В Восточной Европе постепенно нарастало недовольство репрессиями и идеологическим диктатом властей. Впервые оно проявилось в ГДР, где успехи в восстановлении экономики оказались весьма скромными по сравнению с Западной Германией. В 1953 г. после смерти И.В. Сталина в ГДР начались демонстрации с требованиями улучшения условий жизни и изменения политического режима. Они сопровождались захватом правительственных и партийных учреждений. Выступления были подавлены с помощью советских войск.
В 1956 г., после разоблачения культа личности Сталина 20 съездом КПСС, Информбюро было распущено. СССР и Югославия восстановили дипломатические отношения. Это породило в восточноевропейских странах надежды, что советское руководство откажется от жесткого контроля над их внутренней политикой.
Теоретики коммунистических партий (Милован Джилас в Югославии, Лешек Колаковский в Польше, Эрнст Блох в ГДР) попытались заново осмыслить новые явления в социально-экономической жизни развитых стран Запада. Начали выдвигаться требования прекращения репрессий, отставки руководителей правящих партий, назначенных по указанию И.В. Сталина.
В большинстве государств отстранение сталинистов от власти прошло мирно. Однако в Польше не обошлось без забастовок рабочих, протестовавших против снижения зарплаты.
Наиболее острая ситуация сложилась в Венгрии. В 1956 г. массовые митинги в Будапеште переросли в антикоммунистическую демократическую революцию. По стране прокатилась волна расправ с коммунистами, сотрудниками органов госбезопасности. Возглавивший правительство Имре Надь не возражал против восстановления многопартийности, заявил о выходе Венгрии из Организации Варшавского договора и потребовал вывода с ее территории советских войск. СССР вмешался в венгерские события. Будапешт был взят штурмом, более 200 тыс. человек бежали из страны. И. Надя арестовали и в 1958 г. казнили за «организацию заговора и предательство Родины». Этот приговор был признан незаконным лишь в 1989 г.
После венгерского кризиса советское руководство стало с большой подозрительностью относиться к любым переменам в восточноевропейских странах. В результате хозяйственные реформы, направленные на повышение гибкости системы планирования, расширение хозяйственной самостоятельности предприятий, углубление участия в международном разделении труда, проводились нерешительно, непоследовательно, неуклонно запаздывали. Все менее эффективно работали механизмы СЭВ.
Крайне сложная система взаиморасчетов, необходимость утверждать любую сделку на уровне высшего политического руководства тормозили развитие интеграции. Итоги не замедлили сказаться. Если в 1950-е гг. среднегодовые темпы прироста ВВП в восточноевропейских странах достигали 6,9 % (лучшие показатели были только у Японии и СССР), то в 1960-е гг. они составили 3,6 %, в 1970-е - 2,3 %, то есть меньше, чем у большинства западноевропейских государств.
Особенно сложная ситуация сложилась в ГДР в начале 1960-х гг. Проведенная в 1957-1960 гг. насильственная коллективизация, попытки властей «догнать и перегнать» ФРГ за счет повышения производительности труда привели к массовому недовольству. В 1961 г. страну через территорию Западного Берлина покинуло около 207 тыс. человек, в основном молодые специалисты. Чтобы прекратить это, 13 августа 1961 г. началось строительство Берлинской стены, разделившей Восточный и Западный Берлин. Отношения СССР и ГДР со странами Запада обострились. Стена стала символом несвободы в глазах европейцев.
Отрицательное отношение к каким-либо переменам в Восточной Европе советское руководство вновь продемонстрировало в 1968 г. По инициативе руководителя Компартии Чехословакии Александра Дубчека была предпринята попытка перехода к «социализму с человеческим лицом». Она также была пресечена силой. В страну, где появилась свобода слова, начали складываться независимые политические партии, обсуждались перспективы проведения экономических реформ, вступили войска стран ОВД (СССР, Болгария, Венгрия, ГДР и Польша). А. Дубчек и его сторонники были смещены со всех партийных и государственных постов, многие из них эмигрировали.
После событий «Пражской весны» Советское правительство заявило о «праве» СССР вмешиваться во внутренние дела своих союзников по Варшавскому договору для защиты социализма. В странах Запада этот подход получил название доктрины Брежнева.
Ее провозглашение было вызвано двумя причинами.
Во-первых, идеологическими соображениями. Признание банкротства социализма в Восточной Европе могло вызвать сомнения в правильности курса КПСС и среди народов СССР.
Во-вторых, в условиях «холодной войны» и раскола Европы на два военно-политических блока ослабление одного из них оказывалось выигрышем для другого. Выход Венгрии или Чехословакии из Варшавского договора (а это было одним из требований реформаторов) привел бы к нарушению соотношения сил в Европе. Историческая память о вторжениях с Запада побуждала Советское правительство стремиться к тому, чтобы войска потенциального противника, которым считался блок НАТО, находились как можно дальше от границ СССР. Многие восточноевропейцы ощущали себя заложниками советско-американского противостояния. Они понимали, что в случае серьезного конфликта между СССР и США территория Восточной Европы станет полем боя за чуждые им интересы.
Сложными оставались отношения СССР с Югославией. За годы «отлучения» от социализма эта страна наладила экономические связи с государствами Запада. Она не входила ни в какие военные блоки, провозгласив себя нейтральным государством. После восстановления отношений с СССР Югославия вновь стала признаваться социалистической страной. Однако хозяйственная самостоятельность предприятий, высокая степень идеологической свободы по-прежнему вызывали у советских лидеров недовольство.
В 1875 г. обостряется одна из кардинальных проблем международной политики - восточный, или, лучше сказать, ближневосточный вопрос. То был «вопрос о сохранении турецкого владычества в славянских, греческих и албанских областях, а также и спор об обладании входом в Черное море». В середине 70-х годов турецкий гнет вызвал очередной взрыв национального протеста. Начался новый политический кризис Турецкой империи, продолжавшийся около трех лет - до 1878 г.
Летом 1875 г. в славянских областях на крайнем Северо-западе Османской империи, сначала в Герцеговине, а затем и в Боснии произошло восстание христианского населения, крестьянского в своем большинстве, против феодально-абсолютистского и национально-религиозного гнета султанской Турции. Повстанцы боролись за национальную самостоятельность. Они требовали землю, находившуюся в руках мусульманского дворянства. Восстание встретило горячее сочувствие в Сербии и Черногории.
Однако исход борьбы балканских народов зависел не только от их собственных усилий, но и от международной обстановки, от столкновения интересов крупных европейских держав в так называемом восточном вопросе. К числу таких государств в первую очередь относились Англия, Австро-Венгрия и Россия.
Английская дипломатия по-прежнему выступала защитницей целостности Османской империи, но это традиционное средство противодействия внешнеполитическим планам России служило также прикрытием собственных английских планов территориальной экспансии на Ближнем Востоке.
