Взаимоотношения между цивилизациями Случайные встречи. Цивилизации до 1500 года н.э.
Коллизия: подъем Запада
Взаимодействия: полицивилизационная система
Примечания
Глава 3. Универсальная цивилизация? Модернизация и весгернизация Универсальная цивилизация, значение термина
Универсальная цивилизация: происхождение термина
Запад и модернизация
Античное (классическое) наследие
Католицизм и протестантство
Европейские языки
Разделение духовной и светской власти
Господство закона
Социальный плюрализм
Представительные органы
Индивидуализм
Ответы на влияние Запада и модернизацию
Отторжение
Кемализм
Реформизм
Примечания
ЧАСТЬ 2. СМЕЩАЮШИЙСЯ БАЛАНС ЦИВИЛИЗАЦИЙ Глава 4. Упадок Запада: могущество, культура и индигенизания Мощь запада: господство и закат
Территория и население
Экономический продукт
Военный потенциал
Индигенизания: возрождение не-западных культур
La revanche de Dieu
Примечания
Глава 5. Экономика, демография и цивилизации, бросающие вызов
Азиатское самоутверждение
Исламское возрождение
Вызовы меняются
Примечания
ЧАСТЬ 3. ВОЗНИКАЮЩИЙ ПОРЯДОК ЦИВИЛИЗАЦИЙ Глава 6. Культурная перестройка структуры глобальной политики В поисках объединения: политика идентичности
Культура и экономическое сотрудничество
Структура цивилизаций
Разорванные страны: провал смены цивилизаций
Австралия
Западный вирус и культурная шизофрения
Примечания
Глава 7. Стержневые государства, концентрические круги и цивилизационный порядок Цивилизации и порядок
Определение границ Запада
Россия и ее ближнее зарубежье
Большой Китай и его “сфера совместного процветания”
Ислам: осознание без сплоченности
Примечания
ЧАСТЬ 4. СТОЛКНОВЕНИЯ ЦИВИЛИЗАЦИЙ Глава 8. Запад и остальные: межцивилизационные вопросы Западный универсализм
Распространение вооружений
Права человека и демократия
Иммиграция
Примечания
Глава 9. Глобальная политика цивилизаций Стержневые страны и конфликты по линии разлома
Ислам и Запад
Азия, Китай и Америка Котел цивилизаций
Азиатско-американские холодные войны
Китайская гегемония: балансирование и “подстраивание”
Цивилизации и стержневые страны: складывающиеся союзы
Примечания
Глава 10. От войн переходного периода к войнам по линии разлома Войны переходного периода: Афганистан и Персидский залив
Особенности войн по линиям разлома
Сфера распространения: кровавые границы ислама
Причины: история, демография, политика
Примечания
Глава 11. Динамика войн по линиям разлома Идентичность: подъем цивилизационного самосознания
Сплочение цивилизаций: родственные страны и диаспоры
Прекращение войн по линиям разлома
ЧАСТЬ 5. БУДУЩЕЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ Глава 12. Запад, цивилизации и Цивилизация Возрождение Запада?
Запад в мире
Цивилизационная война и порядок
Общности цивилизации
Примечания
Послесловие. О спектроскопии цивилизаций, или Россия на геополитической карте мира
Границы русского геополитического субконтинента
Структурообразующие принципы цивилизации. Мета-онтологическая “доска”
Домен, социальная форма северной цивилизации
Россия как транцендентная цивилизация
Санкт-Петербург – “окно в Европу” или город-миф
Примечания
Хантингтон утверждает, что наряду с западной (атлантистской) цивилизацией, включающей в себя Северную Америку и Западную Европу, можно предвидеть геополитическую фиксацию еще семи потенциальных цивилизаций:
1) славяно-православная,2) конфуцианская (китайская),3) японская,4) исламская,5) индуистская,6) латиноамериканская
7) африканская.
Конечно, эти цивилизации отнюдь не равнозначны. Но все они едины в том, что вектор их развития и становления будет ориентирован в направлении, отличном от траектории атлантизма и цивилизации Запада.
Хантингтон считает, что атлантисты должны всемерно укреплять стратегические позиции своей собственной цивилизации, готовиться к противостоянию, консолидировать стратегические усилия, сдерживать антиатлантические тенденции в других геополитических образованиях, не допускать их соединения в опасный для Запада континентальный альянс.
“Западу следует
– обеспечивать более тесное сотрудничество и единение в рамках собственной цивилизации, особенно между ее европейской и североамериканской частями;
– интегрировать в Западную цивилизацию те общества в Восточной Европе и Латинской Америке, чьи культуры близки к западной;
– обеспечить более тесные взаимоотношения с Японией и Россией;
– предотвратить перерастание локальных конфликтов между цивилизациями в глобальные войны;
– ограничить военную экспансию конфуцианских и исламских государств;
– приостановить свертывание западной военной мощи и обеспечить военное превосходство на Дальнем Востоке и в Юго-Западной Азии;
– использовать трудности и конфликты во взаимоотноше ниях исламских и конфуцианских стран;
– поддерживать группы, ориентирующиеся на западные ценности и интересы в других цивилизациях;
– усилить международные институты, отражающие западные интересы и ценности и узаконивающие их, и обеспечить вовлечение незападных государств в эти институты.
В качестве наиболее вероятных противников Запада Хантингтон указывает Китай и исламские государства (Иран, Ирак, Ливия и т.д.). В докладе же американца Пола Вольфовица (советника по делам безопасности) правительству США в марте 1992 года говорится о “необходимости не допустить возникновения на европейском и азиатском континентах стратегической силы, способной противостоять США”, и далее поясняется, что самой вероятной силой, которая имеется здесь в виду, является России, и что против нее следует создать “санитарный кордон” на основе стран Прибалтики.
Глава 3. Мондиализм
3.1. Предыстория мондиализма
Концепция “мондиализма” возникла задолго до окончательной победы Запада в холодной войне.
