О фресках Успенской церкви в Киево-Печерской лавре

с. 28 ¦ Летом 1840 года по инициативе киевского митрополита Филарета иеромонах одного из монастырей Орловской епархии Иринарх приступил к возобновлению стенной живописи Успенской церкви Киево-Печерской лавры. Впервые Успенская церковь была украшена мозаиками и фресками в 70–80-х годах XI века 1 , но к тому времени, когда монастырское начальство пригласило Иринарха с его артелью, мозаик, вероятно, уже не существовало, а остатки древних фресок были наглухо закрыты записями 1730 и 1776 годов, под которыми в свою очередь находились и более ранние слои общих и частичных поновлений древней живописи. Приступая к очередному возобновлению росписи, Иринарх менее всего думал об исследовании памятника и об открытии фресок XI века: он прописал свежими красками те изображения, которые восходили к эпохе Екатерины II. Совет лавры не видел в действиях Иринарха ничего предосудительного и только поощрял исполнителя. Но осенью 1842 года, когда возобновление приближалось к концу, лавру посетил Николай I, которому новая живопись чрезвычайно не понравилась. Такой оборот дела не предвещал ничего хорошего, и киевские с. 28
с. 29 ¦ епархиальные власти были немало напуганы, когда сразу после отъезда императора было получено высочайшее распоряжение о приостановке работ и о создании специальной комиссии, которой поручалось выяснить, соответствует или не соответствует живопись Иринарха стилю XI века 2 .

1 Согласно «Повести о пришествии писцев церковных ко игумену Никону от Царяграда» (XI век), Успенская церковь расписывалась греческими художниками. В «Повести» имеется указание, что для декорации алтаря церкви использовалась мозаика (мусия). При разборке руин церкви, взорванной в 1941 году, были найдены и смальта и фрагменты фресок. См.: Холостенко Н. В. Исследования руин Успенского собора Киево-Печерской лавры. - СА, XXIII, 1955, с. 356–357; Его же. Исследования руин Успенского собора Киево-Печерской лавры в 1962–1963 гг. - Культура и искусство древней Руси. Сборник статей в честь проф. М. К. Каргера. Л., 1967, с. 64, 66.

2 История возобновления фресок Успенского собора изложена в специальном очерке П. Г. Лебединцева, напечатанного в разных изданиях: Лебединцев П. Г. Возобновление стенной живописи в великой церкви Киево-Печерской лавры в 1840–1843 гг. - КиевУИ, 1878, № 3 (март), отдел «Научная хроника», с. 56–64 [то же: КиевЕВ, 1878, № 11, отд. II, с. 335–345 (конец статьи изъят); Чтения в Историческом обществе Нестора летописца, 2. Киев, 1888, отд. I, с. 34–42].

Комиссия в составе нескольких духовных лиц, губернских чиновников, одного профессора и одного учителя рисования вынесла решение, что «новая живопись не имеет характера превосходной греческой живописи, ибо она светла и ярка», и на основе этого решения киевский губернатор Д. Г. Бибиков обратился в Синод с просьбой прислать в лавру «искусного художника», который исправил бы живопись Иринарха и «дал бы ей другой стиль, более сообразный с прежним». Обер-прокурор Синода граф Н. А. Протасов доложил о просьбе императору. Николай Павлович еще раз выразил свое «крайнее неудовольствие» и повелел отправиться в Киев академику Ф. Г. Солнцеву, которого считал знатоком древнего искусства. Ф. Г. Солнцев предложил сделать новую живопись темнее, исправить орнаменты и золотые украшения, а перспективе и пейзажам придать большую легкость. Неожиданно простое и легко осуществимое решение Ф. Г. Солнцева означало, что он признал невозможным исправить живопись Иринарха, приблизить ее к никому не ведомой росписи XI века и что предложенные им пункты были направлены скорее на «умягчение злых сердец», чем на выяснение исторической правды 3 .