Южнославянское национальное движение было направлено в первую очередь против Турции. Но оно представляло опасность и для Австро-Венгрии. Под скипетром Габсбургов жило несколько миллионов южных славян. Каждый успех в деле национального освобождения южного славянства от гнета Турции означал приближение того дня, когда должно было свершиться освобождение угнетенных народов Австро-Венгрии. Господствуя над обширными территориями со славянским и румынским населением, австрийская буржуазия и венгерские помещики в случае торжества славянского дела рисковали потерять большую часть своих земель, рынков, богатства и власти. Массовое движение народов, подрывавшее империю султанов, было одним из проявлений буржуазной революции и борьбы против феодализма. Оно вызывало вмешательство великих держав и активную деятельность их дипломатии. Цели держав были различны.
Чтобы предотвратить освобождение славянских народов славянских народов, австро-венгерское правительство под влиянием австрийской буржуазии и мадьярского дворянства стремилось поддержать целостность Османской империи и тормозить освобождение из-под ее ига как южных славян, так и румын.
Напротив, Россия покровительствовала славянскому национальному движению. Реальная основа этой политики заключалась в том, что русское правительство усматривало в славянах союзников против Османской империи и Австро-Венгрии. Эти два многонациональных государства были поработителями южного славянства. Но они же были и противниками России в борьбе за господство на Ближнем Востоке и особенно на Балканском полуострове. Русское влияние на Балканах являлось важнейшим препятствием для успеха австрийско-мадьярской экспансии в этом районе. Оно же было главной угрозой для обветшалой власти султанов.
Важнейшие интересы царского правительства на Ближнем Востоке сосредотачивались на вопросе о проливах. В эту эпоху Босфор и Дарданеллы имели крупнейшее значение для всего юга России. Через них проходил единственный выход для всей морской торговли Южной России и через них же мог проникнуть к южнорусскому побережью вражеский военный флот - по примеру того, как это и произошло во время Крымской войны. Если бы Османская империя развалилась, проливы лишились бы своего векового хозяина - ослабевшего и поэтому ставшего для царской России безопасным.
Кто стал бы новым повелителем этого ключевого стратегического пункта и важнейшего торгового пути? Претендентом на господство в проливах была Англия, стремившаяся к преобладающему влиянию в Османской империи на проходивших через ее земли путях из Европы в Индию. Главным соперником Англии выступала сама царская Россия. Каждый из претендентов стремился к тому, чтобы утвердить в проливах свое господство и не позволить сделать это своему противнику. Достигнуть этих целей можно было либо путем прямого захвата проливов, либо же посредством сделки с султаном, на многое готовым в критическую минуту ради сохранения власти или ее подобия. Примеры такого решения давали Ункиар-Искелесский договор или же руководящее положение, занятое Англией в Константинополе в период Крымской войны.
Преобладающее влияние на Балканах обеспечивало стратегически господство над европейским побережьем проливов или, по крайней мере, давало возможность держать их под угрозой и, следовательно, под некоторым контролем. Ввиду этого царская Россия не намеревалась допустить господства на Балканах Австро-Венгрии или Англии, а те в свою очередь не желали утверждения там преобладающего влияния России. Но если Австро-Венгрия противилась освобождению славян от турок из опасения прецедента для собственных славянских подданных, то Россия поддерживала славянские народы в их борьбе за освобождение. Степень поддержки, правда, изменялась. Ее интенсивность в немалой мере зависела от изменений в позиции Турции и атмосферы русско-турецких отношений.
Для Австро-Венгрии значение Балканского полуострова было иное, чем для России. Для ее господствующих классов было не столь важно, что Балканы составляют подступы к проливам и к турецкой столице. В первую очередь влияние там было необходимо для обуздания национально-освободительного движения, а затем ввиду возраставшего значения рынка Балканских стран для австрийской промышленности.
Имелась также разница в характере балканских интересов между различными господствующими классами Австро-Венгрии. Борясь против славянской свободы и русского влияния на Балканах, мадьярское дворянство не особенно стремилось в те времена к прямому присоединению балканских областей. Главную свою задачу на Балканском полуострове мадьярское дворянство усматривало в удушении национально-освободительных движений.
Что касается австрийской буржуазии, то она разделяла с мадьярскими помещиками ненависть к славянам и страх перед ростом удельного веса славян внутри двуединого австро-венгерского государства. Но, с другой стороны, австрийский капитал вступил на путь экспансии на Балканах. Едва ли не главным средством проникновения туда в начале 70-х годов являлось для него получение железнодорожных концессий и строительство железных дорог - прежде всего, большой магистрали к турецкой столице.
В наибольшей экономической зависимости от Австро-Венгрии из всех Балканских стран в 70-х годах находилась Сербия. Преобладающая часть сербского экспорта шла либо в Австро-Венгрию, либо же через австро-венгерские порты. Своего выхода к морю Сербия не имела. Для воздействия на Сербию Австро-Венгрия располагала сильными средствами давления: как строить железную дорогу к Эгейскому морю, на Салоники? Через Боснию или же через Белград? То или иное решение многих подобных вопросов имело для маленькой Сербии жизненное значение. Помощи против австро-венгерского засилья сербское правительство искало у России.
Когда началось герцеговинское восстание, министр иностранных дел Австро-Венгрии Дьюла Андраши заявил «Высокой Порте» - так именовалось правительство Османской империи, - что рассматривает эти беспорядки как внутреннее турецкое дело, поэтому он не намерен ни вмешиваться в него, ни чем-нибудь стеснять военные мероприятия турок против повстанцев.
Однако удержаться на этой позиции Андраши не удалось. В Австрии имелись влиятельные элементы, которые рассчитывали иначе решить южнославянский вопрос: они были намерены включить южнославянские области западной половины Балкан в состав габсбургского государства, начав с захвата Боснии и Герцеговины. Таким образом, наряду с Австрией и Венгрией эти области вошли бы как третья составная часть в монархию Габсбургов. Из двуединой монархии Австро-Венгрия превратилась бы в триединое государство. Замена дуализма триализмом должна была ослабить в империи влияние мадьяр.
Сторонники этой программы, в отличие от венгров и немцев, готовы были согласиться на то, чтобы восточную часть Балкан получила Россия. С ней они рекомендовали заключить сделку. На такой точке зрения стояли военные, клерикальные и феодальные круги австрийской половины империи.
Императору Австро-Венгрии Францу-Иосифу очень хотелось хотя бы чем-нибудь компенсировать себя за потери, понесенные в Италии и Германии, поэтому он с большим сочувствием воспринимал идеи аннексии. Политики, проповедовавшие эти идеи, энергично поощряли национально-освободительные движения в Боснии и Герцеговине. Германское правительство, готовившее в это время союз с Австро-Венгрией, также поддерживало ее экспансионистские устремления на Балканах. Вместе с тем, оно подталкивало против Турции и Россию, т.к. рассчитывало, что если Россия сосредоточит свое внимание на Балканах, а также в Закавказье, и если, как выразился Бисмарк, «русский паровоз выпустит свои пары где-нибудь подальше от германской границы», то Германия получит свободу рук по отношению к Франции.