Смысл мондиализма сводится к постулированию неизбежности полной планетарной интеграции, перехода от множественности государств, народов, наций и культур к униформному миру – One World.
Истоки этой идеи можно разглядеть в некоторых утопических и хилиастических движениях, восходящих к Средневековью и, далее, к глубокой древности. Помимо чисто мистической версии мондиалистской утопии существовали и ее рационалистические версии, одной из которых можно считать учение о “Третьей Эре” позитивиста Огюста Конта или гуманистическую эсхатологию Лессинга.
Мондиалистские идеи были свойственны чаще всего умеренным европейским и особенно английским социалистам, едином Мировом Государстве говорили и коммунисты. Показательно, что такие известные организации как Лига Наций, позже ООН и ЮНЕСКО были продолжением именно таких мондиалистских кругов, имевших большое влияние на мировую политику.
По мере сосредоточения всей концептуальной и стратегической власти над Западом в США, это государство стало главным штабом мондиализма.
Так сложилось три основные мондиалистские организации, о самом существовании которых общественность узнала лишь относительно недавно. Первая –“Совет по международным отношениям” Ее создателем был крупнейший американский банкир Морган. Эта неофициальная организация была занята выработкой американской стратегии в планетарном масштабе, причем конечной целью считалось полная унификация планеты и создание Мирового Правительства. Эта организация возникла еще в 1921 году как филиация “Фонда Карнеги за вселенский мир.
В 1954 году была создана вторая мондиалистская структура – Бильдербергский клуб илиБильдербергская группа . Она объединяла американских аналитиков, политиков, финансистов и интеллектуалов и их европейских коллег.
В 1973 активистами Бильдербергской группы была создана третья важнейшая мондиалистская структура – “Трехсторонняя комиссия” или“Трилатераль” (Trilateral) . Она призвана объединять под эгидой атлантизма и СШАтри “больших пространства”, лидирующих в техническом развитии и рыночной экономике:
1) Американское пространство, включающее в себя Северную и Южную Америки;
2) Европейское пространство;
3) Тихоокеанское пространство, контролируемое Японией.
Во главе важнейших мондиалистских групп стоят неизменные аналитики, геополитики и стратеги атлантизма Збигнев Бжезинский и Генри Киссинджер. Туда же входит и знаменитый Джордж Болл.
Мондиалистский проект, разрабатываемый и проводимый этими организациями, не был однороден. Существовало две его основные версии, которые, различаясь по методам, должны были теоретически привести к одной и той же цели.
Модель грядущего конфликтаМировая политика вступает в новую фазу, и интеллектуалы незамедлительно обрушили на нас поток версий относительно ее будущего обличия: конец истории, возврат к традиционному соперничеству между нациями-государствами, упадок наций-государств под напором разнонаправленных тенденций – к трайбализму и глобализму – и др. Каждая из этих версий ухватывает отдельные аспекты нарождающейся реальности. Но при этом утрачивается самый существенный, осевой аспект проблемы.
Я полагаю, что в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой. Нация-государство останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями – это и есть линии будущих фронтов.
Грядущий конфликт между цивилизациями – завершающая фаза эволюции глобальных конфликтов в современном мире. На протяжении полутора веков после Вестфальского мира, оформившего современную международную систему, в западном ареале конфликты разворачивались главным образом между государями – королями, императорами, абсолютными и конституционными монархами, стремившимися расширить свой бюрократический аппарат, увеличить армии, укрепить экономическую мощь, а главное – присоединить новые земли к своим владениям. Этот процесс породил нации-государства, и, начиная с Великой Французской революции, основные линии конфликтов стали пролегать не столько между правителями, сколько между нациями. В 1793 г., говоря словами Р.Р. Палмера, «войны между королями прекратились, и начались войны между народами».
Данная модель сохранялась в течение всего XIX в. Конец ей положила первая мировая война. А затем, в результате русской революции и ответной реакции на нее, конфликт наций уступил место конфликту идеологий. Сторонами такого конфликта были вначале коммунизм, нацизм и либеральная демократия, а затем – коммунизм и либеральная демократия. Во время холодной войны этот конфликт воплотился в борьбу двух сверхдержав, ни одна из которых не была нацией-государством в классическом европейском смысле. Их самоидентификация формулировалась в идеологических категориях.
Конфликты между правителями, нациями-государствами и идеологиями были главным образом конфликтами западной цивилизации. У.Линд назвал их «гражданскими войнами Запада». Это столь же справедливо в отношении холодной войны, как и в отношении мировых войн, а также войн XVII, XVIII, XIX столетий. С окончанием холодной войны подходит к концу и западная фаза развития международной политики. В центр выдвигается взаимодействие между Западом и незападными цивилизациями. На этом новом этапе народы и правительства незападных цивилизаций уже не выступают как объекты истории – мишень западной колониальной политики, а наряду с Западом начинают сами двигать и творить историю.
Природа цивилизаций
Тут мы доходим до сути дела. Ибо западный мир, арабский регион и Китай не являются частями более широкой культурной общности. Они представляют собой цивилизации. Мы можем определить цивилизацию как культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей. Следующую ступень составляет уже то, что отличает род человеческий от других видов живых существ. Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты, – а также субъективной самоидентификацией людей. Есть различные уровни самоидентификации: так житель Рима может характеризовать себя как римлянина, итальянца, католика, христианина, европейца, человека западного мира. Цивилизация – это самый широкий уровень общности, с которой он себя соотносит. Культурная самоидентификация людей может меняться, и в результате меняются состав и границы той или иной цивилизации.
…Большая часть человеческой истории – это история цивилизаций. По подсчетам А.Тойнби, история человечества знала 21 цивилизацию. Только шесть из них существуют в современном мире.
Почему неизбежно столкновение цивилизаций?
Идентичность на уровне цивилизации будет становиться все более важной, и облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями. Почему?