3 Историческая правда заключалась, кстати говоря, в том, что древняя живопись Успенского собора, как выяснилось в позднейшее время, не сохранилась совсем. См. об этом: Эртель А. Д. О стенописи в великой Успенской церкви Киево-Печерской лавры. - ТКДА, 1897, апрель, с. 500–527; Истомин М. К вопросу о древней иконописи Киево-Печерской лавры. - Чтения в Историческом обществе Нестора летописца, 12. Киев, 1898, отд. II, с. 3–19 и отд. III, с. 34–89; Николаев В. Н. Стены внутри великой церкви Киево-Печерской лавры по снятии с них штукатурки. - Труды XI АС в Киеве, 1899, т. II. М., 1902, протоколы, с. 125–126; Яремич С. Памятники искусства XVI и XVII ст. в Киево-Печерской лавре. - Археологическая летопись Южной России, т. II. 1900 г. Сост. под ред. Н. Ф. Беляшевского. Киев, 1900, с. 95–107; [Его же]. Еще о памятниках искусства Киево-Печерской лавры. - Там же, с. 171–180 (то же: КС, 1900, № 10, с. 179–188); Петров Н. И. Об упраздненной стенописи великой церкви Киево-Печерской лавры. - ТКДА, 1900, апрель, с. 579–610 и май, с. 40–70.

Ф. Г. Солнцев и его художественно-археологическая деятельность

Федор Григорьевич Солнцев 4 , которому Николай I поручил расследование печерского случая, родился в 1801 году в семье ярославского крестьянина, крепостного графа А. И. Мусина-Пушкина. Мальчик рано обратил на себя внимание способностями к рисованию, был взят в Петербург и определен в Академию художеств. После завершения учения президент А. Н. Оленин оставил Ф. Г. Солнцева при Академии усовершенствоваться «по части археологической и этнографической». Испытывая личную склонность к изучению русского искусства и народного быта, поощряемую А. Н. Олениным, Ф. Г. Солнцев избрал это направление главной темой своей долголетней творческой деятельности. С 1830 года начинаются его бесконечные разъезды по древним русским городам, где молодой художник без устали зарисовывал старинную утварь и вооружение, предметы церковного культа и облачения, археологические находки и здания, иконы и фрески. Сохранилось около 5 тысяч акварельных рисунков художника, на которых запечатлены древности Киева, Чернигова, Новгорода, Смоленска, Полоцка, Рязани, Владимира, Суздаля, Москвы и других городов и монастырей. Это своего рода энциклопедия русской средневековой и народной жизни в ее вещественных памятниках.

4 См. о нем: Солнцев Ф. Г. Моя жизнь и художественно-археологические труды. - РС, 1876, январь, с. 109–128, февраль, с. 311–323, март, с. 617–644, май, с. 147–160, июнь, с. 263–302 (здесь же напечатана речь М. И. Семевского по случаю присуждения Ф. Г. Солнцеву в 1876 году золотой медали Русского археологического общества, с. 303–308); Петров П. Н. Ф. Г. Солнцев. Очерк его художественно-археологической деятельности. - Известия РАО, VIII, 1877, стб. 267–269; Собко Н. П. Ф. Г. Солнцев и его художественно-археологическая деятельность. - ВестнИИ, т. 1, вып. III. СПб., 1883, с. 471–482; Белозерская Н. А. Федор Григорьевич Солнцев, профессор археологической живописи. - РС, 1887, апрель - июнь, с. 713–737; Ф. Г. Солнцев. Некролог. - ЖМНП, 1892, май, отд. IV, с. 92–95; Стасов В. Памяти Федора Григорьевича Солнцева. (Речь, прочитанная в собрании Археологического института 12 марта 1892 года). - СевернВ, 1892, апрель, отд. II, с. 113–122 (то же: ВАИ, IX, 1892, с. 159–169); Калугин В. «Я рисовал всю жизнь...». - Памятники Отечества, 1980, 2, с. 70–75; Его же. «Древности» Ф. Г. Солнцева. - Встречи с книгой, 2. М., 1984, с. 206–214.