Впрочем, восточный кризис представлял для Бисмарка и некоторую опасность. Она заключалась в возможности австро-русской войны. Бисмарк очень хотел русско-турецкой, а еще больше англо-русской войны, но он боялся полного разрыва между Россией и Австрией. Это заставило бы его произвести выбор между ними. Принять сторону России или просто соблюдать нейтралитет Бисмарк считал невозможным. В этом случае Австро-Венгрия, как слабейшая сторона, либо была бы разбита, либо пошла бы на полную капитуляцию перед Россией. В, обоих случаях это означало бы усиление России, которое никак не удовлетворяло Бисмарка.
С другой стороны, ему не хотелось и стать на сторону Австрии против России. Он был твердо убежден, что русско-германская война неизбежно осложнится вмешательством Франции и превратится в тяжелую войну на два фронта.
Бисмарк упорно работал над достижением австро-русского соглашения на основе раздела Балкан на сферы влияния между Россией и Австро-Венгрией. При этом Австрия могла бы округлить свои владения, захватив Боснию, Россия же вернула бы себе Бесарабию, а заодно несколько ослабила бы свои силы войной с Турцией.
Бисмарк полагал, что Англия согласилась бы на такое решение при условии, что сама получит Египет. Подтолкнув Англию на захват Египта, Бисмарк надеялся поссорить ее с Францией. Тем самым предупреждалась возможность повторения английского вмешательства во франко-германские отношения. Так, за кулисами, Бисмарк осторожно плел сложную дипломатическую сеть.
Русское правительство считало необходимым оказать помощь восставшим славянам. Оно надеялось таким путем восстановить среди них свой престиж, подорванный поражением в крымской войне. Однако русское правительство отнюдь не желало затевать серьезный конфликт с Австро-Венгрией. Стремясь поддержать авторитет России среди славян и при этом не поссориться с Австро-Венгрией, русское правительство решило проводить вмешательство в балканские дела в контакте с австро-венгерской империи.
Такая политика соответствовала принципам соглашения трех императоров - Франца-Иосифа, Вильгельма I и Александра II (1872 г.).
Совместные действия начались с того, что Австро-Венгрия, Россия и Германия с согласия трех других великих держав Европы предложили Турции направить в восставшие области международную комиссию в составе консулов шести держав в целях посредничества между турецким правительством и повстанцами. Турция согласилась. Однако посредническая деятельность консулов не привела к примирению сторон.
В русских правящих кругах, так же как и в австро-венгерских, не было единства. В них имелась группировка, тяготевшая к славянофильству и выступавшая против горчаковской политики «союза трех императоров» и соглашения с «Европой» по делам Балканского полуострова. Славянофилы, выступавшие в качестве друзей славянства, рассчитывали завершить освобождение славянских народов с помощью России и сплотить молодые государства вокруг нее. Поддержка «славянского дела», по мысли руководящих деятелей славянофильства, должна была «объединить Россию» вокруг царского трона, иначе говоря, ослабить оппозицию царизму и быстро нараставшее под знаменем народничества революционное движение.
Иную позицию в балканских делах занимала умеренно либеральная буржуазия, крупные петербургские банки и биржа. Связанные с железнодорожным грюндерством и иностранным капиталом и заинтересованные в его привлечении в Россию, эти круги стояли в тот момент за сохранение мира и за действия на Балканах только в согласии с «Европой», что обрекало русскую дипломатию на крайнюю умеренность в смысле поддержки славянского движения. Плохое же состояние государственной казны требовало от царского правительства именно такой политики, какой желала петербургская биржа.
Противники славянофильской политики были и в реакционных кругах. В рядах русской дипломатии типичным представителем консерваторов-реакционеров был бывший начальник «Третьего отделения» посол в Лондоне граф Петр Шувалов. Славянофилы же считали своей опорой посла в Константинополе графа Игнатьева. Он щеголял «славянскими симпатиями», но его действительная политика была далека от подлинно славянофильской. Игнатьев стремился решить ближневосточные проблемы, включая вопрос о боснийско-герцеговинском восстании, посредством сепаратного русско-турецкого соглашения. Ему мыслился русско-турецкий союз, наподобие Ункиар-Искелесского договора, как основа русского влияния в Турции и на Балканах. Именно не без воздействия Игнатьева султан издал фирман от 12 декабря 1875 г., в котором возвещал реформы, включая уравнение христиан в правах с мусульманами, снижение податей и т.п., что должно было успокоить повстанцев без помощи великих держав. Эта политика также не увенчалась успехом, как и посреднические попытки консулов: повстанцы не доверяли обещаниям турецкого правительства.
Царь Александр II и Горчаков, его министр иностранных дел, разделяли страх перед войной и ее возможными последствиями. Горчакову казалось, что можно что-то сделать для славян, а вместе с тем и для повышения престижа России без риска войны, если действовать заодно с Австро-Венгрией.
Андраши тоже считал необходимым кое-что все же предпринять в пользу славян, дабы предупредить вмешательство Сербии и единоличные действия России. Но если Горчаков стремился расширить размеры уступок со стороны Турции, то Андраши намерен был ограничиться самыми минимальными мероприятиями. В конце концов, он добился от Горчакова значительного сужения первоначальной русской программы. Покровительство христианам свелось к плану административных реформ, осуществления которых державы должны были потребовать у султана.
30 декабря 1875 г. Андраши вручил правительствам всех держав, подписавшим Парижский трактат 1856 г., ноту, излагавшую проект реформ в Боснии и Герцеговине. Все державы изъявили свое согласие с предложениями Андраши. 31 января 1876 г. проект Андраши был передан Порте послами всех держав, подписавших Парижский трактат.
Турция приняла «совет» держав и дала свое согласие на введение реформ, предложенных послами. Но вожди повстанцев решительно отвергли австро-венгерский проект. Они заявили, что не могут сложить оружие, пока турецкие войска не будут выведены из восставших областей и пока со стороны Порты имеется лишь одно голословное обещание, без реальных гарантий со стороны держав. Они выдвинули и ряд других условий.
Русская дипломатия поддержала требования повстанцев, но они были отвергнуты Турцией. Тогда Горчаков предложил Андраши и Бисмарку обсудить создавшееся положение при встрече трех министров, приурочив его к предстоящему визиту царя в немецкую столицу. Предложение Горчакова было принято. Встреча состоялась в мае 1876 г. Она совпала с отставкой великого визиря Махмуд-Недима-паши. Махмуд являлся проводником русского влияния, его падение означало, что турецкое правительство теперь склонилось к английской ориентации. Разумеется, такое изменение курса турецкой политики не могло не отразиться на отношении русского правительства к Османской империи. К тому же восстание против турецкого ига ширилось. Оно охватило и Болгарию.
Русское правительство, как и раньше, предпочитало требовать у Турции предоставления автономии всем славянским областям Балканского полуострова. С этой идеей Горчаков и приехал в Берлин.