Во-первых, различия между цивилизациями не просто реальны. Они – наиболее существенны. Цивилизации несхожи по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, – религии…
Во-вторых, мир становится более тесным. Взаимодействие между народами разных цивилизаций усиливается. Это ведет к росту цивилизационного самосознания, к углублению понимания различий между цивилизациями и общности в рамках цивилизации…
В-третьих, процессы экономической модернизации и социальных изменений во всем мире размывают традиционную идентификацию людей с местом жительства, одновременно ослабевает и роль нации-государства как источника идентификации. Образовавшиеся в результате лакуны по большей части заполняются религией, нередко в форме фундаменталистских движений…
В-четвертых, рост цивилизационного самосознания диктуется раздвоением роли Запада. С одной стороны, Запад находится на вершине своего могущества, а с другой, и возможно как раз поэтому, среди незападных цивилизаций происходит возврат к собственным корням. Все чаще приходится слышать о «возврате в Азию» Японии, о конце влияния идей Неру и «индуизации» Индии, о провале западных идей социализма и национализма к «реисламизации» Ближнего Востока, а в последнее время и споры о вестернизации или же русификации страны Бориса Ельцина. На вершине своего могущества Запад сталкивается с незападными странами, у которых достаточно стремления, воли и ресурсов, чтобы придать миру незападный облик.
В-пятых, культурные особенности и различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и вследствие этого их сложнее разрешить либо свести к компромиссу. В бывшем Советском Союзе коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки – в богачей, но русские при всем желании не смогут стать эстонцами, а азербайджанцы – армянами.
И, наконец, усиливается экономический регионализм. Доля внутрирегионального торгового оборота возросла за период с 1980 по 1989 г. с 51 до 59% в Европе, с 33 до 37 % в Юго-Восточной Азии, и с 32 до 36 % – в Северной Америке. Судя по всему, роль региональных экономических связей будет усиливаться. С одной стороны, успех экономического регионализма укрепляет сознание принадлежности к одной цивилизации. А с другой – экономический регионализм может быть успешным, только если он коренится в общности цивилизации. Европейское Сообщество покоится на общих основаниях европейской культуры и западного христианства. Успех « НАФТА (североамериканской зоны свободной торговли) зависит от продолжающегося сближения культур Мексики, Канады и Америки. А Япония, напротив, испытывает затруднения с созданием такого же экономического сообщества в Юго-Восточной Азии, т. к. Япония – это единственное в своем роде общество и цивилизация. Какими бы мощными ни были торговые и финансовые связи Японии с остальными странами Юго-Восточной Азии, культурные различия между ними мешают продвижению по пути региональной экономической интеграции по образцу Западной Европы или Северной Америки.
Таким образом, конфликт цивилизаций разворачивается на двух уровнях. На микроуровне группы, обитающие вдоль линий разлома между цивилизациями, ведут борьбу, зачастую кровопролитную, за земли и власть друг над другом. На макроуровне страны, относящиеся к разным цивилизациям, соперничают из-за влияния в военной и экономической сфере, борются за контроль над международными организациями и третьими странами, стараясь утвердить собственные политические и религиозные ценности.
Линии разлома между цивилизациями
Если в годы холодной войны основные очаги кризисов и кровопролития сосредоточивались вдоль политических и идеологических границ, то теперь они перемещаются на линии разлома между цивилизациями. Холодная война началась с того момента, когда «железный занавес» разделил Европу политически и идеологически. Холодная война закончилась с исчезновением «железного занавеса». Но как только был ликвидирован идеологический раздел Европы, вновь возродился ее культурный раздел на западное христианство, с одной стороны, и православие и ислам – с другой. Возможно, что наиболее важной разделительной линией в Европе является, как считает У.Уоллис, восточная граница западного христианства, сложившаяся к 1500 г. Она пролегает вдоль нынешних границ между Россией и Финляндией, между прибалтийскими странами и Россией, рассекает Белоруссию и Украину, сворачивает западнее, отделяя Трансильванию от остальной части Румынии, а затем, проходя по Югославии, почти в точности совпадает с линией, ныне отделяющей Хорватию и Словению от остальной Югославии. На Балканах эта линия, конечно же, совпадает с исторической границей между Габсбургской и Османской империями. Севернее и западнее этой линии проживают протестанты и католики. У них – общий опыт европейской истории: феодализм, Ренессанс, Реформация, Просвещение, Великая французская революция, промышленная революция. Их экономическое положение, как правило, гораздо лучше, чем у людей, живущих восточнее. Сейчас они могут рассчитывать на более тесное сотрудничество в рамках единой европейской экономики и консолидацию демократических политических систем. Восточнее и южнее этой линии живут православные христиане и мусульмане. Исторически они относились к Османской либо царской империи, и до них донеслось лишь эхо исторических событий, определивших судьбу Запада. Экономически они отстают от Запада, и, похоже, менее подготовлены к созданию устойчивых демократических политических систем. И сейчас «бархатный занавес» культуры сменил «железный занавес» идеологии в качестве главной демаркационной линии в Европе. События в Югославии показали, что это линия не только культурных различий, но временами и кровавых конфликтов.
Уже 13 веков тянется конфликт вдоль линии разлома между западной и исламской цивилизациями. Начавшееся с возникновением ислама продвижение арабов и мавров на Запад и на Север завершилось лишь в 732 г. На протяжении XI–XIII веков крестоносцы с переменным успехом пытались принести в Святую Землю христианство и установить там христианское правление. В XIV–XVII столетии инициативу перехватили турки-османы. Они распространили свое господство на Ближний Восток и на Балканы, захватили Константинополь и дважды осаждали Вену. Но в XIX – начале XX в. власть турок-османов стала клониться к упадку. Большая часть Северной Африки и Ближнего Востока оказалась под контролем Англии, Франции и Италии.