После смерти А. Н. Оленина в 1843 году Николай I, который уже хорошо знал Ф. Г. Солнцева, принял художника под свое с. 29
с. 30 ¦ личное покровительство. Все дальнейшие работы Ф. Г. Солнцева, по его собственному признанию, производились не иначе как «по высочайшему повелению». Они начинались с изготовления пейзажей, на которых царь любил затем рисовать военные сцены, и простирались до крупных реставраций и художественных изданий. Николай понимал значение трудов Ф. Г. Солнцева прежде всего как средство для насаждения «православия» и «народности». А поскольку Ф. Г. Солнцев не обнаруживал в этом вопросе расхождений со своим августейшим покровителем, он имел неограниченные возможности для изучения русских древностей и для применения своих знаний искусства прошлого в творческой практике. Наряду с архитектором К. А. Тоном - строителем Большого Кремлевского дворца (1837–1850), Оружейной палаты (1844–1850) и храма Христа Спасителя (1832–1884) - Ф. Г. Солнцев явился зачинателем псевдорусского стиля, широко распространившегося в архитектуре и особенно прикладном искусстве в середине и второй половине XIX века. Он был главным художником при царских постройках, осуществлявшихся К. А. Тоном 5 , а также исполнил сотни рисунков-проектов в псевдорусском и псевдовизантийском стилях для Синода и различных епархий 6 .

5 Солнцев Ф. Г. Моя жизнь и художественно-археологические труды. - РС, 1876, июнь, с. 278–281; Власюк А. И. Новые материалы о проектировании и строительстве Большого дворца и Оружейной палаты в Московском Кремле. - Архитектурное наследство, 18. М., 1969, с. 100–101. См. также: Лисовский В. Г. Из истории «художественной археологии» в России. - Проблемы развития русского искусства, X. Л., 1978, с. 46–52.

6 Собко Н. П. Ф. Г. Солнцев и его художественно-археологическая деятельность, с. 480–482.

Открытие фресок Димитриевского собора во Владимире

Неутомимый Ф. Г. Солнцев принимал участие во всех реставрациях памятников древней живописи, начатых по инициативе Николая в 1840-х годах. Отчитавшись перед императором о поездке для осмотра возобновленной живописи в Киево-Печерской лавре, он вскоре был командирован во Владимир для изучения случайно открытых фресок во владимирском Димитриевском соборе.

Димитриевский собор , выстроенный в конце XII века, был расписан, вероятно, около 1197 года. Лаврентьевская летопись, сообщает об этой дворовой церкви великого князя Всеволода III, что он «украси ю дивно иконами и писаньем». Как и в других древних церквах, фрески собора неоднократно чинились и переписывались. Поэтому к середине XIX века под записями сохранялись, конечно, только остатки древней живописи. Эти фрагменты были найдены при завершении архитектурной реставрации здания, приводившегося в «первобытный вид» по приказу царя после его посещения Владимира в 1834 году. И подобно тому как при архитектурном возобновлении (1837–1839) были уничтожены некоторые части здания, принятые невежественными «реставраторами» за позднейшие пристройки, иконописная артель М. Л. Сафонова, нанявшаяся в 1843 году украсить собор новыми иконами и фресками, приложила в свою очередь руку к удалению многих фрагментов древней живописи. Но в западной части под хорами остатки старой живописи были слишком велики, и М. Л. Сафонов доложил об их открытии архиепископу Парфению, который указал М. Л. Сафонову снять с найденных фресок «точные копии» и выслал их в Петербург в ожидании дальнейших распоряжений 7 . Для с. 30
с. 31 ¦ освидетельствования открытой росписи и был прислан Ф. Г. Солнцев, который наметанным глазом сразу признал в ней остатки композиции Страшного суда и определил, вероятно учитывая сообщение летописи, ее принадлежность к XII столетию.

7 [Доброхотов В.] Краткие сведения о Дмитриевском соборе. - Прибавление к ВлГВ, 1844, № 16, с. 63–64; Строганов С. Дмитриевский собор во Владимире на Клязьме. М., 1849, с. 11–12; Косаткин В. В. Дмитриевский собор в губ. гор. Владимире. Владимир, 1914, с. 24.