Однако австро-венгерский министр не допускал и мысли, чтобы освобождения славянства увенчались существенным успехом, а влияние России восторжествовало хотя бы над частью Балкан. Андраши внес в проекты Горчакова столько поправок, что они совершенно утратили свой первоначальный характер и превратились в расширенную ноту самого Андраши от 30 декабря 1875 г. Новым по сравнению с нотой было то, что теперь предусматривалось некоторое подобие тех гарантий, которых требовали повстанцы. Окончательно согласованное предложение трех правительств, известное под названием «Берлинский меморандум», заключалось заявлением, что в случае если намеченные в нем шаги не дадут должных результатов, три императорских двора договорятся о принятии «действенных мер… ради предотвращения дальнейшего развития зла». В чем эти «действенные меры» выразятся - об этом меморандум умалчивал.
Берлинский меморандум был принят тремя державами 13 мая 1876 г. На следующий же день английский, французский и итальянский послы были приглашены к германскому канцлеру; здесь они застали Андраши и Горчакова. Правительства Франции и Италии незамедлительно ответили, что они согласны с программой трех императоров. Но Англия в лице кабинета Дизраэли высказалась против нового вмешательства в пользу балканских славян. Англия, подобно Австро-Венгрии, не желала допустить ни их освобождения, ни усиления русского влияния на Балканах. Руководители британской внешней политики считали Балканы плацдармом, откуда Россия могла угрожать турецкой столице, а, следовательно, выступать в роли соперника Англии, оспаривая у нее первенствующее влияние в Турции и на всем Востоке. После прорытия канала через Суэцкий перешеек (в 1869 г.) основные коммуникационные линии Британской империи пролегали через Средиземное море. В связи с этим английское правительство стремилось подчинить своему контролю не только Египет, но и всю Турецкую империю. Это обеспечило бы господство Англии над всем Ближнем Востоком. Преобладающее влияние в Турции позволило бы Англии еще крепче запереть Россию в Черном море. Тем самым не только ограждались от нее важнейшие имперские коммуникации, но и сама Россия ставилась бы в зависимость от Англии как фактической хозяйки проливов.
Имелись у английского правительства и другие соображения. В связи с замышлявшейся в Лондоне агрессией против Афганистана вполне возможными были осложнения с Россией в Средней Азии. Однако для Англии было несравненно выгоднее развязать борьбу с Россией не в Средней Азии, где Англия одна стояла лицом к лицу со своими конкурентами, а на Ближнем Востоке, где можно было бы провести борьбу чужими руками - с помощью Австро-Венгрии и Турции. Своим отказом принять Берлинский меморандум Дизраэли завоевал господствующее влияние в турецкой столице, сделал новый шаг к превращению Турции в орудие английской политики, расстроил «европейский концерт» в Константинополе, еще более ослабил «союз трех императоров» и поощрил Турцию на сопротивление их требованиям.
Тем временем на Балканах произошли новые события. Почти одновременно с появлением Берлинского меморандума турки подавили восстание в Болгарии. Усмирения сопровождались дикими зверствами. Всего в Болгарии было убито не менее 30 тысяч человек. Кроме того, назревали новые осложнения. Сербскому и черногорскому правительствам становилось все труднее противиться национальным требованиям своих народов. И Сербия, и Черногория уже готовились к вооруженному вмешательству в пользу боснийско-герцеговинских повстанцев. Представители России и Австрии в Белграде и Цетинье официально предостерегали против этого. Но сербы были уверены, что если Сербия и Черногория начнут войну, Россия, невзирая на официальные предостережения, не допустит их разгрома турками.
30 июня 1876 г. сербский князь Милан объявил войну Турции. То же самое сделал князь черногорский Николай. В Сербию отправилось 4 тыс. русских добровольцев, в том числе много офицеров, во главе с генералом Черняевым, которого Милан назначил главнокомандующим сербской армии. Из России поступала также значительная денежная помощь.
Прошла четверть века со времени начала так называемых «реформ» в странах Восточной Европы. Пора подводить некоторые итоги. Хотя бы с моей точки зрения - украинца, который во многих здешних государствах бывал в советские годы, а теперь в поисках работы пешком исходил этот регион вдоль и поперек.
Восточноевропейские страны представляли собой до 1989 года политические и экономические системы, развившиеся, в основном, под влиянием советской модели социализма. Однако эти системы отнюдь не стали маленькими зеркальными копиями наших порядков. Многие из которых, как мы теперь сознаем, оказались не самыми лучшими. Некоторые ошибки СССР бывшими союзниками Москвы сразу же были учтены.
Парадокс, но рядовой обыватель в Советском Союзе был тогда значительно лучше осведомлён о жизни в США и других странах Запада, чем о реалиях своих бывших друзей по Совету экономической взаимопомощи (СЭВ). Так, к 70-ым годам прошлого века агропромышленный комплекс ряда стран Восточной Европы превзошёл по эффективности большую часть таких же производств в некоторых западноевропейских государствах. Средняя урожайность в передовых в этом отношении странах социалистического лагеря уже тогда достигала 50 центнеров с гектара. Что для СССР, впрочем, казалось сказкой. Процветало множество мелких кооперативных, семейных и частных магазинчиков и кафе.
Хотя и в Восточной Европе в каждой стране имела место, естественно, своя специфика. Прилавки магазинов в большинстве из них в 80-е годы ломились от товаров в широчайшем ассортименте, хотя, скажем, в Румынии и Польше в некоторые кризисные года бывали исключения.
При этом формально и их тогдашние деньги официально не были конвертируемыми. Однако столь жёсткого контроля за иностранной валютой, как в СССР, не было. Любой мог её запросто купить с рук и «отовариться» в валютном магазине.
Впрочем, курс «серого» рынка иностранной валюты получался искусственно заниженным, что несколько раздражало население.
И вот прошли четверть века пресловутых «реформ» в Восточной Европе. Чтобы правильно понять их результаты, нужно всегда припоминать известную цитату лауреата Нобелевской премии по экономике Пола Кругмана. В своей постоянной рубрике на страницах «Нью-Йорк таймс» он переводит сложные экономические понятия на обычный человеческий язык, советуя при этом: «Если вам надо будет выбирать, чему верить - официальной экономической статистике или своим собственным глазам - всегда верьте своим глазам».
Средние зарплаты сегодня в Польше, Чехии, Словакии и Венгрии - на бумаге! - приблизительно одинаковы. И составляют порядка 800 евро в месяц. Минимальные - порядка 350−400 евро. Безработица якобы лишь чуть превышает 10%. Вроде везде худо-бедно растёт ВВП.
Тем не менее - зарисовки с натуры.
Польша
Самая высокая - на бумаге - средняя зарплата в Восточной Европе. Эквивалентна 900 евро! И одновременно самая чудовищная деиндустриализация и безработица среди всех стран региона.
Сначала о зарплате: речь идёт, во-первых, о тех немногих счастливцах, которые имеют работу. В том числе - временную и сезонную.