По окончании второй мировой войны настал черед отступать Западу. Колониальные империи исчезли. Заявили о себе сначала арабский национализм, а затем и исламский фундаментализм. Запад попал в тяжкую зависимость от стран Персидского залива, снабжавших его энергоносителями, – мусульманские страны, богатые нефтью, богатели деньгами, а если желали, то и оружием. Произошло несколько войн между арабами и Израилем, созданным по инициативе Запада. На протяжении 50-х годов Франция почти непрерывно вела кровопролитную войну в Алжире. В 1956 г. британские и французские войска вторглись в Египет. В 1958 г. американцы вошли в Ливан. Впоследствии они неоднократно туда возвращались, а также совершали нападения на Ливию и участвовали во многочисленных военных столкновениях с Ираном. В ответ на это арабские и исламские террористы при поддержке по меньшей мере трех ближневосточных правительств воспользовались оружием слабых и стали взрывать западные самолеты, здания и захватывать заложников. Состояние войны между Западом и арабскими странами достигло апогея в 1990 г., когда США направили в Персидский залив многочисленную армию – защищать одни арабские страны - от агрессии других. По окончании этой войны планы НАТО составляются с учетом потенциальной опасности и нестабильности вдоль «южных границ».
Военная конфронтация между Западом и исламским миром продолжается целое столетие, и нет намека на ее смягчение. Скорее наоборот, она может еще больше обостриться. Война в Персидском заливе заставила многих арабов почувствовать гордость – Саддам Хусейн напал на Израиль и оказал сопротивление Западу. Но она же породила и чувства унижения и обиды, вызванные военным присутствием Запада в Персидском заливе, его силовым превосходством и своей очевидной неспособностью определять собственную судьбу. К тому же многие арабские страны – не только экспортеры нефти – подошли к такому уровню экономического и социального развития, который несовместим с автократическими формами правления. Попытки ввести там демократию становятся все настойчивее. Политические системы некоторых арабских стран приобрели определенную долю открытости. Но это идет на пользу главным образом исламским фундаменталистам. Короче говоря, в арабском мире западная демократия усиливает антизападные политические силы. Возможно, это преходящее явление, но оно несомненно усложняет отношения между исламскими странами и Западом.
Эти отношения осложняются и демографическими факторами. Стремительный рост населения в арабских странах, особенно в Северной Африке, увеличивает эмиграцию в страны Западной Европы. В свою очередь наплыв эмигрантов, происходящий на фоне постепенной ликвидации внутренних границ между западноевропейскими странами, вызвал острое политическое неприятие. В Италии, Франции и Германии расистские настроения приобретают все более открытую форму, а начиная с 1990 г. постоянно нарастают политическая реакция и насилие в отношении арабских и турецких эмигрантов.
Обе стороны видят во взаимодействии между исламским и западным миром конфликт цивилизаций…
На протяжении истории арабо-исламская цивилизация находилась в постоянном антагонистическом взаимодействии с языческим, анимистическим, а ныне по преимуществу христианским чернокожим населением Юга. В прошлом этот антагонизм олицетворялся в образе араба-работорговца и чернокожего раба. Сейчас он проявляется в затяжной гражданской войне между арабским и темнокожим населением в Судане, в вооруженной борьбе между инсургентами (которых поддерживает Ливия) и правительством в Чаде, в натянутых отношениях между православными христианами и мусульманами на мысе Горн, а также в политических конфликтах, доходящих до кровавых столкновений между мусульманами и христианами, в Нигерии. Процесс модернизации и распространения христианства на африканском континенте скорее всего лишь увеличит вероятность насилия вдоль этой линии межцивилизационного разлома. Симптомом обострения ситуации явилась речь папы Иоанна-Павла II в феврале 1993 г. в Хартуме. В ней он обрушился на действия суданского исламистского правительства, направленные против христианского меньшинства в Судане.
На северных рубежах исламского региона конфликт разворачивается главным образом между православным населением и мусульманским. Здесь следует упомянуть резню в Боснии и Сараево, незатухающую борьбу между сербами и албанцами, натянутые отношения между болгарами и турецким меньшинством в Болгарии, кровопролитные столкновения между осетинами и ингушами, армянами и азербайджанцами, конфликты между русскими и мусульманами в Средней Азии, размещение российских войск в Средней Азии и на Кавказе с целью защитить интересы России. Религия подогревает возрождающуюся этническую самоидентификацию, и все это усиливает опасения русских насчет безопасности их южных границ…
Конфликт цивилизаций имеет глубокие корни и в других регионах Азии. Уходящая в глубину истории борьба между мусульманам и индусами выражается сегодня не только в соперничестве между Пакистаном и Индией, но и в усилении религиозной вражды внутри Индии между все более воинственными индуистскими группировками и значительным мусульманским меньшинством. В декабре 1992 г., после разрушения мечети Айодха, встал вопрос о том, останется ли Индия светской и демократической, или превратится в индуистское государство. В Восточной Азии Китай выдвигает территориальные притязания почти ко всем своим соседям. Он беспощадно расправился с буддистами в Тибете, а сейчас готов столь же решительно разделаться с тюрко-исламским меньшинством. По окончании «холодной войны» противоречия между Китаем и США проявились с особой силой в таких областях, как права человека, торговля и проблема нераспространения оружия массового уничтожения, и нет никаких надежд на их смягчение. Как сказал в 1991 г. Дэн Сяопин, «новая холодная война между Китаем и Америкой продолжается».
Высказывание Дэн Сяопина можно отнести и ко все более осложняющимся отношениям между Японией и США. Культурные различия усиливают экономический конфликт между этими странами. Каждая сторона обвиняет другую в расизме, но по крайней мере со стороны США отторжение носит не расовый, а культурный характер. Трудно вообразить себе два общества, более далекие друг от друга по фундаментальным ценностям, установкам и стилю поведения. Экономические разногласия США с Европой не менее серьезны, но они не столь политически выпуклы и эмоционально окрашены, ибо противоречия между американской и европейской культурами гораздо менее драматичны, чем между американской и японской цивилизациями.