Дальнейшая история димитриевских фресок свидетельствует о тех методах изучения и реставрации древних памятников искусства, которые применялись в это время Ф. Г. Солнцевым и его случайными сотрудниками на местах. По прибытии во Владимир Ф. Г. Солнцев, неудовлетворенный сафоновскими «точными копиями», отосланными в Петербург, сделал для своего собрания археологических рисунков «надлежащие копии» и, закончив эту работу, сообщил, что он полагает нужным восстановить живопись XII века «в прежнем древнем вкусе» и поручить означенное восстановление М. Л. Сафонову 8 . Такое решение было принято потому, что при снятии позднейших записей, под которыми скрывались фрески эпохи Всеволода III, обнаружились беспорядочные насечки, сделанные, вероятно, в XVIII веке для лучшего сцепления новой штукатурки с древней росписью 9 , и потому, что сафоновская артель, удаляя новую живопись, немало попортила и старую 10 . М. Л. Сафонов был, естественно, лично заинтересован в предлагаемой Ф. Г. Солнцевым реставрации. Под наблюдением архиепископа Парфения открытая живопись XII века летом 1844 года была аккуратнейшим образом заново прописана в соответствии с ее древним «штилем» 11 . Сохраняя в рисунке и композиции черты древнего памятника, «Страшный суд» Димитриевского собора по колориту и манере письма приобрел после реставрации М. Л. Сафонова вид стилизации XIX века на тему XII. Только реставрация 1918 года вернула этим фрескам их подлинное состояние и красоту. Все дореволюционные зарисовки и описания фресок 12 фиксируют их после сафоновского возобновления и передают только иконографическую, а не стилистическую ценность живописи.

8 Сычев Н. П. К истории росписи Дмитриевского собора во Владимире. - Памятники культуры. Исследование и реставрация, 1. М., 1959, с. 149.

9 Архиепископ Парфений, желая получить разрешение Синода на исправление открытых фресок, ссылался на то, что они испорчены «при наложении на них прежней, снятой ныне штукатурки» (там же, с. 148).

10 «При отбитии верхних слоев штукатурки много потерпела часть, где изображен Собор ангелов; она избита и местами стерта; ...лики апостолов также довольно потерпели» (Строганов С. Дмитриевский собор во Владимире на Клязьме, с. 11–12).

11 Сычев Н. П. К истории росписи Дмитриевского собора во Владимире, с. 149.

12 Сафоновские копии 1843 года и солнцевские копии 1844 года не выявлены и не изданы. В исследовании С. Г. Строганова опубликованы цветные литографированные зарисовки владимирского учителя рисования Ф. Дмитриева (табл. XV и XVI). Существует также очень точная цветная литография с изображением группы праведных жен на северном склоне малого свода, сделанная В. А. Прохоровым в 70-х годах XIX века (Материалы по истории русских одежд и обстановки жизни народной, издаваемые... А. Прохоровым, . СПб., 1884, с. 3, табл. XXIV). У Н. П. Кондакова (Толстой И. и Кондаков Н. Русские древности в памятниках искусства, VI. Памятники Владимира, Новгорода и Пскова. СПб., 1899, с. 63, рис. 100) воспроизведен фотоснимок с росписи южного склона малого свода из коллекции И. Ф. Барщевского.

Возобновление стенописи Софии Киевской

Летом 1843 года, во время пребывания Ф. Г. Солнцева в Киеве, было сделано открытие, явившееся поводом для одной из самых капитальных и вместе с тем самых варварских реставраций николаевской эпохи. В нижнем этаже киевского Софийского собора из-под обвалившейся штукатурки давно были видны остатки древней живописи, которые давали основание предполагать, что такая живопись сохранилась и в других частях здания 13 . Ф. Г. Солнцев, которого вызвали для экспертизы, стал делать пробы, и, где бы он ни отбивал новую штукатурку, повсюду открывались остатки фресок XI века, современных мозаикам собора. Было решено расчистить сохранившиеся фрески, а там, где они утрачены, расписать стены заново в древнем стиле. Ф. Г. Солнцев доложил о проекте императору, Николай переслал его записку в Синод, и после учреждения комитета было получено высочайшее разрешение на реставрацию собора и его фресок 14 . с. 31
с. 32 ¦

13 Крыжановский С. О древней греческой стенной живописи в Киевском Софийском соборе. - Северная пчела, 1843, № 246, 2 ноября, с. 984; Скворцов И. М. Описание Киево-Софийского собора по обновлении его в 1843–1853 годах. Киев, 1854, с. 35; Закревский Н. Описание Киева, т. II. М., 1868, с. 806.

14 См.: Лебединцев П. Возобновление Киево-Софийского собора в 1843–1853 г. Киев, 1879 (= ТКДА, 1878, август, с. 364–403, декабрь, с. 495–526).