Во-вторых, о законной, официальной работе. В первую очередь она есть у большинства жителей Варшавы. Кое-что перепадает и другим крупным городам. В то время как провинция местами вернулась едва ли не к Средневековью. Не удивляйтесь, если услышите про поляков, которые соглашаются работать за менее чем половину минимально разрешённой по закону зарплаты. То есть, за 150−200 евро в месяц. И они ещё рады, что имеют хоть такие доходы. Но подобные заработки в статистику, естественно, не попадают и ее не портят.
В своё время заместитель председателя комиссии профсоюза «Солидарность» известной многим Гданькой судоверфи (где и появился этот профсоюз) пан Фредерик Радзиуш (Fryderyk Radziusz) давал мне интервью. И, в частности, заявил:
Бывшее руководство нашей верфи, а также фирмы «Synergia-99» и синдиката в Гдыни, перекупивших нашу верфь, - сплошное ворьё. Брали кредиты и не отдавали их. Зато покупали особняк за миллион долларов, и прочее, и прочее. Их сняли, возбуждены уголовные дела. К афёрам причастны также их родственники. Разобраться во всей этой каше с куплей-продажей невозможно, но не подлежит никакому сомнению, что махинации имели место.
Нашу верфь продали за 70 миллионов злотых. В то время только на банковском счету у нас было 40 миллионов. Ещё были комплектующие, почти построенный корабль - живые деньги.
Почему сразу после покупки верфи синдикатом Гдыни у нас демонтировали доки для строительства малых судов? Чтобы избавиться от нежелательной конкуренции? Да, на тот момент на них не было заказов, но они вполне могли бы появиться позже.
На какие деньги покупают наши предприятия? Никому это не известно, масса финансовых афёр.
Правительство молчит и о нелегальной оплате работников ниже официально установленного уровня. Это его не интересует. У него другая забота - провести своих сторонников в Европарламент.
Для сведения: эта огромная верфь была создана Германией ещё до Первой мировой войны. Там в значительной мере создавался её военный флот. Строили в Гданьске военные корабли и для России. Сегодня знаменитой верфи фактически нет.
В Польше рухнуло и сельское хозяйство. Проезжая по стране, обратите внимание на массу заброшенных полей, заросших кустарником.
А вот мнение другого поляка:
В Польше сейчас плохо. Страшная, не поддающаяся никакому описанию безработица. Заводы работают в лучшем случае частично. Зато повсюду открываются всё новые западные супермаркеты, разоряя местных коммерсантов. Интересно, что для них нанимают продавцов исключительно из лиц с высшим образованием. С людьми там обращаются как с собаками. Так обстоит дело у нас, в Варшаве. В провинции ещё хуже.
Чехия
Номинально зарплаты даже чуть ниже, чем в Польше. Но какая огромная разница между этими странами! В отличие от Польши, Чехия ещё сохранила, даже в провинции, облик цивилизованной страны. Безработица очень высока, но не настолько, чтобы бомжевать, подобно полякам, по всей Западной Европе. И поля здесь обрабатываются.
Единый во времена Австро-Венгрии город Тешин разделён пополам между Польшей и Чехией. Я неоднократно проходил эту границу пешком. На чешской стороне функционирует вокзал, там курсируют многочисленные поезда. С польской стороны вокзал уже несколько лет, как закрыт. А какая разница сегодня в облике людей в той и этой части Тешина!
Полагаю, во многом потому, что Чехию окружают самые благополучные регионы Европы, которые в наименьшей степени затронули кризисные явления последних лет. Бавария - на западе и Австрия - на юге. Приграничное население старается любой ценой устроиться туда на работу. Утром - туда, вечером - обратно. А вот немцы регулярно едут в Чехию за стандартным набором: дешевые супермаркеты-«экотуризм»-дешевые порно и секс-салоны азартных игр.
У подавляющего числа приватизированных чешских заводов тоже существуют серьёзные проблемы. Но в силу близости к промышленным центрам Баварии и Австрии, с которыми удалось худо-бедно наладить кооперацию, эти проблемы не настолько кошмарны, как в Польше.
Венгрия
Когда-то здесь строили «рыночный социализм». Особое процветал мелкий частный сектор. Ограничения на его деятельность касалось, в основном, количества наёмных рабочих. Частный хозяин имел право нанять всех своих родственников и в дополнение к ним до пяти человек со стороны.
Был создан один из самых эффективных агропромышленных комплексов мира, основу которого составляли кооперативы. Они в значительной степени сохранились и поныне. Худо-бедно сельское хозяйство тоже держится. Однако обрабатывающая промышленность распродана за бесценок иностранным корпорациям и почти полностью остановилась.
Атилла, этнический венгр из Румынии, профессиональный европейский батрак, рассказывал мне на Корсике, где пришлось вместе обрабатывать виноградники: «Первой страной, в которой я начал трудиться за границей, оказалась Венгрия. В 90-х годах там вкалывал несколько лет. Потом и в этой стране многое остановилось. Тогда вынужденно перебрался в Испанию. Но и там скоро всё рухнуло. Теперь, как видишь, зарабатываю во Франции».
Фактически главный источник поступления валюты в Венгрию - австрийские туристы. В летний сезон они семьями приезжают на машинах на выходные дни искупаться на озере Балатон. А местное население сдаёт им свои дачи, кормит и развлекает гостей.
Наиболее видимое различие с былыми временами социализма заключается в том, что частных магазинчиков и кафе в Венгрии стало меньше на порядок. Исчезли кустари и промышленные товары местного производства. Импорт и супермаркеты разорили большую часть мелких производителей. Зато Будапешт стал мировым центром производства порнографических фильмов, если кто не знает!
Словакия
До Второй мировой войны Словакия была очень отсталой. В отличие от промышленно развитой Чехии. После 1945 года Чехословакия в целом быстро стала крупным мировым производителем и экспортёром вооружения, причём самого современного и высокотехнологичного. При этом новые военные заводы построили именно в Словакии.
После начала «реформ» президент Гавел объявил, что Чехословакия - мирная страна и все военные заводы поэтому закрывает. Таким образом, одним махом остановил и все заводы Словакии. Как мне рассказывали, именно из-за этого словаки возненавидели Гавела.
Рассказ словака о приватизации в республике: «Малая приватизация» прошла как-то относительно спокойно. Когда же началась приватизация «большая» - боже мой, какой воцарился грабёж, какой хаос!
Сегодня столица республики Братислава - сонный город, откуда каждый час идут автобусы в Вену. До австрийской столицы - чуть больше часа. Ещё быстрее - своей машиной. Тем Словакия сегодня и живёт.
Болгария и Румыния
Не будем даже вспоминать ни про «среднюю», ни про «минимальную» зарплаты. Промышленность в этих странах рухнула. Заросли кустарником оросительные каналы. Огромное количество пахотной земли давно не обрабатывается.
Румыния - страна полицейского террора. На каждом углу можно встретить вооружённых автоматами Калашникова полицейских. Об их жестокости в нашей приграничной Одесской области знают не понаслышке. Сюда регулярно привозят гробы с трупами украинских граждан (пусть даже и с криминальными, в основном, наклонностями), убитых за что-то румынскими полицейскими.