Уровень потенциальной возможности насилия при взаимодействии различных цивилизаций может варьироваться. В отношениях между американской и европейской субцивилизациями преобладает экономическая конкуренция, как и в отношениях между Западом в целом и Японией. В то же время в Евразии расползающиеся этнические конфликты, доходящие до «этнических чисток», отнюдь не являются редкостью. Чаще всего они происходят между группами, относящимися к разным цивилизациям, и в этом случае принимают наиболее крайние формы. Исторически сложившиеся границы между цивилизациями евразийского континента вновь сейчас полыхают в огне конфликтов. Особого накала эти конфликты достигают по границам исламского мира, полумесяцем раскинувшегося на пространстве между Северной Африкой и Средней Азией. Но насилие практикуется и в конфликтах между мусульманами, с одной стороны, и православными сербами на Балканах, евреями в Израиле, индусами в Индии, буддистами в Бирме и католиками на Филиппинах – с другой. Границы исламского мира везде и всюду залиты кровью.
Сплочение цивилизаций: синдром «братских стран»
Группы или страны, принадлежащие к одной цивилизации, оказавшись вовлеченными в войну с людьми другой цивилизации, естественно пытаются заручиться поддержкой представителей своей цивилизации. По окончании холодной войны складывается новый мировой порядок, и по мере его формирования, принадлежность к одной цивилизации или, как выразился X. Д.С.Гринвэй, «синдром братских стран» приходит на смену политической идеологии и традиционным соображениям поддержания баланса сил в качестве основного принципа сотрудничества и коалиций…
Первое. В ходе конфликта в Персидском заливе одна арабская страна вторглась в другую, а затем вступила в борьбу с коалицией арабских, западных и прочих стран. Хотя открыто на сторону Саддама Хусейна встали лишь немногие мусульманские правительства, но неофициально его поддержали правящие элиты многих арабских стран, и он получил огромную популярность среди широких слоев арабского населения.
Второе. Синдром «братских стран» проявляется также в конфликтах на территории бывшего Советского Союза. Военные успехи армян в 1992–1993 годах подтолкнули Турцию к усиленной поддержке родственного ей в религиозном, этническом и языковом отношении Азербайджана…
Третье. Если посмотреть на войну в бывшей Югославии, то здесь западная общественность проявила симпатии и поддержку боснийских мусульман, а также ужас и отвращение к зверствам, творимым сербами. В тоже время ее относительно мало взволновали нападения на мусульман со стороны хорватов и расчленение Боснии и Герцеговины.
До сих пор сплочение цивилизаций принимало ограниченные формы, но процесс развивается, и у него есть значительный потенциал на будущее. По мере продолжения конфликтов в Персидском заливе, на Кавказе и в Боснии, позиции разных стран и расхождения между ними все больше определялись цивилизационной принадлежностью. Политические деятели популистского толка, религиозные лидеры и средства массовой информации обрели в этом мощное орудие, обеспечивающее им поддержку широких масс населения и позволяющее оказывать давление на колеблющиеся правительства. В ближайшем будущем наибольшую угрозу перерастания в крупномасштабные войны будут нести в себе те локальные конфликты, которые, подобно конфликтам в Боснии и на Кавказе, завязались вдоль линий разлома между цивилизациями. Следующая мировая война, если она разразится, будет войной между цивилизациями.
Запад против остального мира
По отношению к другим цивилизациям Запад находится сейчас на вершине своего могущества. Вторая сверхдержава – в прошлом его оппонент, исчезла с политической карты мира. Военный конфликт между западными странами немыслим, военная мощь Запада не имеет равных. Если не считать Японии, у Запада нет экономических соперников. Он главенствует в политической сфере, в сфере безопасности, а совместно с Японией – и в сфере экономики. Мировые политические проблемы и проблемы безопасности эффективно разрешаются под руководством США, Великобритании и Франции, мировые экономические проблемы – под руководством США, Германии и Японии. Все эти страны имеют самые тесные отношения друг с другом, не допуская в свой круг страны поменьше, почти все страны незападного мира.
Судя по всему, центральной осью мировой политики в будущем станет конфликт между «Западом и остальным миром», как выразился К.Махбубани, и реакция незападных цивилизаций на западную мощь и ценности (6). Такого рода реакция, как правило, принимает одну из трех форм, или же их сочетание.
Во-первых, и это самый крайний вариант, незападные страны могут последовать примеру Северной Кореи или Бирмы и взять курс на изоляцию – оградить свои страны от западного проникновения и разложения и в сущности устраниться от участия в жизни мирового сообщества, где доминирует Запад. Но за такую политику приходится платить слишком высокую цену, и лишь немногие страны приняли ее в полном объеме.
Вторая возможность – попробовать примкнуть к Западу и принять его ценности и институты. На языке теории международных отношений это называется «вскочить на подножку поезда».
Третья возможность – попытаться создать противовес Западу, развивая экономическую и военную мощь и сотрудничая с другими незападными странами против Запада. Одновременно можно сохранять исконные национальные ценности и институты – иными словами, модернизироваться, но не вестернизироваться.
Расколотые страны
В будущем, когда принадлежность к определенной цивилизации станет основой самоидентификации людей, страны, в населении которых представлено несколько цивилизационных групп, вроде Советского Союза или Югославии, будут обречены на распад. Но есть и внутренне расколотые страны – относительно однородные в культурном отношении, но в которых нет согласия по вопросу о том, к какой именно цивилизации они принадлежат. Их правительства, как правило, хотят «вскочить на подножку поезда» и примкнуть к Западу, но история, культура и традиции этих стран ничего общего с Западом не имеют.
Чтобы расколотая изнутри страна смогла заново обрести свою культурную идентичность, должны быть соблюдены три условия. Во-первых, необходимо, чтобы политическая и экономическая элита этой страны в целом поддерживала и приветствовала такой шаг. Во-вторых, ее народ должен быть согласен, пусть неохотно, на принятие новой идентичности. В-третьих, господствующие группы той цивилизации, в которую расколотая страна пытается влиться, должны быть готовы принять «новообращенного»…
Выводы для Запада
В данной статье отнюдь не утверждается, что цивилизационная идентичность заменит все другие формы идентичности, что нации–государства исчезнут, каждая цивилизация станет политически единой и целостной, а конфликты и борьба между различными группами внутри цивилизаций прекратятся. Я лишь выдвигаю гипотезу о том, что 1) противоречия между цивилизациями важны и реальны; 2) цивилизационное самосознание возрастает; 3) конфликт между цивилизациями придет на смену идеологическим и другим формам конфликтов в качестве преобладающей формы глобального конфликта; 4) международные отношения, исторически являвшиеся игрой в рамках западной цивилизации, будут все больше девестернизироваться и превращаться в игру, где незападные цивилизации станут выступать не как пассивные объекты, а как активные действующие лица; 5) эффективные международные институты в области политики, экономики и безопасности будут складываться скорее внутри цивилизаций, чем между ними; 6) конфликты между группами, относящимися к разным цивилизациям, будут более частыми, затяжными и кровопролитными, чем конфликты внутри одной цивилизации; 7) вооруженные конфликты между группами, принадлежащими к разным цивилизациям, станут наиболее вероятным и опасным источником напряженности, потенциальным источником мировых войн; 8) главными осями международной политики станут отношения между Западом и остальным миром; 9) политические элиты некоторых расколотых незападных стран постараются включить их в число западных, но в большинстве случаев им придется столкнуться с серьезными препятствиями; 10) в ближайшем будущем основным очагом конфликтов будут взаимоотношения между Западом и рядом исламско-конфуцианских стран.
Это не обоснование желательности конфликта между цивилизациями, а предположительная картина будущего. Но если моя гипотеза убедительна, необходимо задуматься о том, что это означает для западной политики. Здесь следует провести четкое различие между краткосрочной выгодой и долгосрочным урегулированием. Если исходить из позиций краткосрочной выгоды, интересы Запада явно требуют: 1) укрепления сотрудничества и единства в рамках собственной цивилизации, прежде всего между Европой и Северной Америкой; 2) интеграции в состав Запада стран Восточной Европы и Латинской Америки, чья культура близка к западной; 3) поддержания и расширения сотрудничества с Россией и Японией; 4) предотвращения, разрастания локальных межцивилизационных конфликтов в полномасштабные войны между цивилизациями; 5) ограничения роста военной мощи конфуцианских и исламских стран; 6) замедления сокращения военной мощи Запада и сохранения его военного превосходства в Восточной и Юго-Западной Азии; 7) использования конфликтов и разногласий между конфуцианскими и исламскими странами; 8) поддержки представителей других цивилизаций, симпатизирующих западным ценностями и интересам; 9) укрепления международных институтов, отражающих и легитимизирующих западные интересы и ценности, и привлечения к участию в этих институтах незападных стран.
В долгосрочной же перспективе надо ориентироваться на другие критерии. Западная цивилизация является одновременно и западной, и современной. Незападные цивилизации попытались стать современными, не становясь западными. Но до сих пор лишь Японии удалось добиться в этом полного успеха. Незападные цивилизации и впредь не оставят своих попыток обрести богатство, технологию, квалификацию, оборудование, вооружение – все то, что входит в понятие «быть современным». Но в то же время они постараются сочетать модернизацию со своими традиционными ценностями и культурой. Их экономическая и военная мощь будет возрастать, отставание от Запада сокращаться. Западу все больше и больше придется считаться с этими цивилизациями, близкими по своей мощи, но весьма отличными по своим ценностям и интересам. Это потребует поддержания его потенциала на уровне, который будет обеспечивать защиту интересов Запада в отношениях с другими цивилизациями. Но от Запада потребуется и более глубокое понимание фундаментальных религиозных и философских основ этих цивилизаций. Он должен будет понять, как люди этих цивилизаций представляют себе собственные интересы. Необходимо будет найти элементы сходства между западной и другими цивилизациями. Ибо в обозримом будущем не сложится единой универсальной цивилизации. Напротив, мир будет состоять из непохожих друг на друга цивилизаций, и каждой из них придется учиться сосуществовать со всеми остальными.
Вопросы для самопроверки:
1. В чем, по мнению Хантингтона, основная особенность мировых конфликтов в будущем?
2. В чем природа цивилизаций?
3. Что такое «линии разлома» между цивилизациями?
4. Как страны Запада должны стротить новоую политику?
Книгу Самюэля Хантингтона "Столкновение цивилизаций" называют первой пробой практического применения новых смыслов, вложенных в понятие "цивилизация" во второй половине XX века . Отказ от бинарной формулы "цивилизация-варварство" после Второй мировой войны, окончательное утверждение тезиса о том, что цивилизация определяется культурой, влёк за собой новую форму "цивилизованного". Главной сложностью поставленной проблемы стали классификация и география цивилизаций. По словам русских философов П. Щедровицкого и Е. Островского, в конце 90-х годов, предполагается уход от географической составляющей, и окончательный переход от формулы "кровь и почва" к принципу "язык и культура".
Американский политолог и социолог Самюэль Хантингтон (18 апреля 1927 - 24 декабря 2008), автор многочисленных работ в области политической модернизации, международных отношений, теории демократии и иммиграции. Среди них следует выделить: "Солдат и государство: теория и политика гражданско-военных отношений" (1957), "Политический порядок в изменяющихся обществах" (1968), "Третья волна: Демократизация в конце 20 столетия" (1991), "Столкновение цивилизаций" (1993), "Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности" (2004). Большую известность получила его концепция "столкновения цивилизаций", которая описывает динамику современных международных отношений сквозь призму конфликтов на цивилизационной основе.