Я видел результаты бомбардировок Югославии силами НАТО вскоре после окончания боевых действий на Балканах. А сегодня в Болгарии повсюду бросаются в глаза остатки кооперативных ферм с проваленными крышами, полуразрушенные вокзалы и заросшие бурьяном заводы. И если чисто визуально сравнить разрушения там и здесь, если сравнить количество руин, то кажется, что НАТО ошиблось. И вместо Югославии разбомбило Болгарию.
Бывшие границы соцлагеря
Исключительно познавательно пешком пересекать границы бывших соцстран, ныне входящих в ЕС. Например, недавно я так пересёк венгерско-словенскую границу по провинциальной местной дороге.
Венгерское приграничное село раньше было, судя по всему, богатое. Хорошие, добротные дома. Сегодня там почти нет людей. Окна закрыты или забиты. Все уехали куда-то, где есть хоть какая-то работа. Ощущение такое, будто нейтронная бомба взорвалась - людей убило, а дома остались целыми.
Соседнее словенское село было, судя по всему, не столь процветающим. Но и там сегодня никто не живет.
Но самое интересное, что зоны бывших таможен и пограничного контроля со всеми их подсобными зданиями тщательно огорожены и охраняются. Ни одно стекло не разбито. Хотя бывшие кооперативные фермы по соседству давно разнесли по камешку. Таким образом, в случае необходимости, пограничный контроль технически можно восстановить за несколько дней.
Ту же ситуацию я наблюдал и на болгарско-греческой границе. Пограничный переход Петрич. Полная разруха былых жилых и хозяйственных построек с болгарской стороны. Но совершенно невредимые здания бывшей погранслужбы, хотя и закрытые на ключ. И умирающие, опустевшие сёла с греческой стороны - почти всё население куда-то бежало.
Ощущение такое, что ЕС просуществует недолго. И власти многих стран это понимают…
Александр Сивов, Свободная Пресса
19.5.1. Московия
В восточной Европе кризис XVII столетия первой ощутила Московия. Те же проблемы, что испытывала вся Европа, здесь предстали в особенно острой форме. Население росло, а климат в этом географическом регионе ухудшился основательно; последствия были сокрушительными. Полный неурожай и голод 1601—1602 годах привели к обширному крестьянскому восстанию. Введение новых видов оружия организация стрелецких полков усиливали напряжение. Длительные войны против Казани и Речи Посполитой требовали от правительства больших расходов. Налоги возросли — в Новгороде их подняли в восемь раз на протяжении XVI столетия; это лишь усилило недовольство крестьян. Правительство пыталось установить систему коллективной ответственности крестьянских общин, но многие из них попросту снялись с мест и обосновались на новых землях вне досягаемости правительства.
Положение еще ухудшалось внутренними разногласиями правящих кругов, параноидальной политикой Ивана IV и отсутствием определенности касательно наследника престола. Ивану IV наследовал Федор, слабый правитель, фактически передоверивший правление своему зятю Борису Годунову. Когда Федор умер в 1598 году, на нем закончился род правящих московских князей. К власти пришел Борис, но многие не считали его законным правителем.
Между 1598 и 1613 годами в Московском государстве воцарилась анархия: после смерти Бориса в 1605 году царя не стало — был только ряд претендентов, пытавшихся доказать свои права на трон, но ни один из них не сумел взять страну под свой контроль. Крестьянские восстания продолжались, к ним добавилась иностранная интервенция — и Речь Посполитая, и Швеция воспользовались падением одного из своих главных соперников. К 1610 году ситуация стала настолько отчаянной, что кое-кто из боярской знати решился даже предложить трон князю Владиславу из Польши. Но, будучи убежденным католиком, Владислав не был принят православной церковью и частью правящей элиты. Польские войска удерживали Москву до 1612 года. В 1611 году поляки захватили Смоленск, а шведы — Новгород. Казалось вполне вероятным, что Московское государство прекратит свое существование и будет разделено между своими врагами, а в тех областях, которыми не интересовались другие государства, возникнет безвластие. Основное сопротивление полякам по религиозным мотивам оказал патриарх Московский, и по его инициативе был созван Земский Собор из представителей знати, церкви и ряда городов. В феврале 1613 года собор избрал на царство Михаила Романова. Новой династии, чья законность оспаривалась еще много лет, предстояло править до 1917 года.
Хотя Романовы и установили контроль над территорией Московии, в течение нескольких десятилетий после 1613 года они были слабы, а вместе с ними и государство. Крестьянские волнения не прекращались, особенно на юге, и о каких-либо завоеваниях на юго-востоке, где обосновались исламские правители, не могло быть и речи — даже Смоленск удалось вернуть только в 1634 году.
19.5.2. Речь Посполитая
Польша и Литва избежали вовлечения в худшие из военных конфликтов начала XVII столетия, не считая вторжения на русские земли и оккупации Москвы. Военные новшества их задели мало, кавалерия осталась важнейшей частью армии, и необходимости в развитии сильной государственной власти не было. Содержание кавалерии обходилось недорого, и на военные нужды тратилось лишь около одной пятой государственного бюджета (в большинстве европейских государств эта доля составляла обычно более четырех пятых). Впрочем, у Польши имелся достаточно сильный военный флот, который сумел победить флот Швеции в 1627 году. Кроме того, власть Сейма была велика (больше даже, чем власть английского парламента) — он осуществлял контроль над распределением налогов. Серьезный кризис в Речи Посполитой наступил в середине столетия. В начале 1640-х годах по стране прокатились опустошительные набеги крымских татар, в 1648 году на юге взбунтовались казаки, потом снова имели место набеги из Крыма и наконец, мощное крестьянское восстание на Украине, поддержанное Москвой. В том же году умер Владислав IV, ему наследовал его младший брат Ян-Казимир. В 1655 году шведы вторглись в Поморье и разграбили Варшаву, Краков и ряд других городов.
Дела шли все хуже, и население вымещало негодование за свои трудности на евреях — в первой половине 1650-х годов около 100 000 человек были либо убиты, либо вынуждены бежать. Оставшиеся замкнулись в гетто. В целом между 1648 и 1660 годами погибло до четверти населения Польши. Польша также потеряла контроль над Бранденбургом (Пруссией), правитель которого, воспользовавшись этими внутренними проблемами, объявил себя независимым (в 1701 году его наследник наконец решил, что он заслуживает титула короля). В 1668 году Казимир прекратил борьбу и отрекся, став последним королем из семейства Ваза, которое правило Польшей с 1587 года.
Ситуация в Польше, тем не менее, не была хуже, чем в других европейских государствах того времени, и выход из кризиса XVII столетия, казалось, уже близко. Но на самом деле Речь Посполитая вступала в период беспрецедентного упадка, который привел к ее разделу и исчезновению как государства через сто с небольшим лет.