Летом 1993 г. в журнале "Форин Афферс" была опубликована подборка статей, в которых видные ученые и политики обсуждали и критиковали разные стороны цивилизационной модели. Автором одной из статей являлся директор Института стратегических исследований при Гарвардском университете С. Хантингтон. Его работа "Столкновение цивилизаций?", в которой было сделано заявление о том, что центральным и наиболее опасным аспектом зарождающейся глобальной политики станет конфликт между группами различных цивилизаций, ударившее, как пишет сам автор, по нервам читателей всех континентов, вызвала небывалый ажиотаж. С учетом интереса и возникших вокруг споров, Хантингтон, ставя целью дать более полный ответ на вопрос, поставленный в статье, изложил свою концепцию в книге "Столкновение цивилизаций".
о концепции цивилизаций;
вопрос о универсальной цивилизации;
взаимоотношения между властью и культурой;
сдвиг баланса власти среди цивилизаций;
культурные истоки не-западных обществ;
конфликты, порожденные западным универсализмом, мусульманской воинственностью и притязаниями Китая;
балансирование и тактика "подстраивания" как реакции на усиление могущества Китая;
причины и динамика войн по линиям разлома;
будущность Запада и мировых цивилизаций.
вопрос о существенном влиянии роста населения на нестабильность и баланс власти.
тезис о том, что столкновения цивилизаций являются наибольшей угрозой миру во всем мире, и международный порядок, основанный на цивилизациях, является самым надежным средством предупреждения мировой войны .
Хантингтон формирует общую парадигму, систему обзора глобальной политики. Основная идея его труда заключается в том, "что в мире после "холодной войны" культура и различные виды культурной идентификации (которые на самом широком уровне являются идентификацией цивилизации) определяют модели сплоченности, дезинтеграции и конфликта" .
Наиболее важные различия между людьми уже не идеологические, политические или экономические. Это культурные различия. Люди определяют себя, используя такие понятия, как происхождение, религия, язык, история, ценности, обычаи и общественные институты. И, в мире после "холодной войны" культура является силой одновременно и объединяющей, и вызывающей рознь. Соперничество сверхдержав сменилось столкновением цивилизаций.
Важно отметить, что попыткой разобраться в начавшихся глобальных трансформациях параллельно с работой Хантингтона, выступила статья "Конец истории?" (1989) американского политолога Френсиса Фукуямы. В сущности, Фукуяма продолжил начавшуюся в конце XX века дискуссию, касающуюся тогда "конца идеологии". Началась она в 1950-х годах после поражения фашизма во Второй мировой войне и кризиса коммунистической идеологии в развитых странах Запада. Американский социолог Дэниэлл Белл в работе "Конец идеологии? Об истощении политических идей в 1950-х годах" провозгласил, что экономика одержала верх над политикой.
Фукуяма в своём эссе не настаивает на том, что политическая идеология совершенно потеряла значение, но он доказывает, что одна идеология, идеология либеральной демократии, одержала верх над всеми своими соперниками. "Либерализм, - пишет Фукуяма, - победил пока только в сфере идей, сознания; в реальном, материальном мире до победы еще далеко. Однако имеются серьезные основания считать, что именно этот, идеальный мир и определит, в конечном счете, мир материальный" .
Конец истории печален. Как предсказывает Фукуяма, борьбу за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическую борьбу, требующую отваги, воображения и идеализма, сменят экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории.
Тезис о триумфальной победе всемирной либеральной демократии Хантингтон характеризует как предвкушение эйфории по окончанию "холодной войны", которое породило иллюзию гармонии.
И действительно, как отмечает Кирсанов, вначале обе статьи, Хантингтона и Фукуямы, привлекали всеобщее внимание, но со временем идеи Фукуямы отошли на второй план, тогда как тезис о "столкновении цивилизаций" стал одним из самых популярных не только в политологической, но и во всей социально-гуманитарной мысли .
Перевод разговора американскими политологами с "конца идеологии" и "конца истории" на "столкновение цивилизаций", думается, не случаен, и, скорее всего, был исполнен в корыстных интересах, позволяющий произвольно менять рамку, и заговорить на тему "глобализации" и, в конце концов, "антиглобализма".
Однако, как отметил В. Межуев, для России цивилизационная модель Хантингтона оказалась более, чем "своевременной". "Россия начинала приходить в себя после демократического "опьянения" 1989-1991 гг., постепенно сознавая себя "бесприданницей", которой во время проведенной бурной ночи, собственно, никто и не предлагал руки. Устами Бжезинского России давали понять, что как проигравшей "холодную войну" стране, ей нечего надеяться на особые симпатии победителей, устами Фукуямы предлагали усомниться в наличии у нее своих "национальных интересов" и передоверить защиту русскоязычных меньшинств в Ближнем Зарубежье компетентным специалистам из "мирового цивилизованного сообщества". Закономерно, что в России, обреченной выслушивать подобные заявления, нарастал инстинктивный фашизоидный протест против современного миропорядка, в котором ей предлагалось занять далеко не самое почетное место". Устами Хантингтона "Посткоммунистической России, как ядру особой, православно-славянской цивилизации, предложили свободно обустраиваться не только на своей территории, но и на пространстве всей православной ойкумены, одновременно сообщив, что в случае соответствующего цивилизационного самоопределения вход в Европу ей окажется закрыт".
Согласно Хантингтону, парадигма гармоничного мира слишком оторвана от реальности, чтобы быть полезным ориентиром в мире после "холодной войны". Другая картина мира, предполагающая противопоставление богатых стран бедным также страдает ограничениями, как и впрочем, и третья, разделяющая мир на две части "Восток - Запад" по культурному признаку. Верным здесь будет лишь четвёртый путь - цивилизационный подход.
В таком случае важно понять саму природу цивилизаций. Ключевые культурные элементы, определяющие цивилизацию, были сформулированы еще в античности афинянами - это кровь, язык, религия, стиль жизни.
Хантингтон даёт следующее определение: "Цивилизация, таким образом, - наивысшая культурная общность людей и самый широкий уровень культурной идентификации, помимо того, что отличает человека от других биологических видов. Она определяется как общими объективными элементами, такими как язык, история, религия, обычаи, социальные институты, так и субъективной самоидентификацией людей" . Эта общность - самый широкий уровень культурной идентичности людей. Следующую ступень составляет уже то, что отличает род людей от других видов живых существ.
Цивилизация может охватывать большую массу людей - например, Китай. Но она может быть и весьма малочисленной - как цивилизация англоязычных жителей островов Карибского бассейна. Цивилизация может включать в себя несколько наций-государств, как в случае с западной, латиноамериканской или арабской цивилизациями, либо одно-единственное - как в случае с Японией. Очевидно, что цивилизации могут смешиваться, накладываться одна на другую, включать субцивилизации. Границы между ними редко бывают четкими, но они реальны. Цивилизации динамичны: у них бывает подъем и упадок, они распадаются, сливаются и, конечно же, цивилизации исчезают, их затягивают пески времени.
Мир Хантингтон рассматривает в рамках семи - восьми цивилизаций (вдоль которых проходят "линии разлома"). А именно: синская (китайская), японская, индуистская, исламская, православная (с центром в России), западная, латиноамериканская и возможно африканская цивилизации.
При этом он отмечает момент доминирования Запада над остальными цивилизациями, и критикует западные страны за то, что они стараются навязать свои ценности остальному миру.
Говоря об "универсальной цивилизации", общей для всего человечества и связанной в своём становлении с модернизацией языка, религии, культуры, Хантингтон обнадёживает, что хоть эта концепция и является характерным продуктом западной цивилизации, она не обязательно обозначает вестернизацию оставшихся семи цивилизаций. "На фундаментальном уровне мир становится более современным и менее западным" . Я несколько не согласна с данным положением, поскольку, например, в Германии культурные глобализационные процессы выражаются в распространении языка международного общения (английского в его американской версии) и европейской идеи .
Структура цивилизаций представляется следующей. Хантингтон пишет: "В мире после "Холодной войны" страны соотносятся с цивилизациями как страны-участницы, стержневые государства, страны-одиночки, расколотые страны и разорванные страны" .
Страна-участница - это страна, которая в культурном плане полностью отождествляет себя с одной цивилизацией, как например Египет с арабско-исламской цивилизацией, Цивилизация также может включать в себя народы, которые разделяют ее культуру и отождествляют себя с ней, но живут в странах, где доминируют члены других цивилизаций. В цивилизациях обычно есть одно или более мест, которые рассматриваются ее членами как основной источник или источники культуры этой цивилизации. Такие источники обычно расположены в одной стержневой стране или странах цивилизации, то есть наиболее могущественной и центральной в культурном отношении стране или странах.
Страна-одиночка не имеет культурной общности с другими обществами. Так, например, Эфиопия изолирована в культурном плане из-за своего доминирующего языка - амхарского, в котором используется эфиопский алфавит, своей доминирующей религии - коптского православия, своей имперской истории, а также религиозной обособленности на фоне окружающих ее преимущественно исламских народов.
К расколотым относятся страны с большими группами людей, принадлежащих к различным цивилизациям. Такие разделения и сопровождающее их напряжение часто приводят к тому, что основная группа, принадлежащая к одной цивилизации, пытается определить страну как свой политический инструмент и сделать свой язык, религию и символы государственными, как это попытались сделать индуисты, сингальцы и мусульмане в Индии, Шри-Ланке и Малайзии. Расколотые страны, разделенные линиями разлома между цивилизациями, сталкиваются с особенно серьезными проблемами по поддержанию своей целостности.
Хантингтон полагает, что нации-государства останутся главными субъектами будущих конфликтов, но конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими разным цивилизациям. Линии разлома между цивилизациями станут линиями будущих "фронтов".
Разворачивание этих конфликтов произойдёт по ряду причин:
) различия между цивилизациями наиболее существенны и неизменны, они более фундаментальны, чем политические и идеологические расхождения;
) рост цивилизационного самосознания, углубление понимания различий между цивилизациями и общности в рамках цивилизации;
) ослабление роли нации-государства как источника идентификации и появление религиозных фундаменталистских движений;
) борьба не западных стран с находящимся на вершине своего могущества Западом;
) жёсткая устойчивость культурных особенностей и ещё более резкое религиозное разделение людей;
) усиление экономического регионализма, успех которого укрепляет сознание принадлежности к одной цивилизации.
Проводя линии разлома между цивилизациями, Хантингтон указывает места будущих конфликтов:
Культурный разлом Европы на западное христианство с одной стороны, и православие и ислам с другой (линия разлома между западной и исламской цивилизацией) .
Арабо-исламская цивилизация находится в постоянном антагонистическом взаимодействии с языческим, а сегодня по преимуществу христианским чернокожим населением Юга .
Конфликт между православным и мусульманским населением на северных рубежах исламского региона .
Борьба между мусульманами и индусами, которая выливается в соперничество Пакистана и Индии, а также усиления религиозной войны внутри Индии (противостояние индуистских группировок и мусульманским меньшинством).
В связи с этим он говорит о сплочении цивилизаций, выражающемся в "синдроме братских стран", который приходит на смену политической идеологии и традиционным соображениям поддержания баланса сил в качестве основного принципа сотрудничества и коалиций. .
Таким образом, в эпоху процессов глобализации необходимо происходит укрупнение противоборствующих в мире сторон. И возможные столкновения между ними в ближайшем будущем будут характеризоваться: во-первых, цивилизационными противоречиями (источники которых определяются культурой, затрагивают язык, историю, религию, обычаи, социальные институты, субъективную самоидентификацию людей); во-вторых, катастрофическими последствиями в связи с укрупнением, а значит и усилением военной мощи участников конфликта.
Этот вывод оказывается невыносимо печальным, и сам собою напрашивается вопрос о возможности замирения цивилизаций.