19.5.3. Крепостное право
Именно в XVI—XVII веках социальная история Восточной Европы начала сильно отклоняться от линии развития Западной. В обоих регионах в результате «черной смерти» и других эпидемий положение крестьянства улучшилось, поскольку возник дефицит рабочих рук у землевладельцев. Удовлетворить потребности феодалов в рабочей силе для их поместий насильственным путем было невозможно; потому все больше стали развиваться арендные отношения и денежный оброк (методы, применявшиеся в Китае уже почти две тысячи лет). Постепенно растущая коммерциализация экономики делала эти перемены выгодными. После 1500 года эти тенденции в западной Европе закрепились, и землевладельцы стали полагаться больше на денежную ренту, чем на крестьянский труд в качестве основного источника своих доходов. Другие формы повинностей постепенно теряли свое значение, хотя во Франции новые тенденции встречали некоторое противодействие.
Однако в части государств центральной Европы и полностью в восточной с конца XV столетия развитие пошло в прямо противоположном направлении. Крепостное право было вновь введено, крестьянские наделы экспроприированы в пользу землевладельцев, крестьяне были законодательно прикреплены к земле, которую обрабатывали, трудовые повинности, которые они были обязаны исполнять для землевладельцев, увеличены, а права землевладельцев расширены.
Причины таких различий были сложны. В Восточной Европе располагалось очень много земель, пригодных для обработки, и мало рабочих рук (плотность населения была намного ниже, чем в Западной Европе). Поэтому землевладельцам было трудно заставлять крестьян платить ренту: они могли уйти на свободные земли (которых практически не оставалось в Западной Европе), кроме того, уровень монетаризации экономики был намного ниже, чем на западе Европы. Законодательное закрепощение дало землевладельцам ту власть, которой им не хватало, принудило крестьян работать на них и позволило продавать производимый крестьянами излишек продуктов в свою пользу. Этот последний фактор отсутствовал в предыдущие века. Сельское хозяйство в помещичьих имениях коммерциализировалось, поскольку возрос вывоз зерна в западную Европу. За сто лет после 1460 года экспорт ржи из Речи Посполитой вырос в шестнадцать раз и составил треть всей продукции страны. Из Венгрии на запад перегоняли ежегодно 55 000 голов скота, и они составляли более 90 процентов всего венгерского экспорта. Восстановление крепостного права стало также возможным потому, что земельная аристократия либо контролировала, либо вообще монополизировала парламенты или штаты ряда государств и могла использовать политическую власть для укрепления своего экономического и социального господства. Крепостное право было закреплено законами в Богемии (1487 год), Польше (1495 год), Венгрии (1514 год), Пруссии (1526 год), Силезии и Бранденбурге (1528 год), Верхней Австрии (1539 год) и Ливонии (1561 год).
В Московии денежная экономика была еще менее развита, чем в других областях восточной Европы. В начале XVI столетия около 10 процентов населения составляли холопы — по сути, рабы, хотя в сельском хозяйстве они были задействованы мало. Основную часть населения представляли свободные (по закону) крестьяне, которые возделывали земли помещиков и за это расплачивались либо барщиной (трудовыми повинностями), либо оброком (в деньгах или натурой) — чаще всего, оброк был натуральным, поскольку денег в обороте было недостаточно. В 1497 году правительство постановило, что крестьяне могут уходить, куда захотят, лишь в течение двух недель в ноябре (после уборки урожая), при условии выплаты некоторой суммы. Однако рабочей силы по-прежнему не хватало, и некоторые землевладельцы готовы были даже выплачивать эту сумму за крестьян, чтобы переманить их к себе.
Политический, экономический и социальный крах Московии в конце XVI столетия окончательно узаконил крепостное право. В образовавшемся хаосе крестьяне бежали, бросая свои поля и деревни (в 1580-х годах более четырех пятых земель вокруг Москвы были заброшены), и оседали в новых, еще не освоенных местах. Землевладельцы, стремясь запастись рабочей силой, в 1581 году добились от правительства указа, запрещающего крестьянам в ряде областей страны куда-либо переселяться на протяжении «запретного года». Затем «запретными» стали объявлять почти каждый год, а в 1592 году действие указа было распространено на всю страну.
В период анархии, в начале XVII столетия, подчинить крестьянство было трудно, хотя с 1603 года все тот же указ издавался заново каждый год, который тем самым становился «запретным». После 1613 года, когда вновь было создано действующее правительство, соблюдение указа навязывалось крестьянам насильственно, и закрепощение завершилось. Наконец в 1649 году эти постановления официально включили в свод законов, и все крепостные были «привязаны» к месту своего жительства и владельцу земли; даже те из них, кто сбежал, формально оставались крепостными, как бы долго ни продолжалось их отсутствие.
С начала XVII столетия население Московии (а затем и России) все больше разделялось на знать и землевладельцев-помещиков с одной стороны, и массу крепостных — с другой, по мере того, как различия между разными категориями крестьянства постепенно стирались. К XVIII столетию около половины населения составляли крепостные, находящиеся в частной собственности, и еще одна четверть принадлежала церкви. Прочнее всего крепостное право держалось в наиболее развитых сельскохозяйственных областях, где трудом крепостных добывались излишки сельскохозяйственной продукции, которые потом могли быть проданы землевладельцами; в северных лесных районах и Сибири крепостных, принадлежащих частным лицам, почти не было.
Статус крепостных все время понижался, и вскоре они уже ничем не отличались от рабов. Феодалы могли переселить своих крепостных, куда им было угодно, в любое из своих поместий, а с начала 1660-х годов они покупали и продавали крепостных уже без земли (а впоследствии их выигрывали или проигрывали в карты). Крепостные сделались личной собственностью — землевладелец мог наказывать их по своему усмотрению, а для того, чтобы выехать из его поместья по его же делам, крепостному должны были выдать особый пропуск.
На самом деле практика продажи крепостных без земли появилась не раньше начала XVIII века, а наибольшего расцвета достигла при «просвещенном» правлении Екатерины II. Обязательные паспорта для крестьян, отлучающихся с места постоянного жительства, были введены при Петре I и отменены в 1906 году. (Прим. ред.)
Единственное право, которое отличало крепостных от обычных рабов, было право службы в армии. Однако это делалось не по их личному желанию, а по государственной разнарядке и произволу помещиков. До 1793 года служба в армии была пожизненной, а затем ее сократили до двадцати пяти лет — если солдату везло, и он доживал до этого срока.
Войны, социальные потрясения, эпидемии и природные катаклизмы на протяжении тысячелетий сотрясали Европу, каждый раз меняя ее геополитический вид и определяя пути развития. Европа шла от кризиса к кризису.
Ледниковый период (200 тыс. лет до н. э. – 10 тыс. лет до н. э.)
Ледниковые периоды – явления для нашей планеты привычные. Последний был одним из самых суровых: практически вся Европа оказалась во власти снегов. Это было царство покрытых густой шерстью крупных млекопитающих.
Около 12 тысяч лет назад льды начали понемногу отступать: климат в Европе стал более теплым и влажным, что дало толчок для активного заселения человеком новых территорий. Здесь люди научились обрабатывать землю, выращивать культурные растения и создавать первые очаги цивилизации.
Между крупными Ледниковыми периодами бывают малые. Именно такой охватил Европу в начале XIV века. Виной всему замедление течения Гольфстрим. Судя по хроникам, средневековая Европа пережила настоящую экологическую катастрофу. Дождливое лето сменялось холодными зимами, которые обрушивали мор и голод: повсеместно гибли урожаи, вымерзали виноградники и фруктовые сады.
Но в обозримом будущем человечеству не стоит бояться нового Ледникового периода. По мнению исследователей из Кембриджа, его наступление может быть отсрочено на неопределенное время из-за парникового эффекта.
Падение Римской империи (476)
Два мощных удара – в 410 году вестготов и в 476 году германцев – сокрушили, казалось бы, вечную Римскую империю. Это поставило под угрозу достижения античной европейской цивилизации.
Кризис Древнего Рима не пришел внезапно, а долгое время вызревал изнутри. Военный и политический упадок империи, начавшийся в III веке, постепенно привел к ослаблению централизованной власти: она больше не могла управлять разросшейся и многонациональной империей.
Пытаясь решить свои проблемы за счет народных масс, Рим нажил себе грозного врага: волнения в среде крестьянства, колонов и рабов создавали серьезные проблемы римскому правительству.
На смену античному государству пришла другая – феодальная Европа с ее новым организующим центром – «Священной Римской империей». Европа на многие столетия погрузилась в пучину смуты и раздора.
Чума (1346-1353)
Самая страшная эпидемия чумы прокатилась по Европе в середине XIV столетия. Зародившись в Азии, «черная смерть» с новой силой обрушилась на северные страны. За один только 1348 год от чумы умерло около 15 млн. человек – четверть населения Европы, а к 1352 году количество жертв достигло 25 млн.
Медицина средневековой Европы, находящаяся во власти религиозных предрассудков, оказалась совершенно не готова к противостоянию напасти. Немало врачей отказывало в помощи больным, опасаясь быть зачумленными.
Последствия эпидемии оказались катастрофическими для демографии Европы, которая восстановилась лишь к XIX столетию. Чума также повлияла на культурные и социально-экономические процессы в европейских странах. Казавшиеся прочными феодальные отношения дали трещину.
Протестантские войны (1562-1598)
В конце XVI века французская монархия переживала тяжелейший кризис. Итальянские походы Франции не удались, дворянство и аристократия находились на гране разорения, вовсю бушевал конфликт между католиками и протестантами. Все это вылилось в гражданскую междоусобицу.
С одной стороны за престолонаследие боролись Валуа, Гизы и Бурбоны, с другой – гугеноты добивались свободы вероисповедания. Примирения, казалось бы, удалось достигнуть, но кровавая бойня «Варфоломеевской ночи» (1572) свела на нет все усилия миротворцев.
Война вспыхнула с новой силой. А когда в конфликт вмешался Вильгельм Оранский, события грозили потрясти устои не только католического мира, но и всей Западной Европы. Впрочем, разум восторжествовал. Нантский эдикт (1598) стал первым в истории документом, провозгласившим религиозную веротерпимость.
Семилетняя война (1756-1763)
Уинстон Черчилль, наверное, справедливо назвал Семилетнюю войну Первой мировой, так как она охватила территории от Филиппин до Южной Америки. Но основной театр военных действий развернулся в Европе – в него оказались втянуты все крупные европейские страны.
Семилетняя война родила новую силу: в традиционное соперничество Франции и Англии вмешалась Пруссия, которая после прихода к власти Фридриха II постепенно превращалась в мощную державу. Пруссия, ведшая кровопролитные войны с Австрией, в конце концов укрепила свое господство в Восточной Европе. Окончание войны дало толчок объединению немецких земель.
Итоги Семилетней войны оказались позитивными и для России. Сражения выковали блестящих военачальников Екатерининской эпохи – Румянцева и Суворова: теперь Европе пришлось считаться с Россией как с серьезной силой.
Великая французская революция (1789-1793)
После поражения в Семилетней войне во Франции назревали серьезные перемены. Королевская власть себя дискредитировала не только в глазах рядовых граждан, но и в среде дворянства и буржуа. В стране не было четкого законодательства, коррупция преступила все разумные границы, а архаичная система привилегий упорно тянула королевство назад.
Разразившаяся в 1789 году Великая французская революция не просто превратила Францию из монархии в республику, но и подытожила крах старого европейского порядка. Ее лозунг: «Свобода, равенство, братство» еще долго будоражил умы революционеров всех мастей и сословий.
Французская революция не только заложила основы демократизации европейского общества – она предстала как жестокая машина бессмысленного террора, жертвами которого стали около 2 млн. человек. Но Европа не извлекла ее печальные уроки: революции последующих столетий по своей беспощадности станут достойными продолжателями французской предшественницы.
Наполеоновские войны (1799-1815)
Наполеон Бонапарт стал одним из ужасных детищ французской революции. Его неуемные имперские амбиции на 15 лет погрузили Европу в хаос. Все началось с вторжения французских войск в Италию, а завершилось бесславным поражением в России.
Будучи талантливым полководцем, Наполеон, тем не менее, не гнушался угрозами и интригами, которыми подчинил своему влиянию Испанию и Голландию, а также убедил вступить в союз Пруссию, но затем бесцеремонно предал ее интересы.
Бонапарт был одержим идеей передела Европы и успешно начал осуществлять свои планы: так на карте появились Королевство Италия, Великое герцогство Варшавское и целый ряд других мелких территориальных образований. В окончательных планах полководца был раздел Европы между двумя императорами – им самим и Александром I, а также ниспровержение Британии.
Но непоследовательный Наполеон сам свои планы и менял. Поражение в 1812 году от России привело к краху наполеоновских замыслов и в остальной Европе. Парижский мирный договор (1814) вернул Францию в ее прежние границы 1792 года.
Первая мировая война во многом определила пути развития некоторых европейских стран: в России и Германии пришел конец империи, распалась Австро-Венгерская монархия, а в Прибалтике появились независимые государства. Но самым страшным итогом стал рост реваншистских настроений в Германии.
Вторая мировая война (1939-1945)
Вторую мировую войну можно рассматривать как продолжение не решенного конфликта между европейскими странами во время Первой мировой. Новый виток противостояния двух военно-политических коалиций вошел в историю как самая крупномасштабная война. Она велась на территории 40 стран, и в ней принимало участие 72 государства.
Нет равных Второй мировой войне и по количеству людских жертв – по некоторым подсчетам 65 млн. человек! Учитывая, что основные события разворачивались на европейских фронтах, эта война заметно ослабила положение Европы в общемировой политике и экономике.
Итоги войны коренным образом повлияли на положение стран Восточной Европы, в которых утвердились социалистические режимы. Это в свою очередь на долгие годы способствовало охлаждению отношений между СССР и западноевропейскими странами.