Известно, что фрески Софии Киевской долгое время оставались незаписанными. Несмотря на утрату значительных фрагментов и даже целых композиций в XV и XVI веках, когда собор находился в запущенном и полуразрушенном состоянии 15 , они еще сохранялись при Петре Могиле (1632–1647), и постепенная забелка росписи и ее поновления начались только на рубеже XVII - XVIII веков 16 . Мастерам киевского митрополита Филарета и маляра-подрядчика Фохта, взявшихся осуществлять программу Ф. Г. Солнцева, пришлось поэтому снимать наслоения предшествующего столетия, не имевшие ни исторической, ни художественной ценности. Эта работа была закончена в течение двух лет (1844–1845) 17 . В соборе открылось, не считая фресок в лестничных башнях, 25 композиций, 220 изображений святых в рост, 108 полуфигур и множество орнаментов 18 . Такого обширного цикла фресок не находили в это время ни в одном другом древнем художественном центре Западной и Восточной Европы.

15 Каргер М. К. Древний Киев, т. II. М.-Л., 1961, с. 106–109.

16 Лебединцев П. Г. О св. Софии Киевской. - Труды III АС в России, бывшего в Киеве в августе 1874 года, т. I. Киев, 1878, с. 76.

17 Для расчистки применялись спирт, мыло, поташ, терпентин, масло и другие материалы. См.: Лебединцев П. Возобновление Киево-Софийского собора в 1843–1853 г., с. 13.

18 Скворцов И. М. Описание Киево-Софийского собора по обновлении его в 1843–1853 годах, с. 48–49; Лебединцев П. Возобновление Киево-Софийского собора в 1843–1853 г., с. 64; Закревский Н. Описание Киева, т. II, с. 812 и 814; Л[ебединцев] П. Г. Описание Киево-Софийского кафедрального собора. Киев, 1882, с. 44. Цифровые сведения о фресках Софии Киевской у разных авторов неодинаковы. Мы сообщаем наиболее достоверные общие данные, согласующиеся с наличным составом фресок, обнаруженных при их вторичном открытии уже в советское время.

Несмотря на утраты и потертости красочного слоя - следы времени и грубой техники расчистки, применявшейся рабочими людьми митрополита Филарета и малярных дел мастера Фохта, - наилучшим способом дальнейшего сохранения фресок Софии Киевской была бы их полная неприкосновенность. Но вкусы XIX века требовали, чтобы утраты были восполнены и роспись восстановлена как бы в «неповрежденной целости». С этой целью Ф. Г. Солнцев пригласил в Киев известного ему и раньше петербургского мастера-подрядчика М. С. Пешехонова, «весьма искусного, - по его словам, - в иконописании и заправке древних икон». М. С. Пешехонов обязался «не изменять древних контуров» и «заправлять утраченные места так, чтобы заправка не была заметна», и летом 1848 года приступил к выполнению задачи. Но митрополит Филарет, получив сведения о М. С. Пешехонове как об известном старообрядце, бдительно следил за недопущением в возобновляемой живописи каких-либо неканонических прибавлений. Он установил за работой М. С. Пешехонова негласный надзор и уличил его в изменении рисунка и раскраски. Одновременно выяснилось, что для скорейшего выполнения работ М. С. Пешехонов нанял артель «самых грубых мужиков-раскольников», не имевших ни малейшего понятия о древней живописи, а для поновления фресок использовал низкосортные фабричные краски 19 . Сформулированные обвинения были, несомненно, основаны на действительных фактах, поскольку уже через год возобновленные фрески покрылись плесенью и почернели 20 . В 1850 году Филарету удалось добиться расторжения контракта. К этому времени мастера М. С. Пешехонова успели, однако, «восстановить» около трети открытых фресок: 100 полных фигур, 44 полуфигуры и 127 орнаментов 21 .

19 Лебединцев П. Возобновление Киево-Софийского собора в 1843–1853 г., с. 23–25.

20 Там же, с. 24.

21 Там же, с. 27, 28. В дальнейшем почти все «исправленные» артелью М. С. Пешехонова изображения пришлось переделывать, нетронутыми остались только 5 фигур (там же, с. 28).

Избавившись от М. С. Пешехонова, комитет, наблюдавший за возобновлением собора, пригласил на его место отца Иринарха - с. 32
с. 33 ¦ орловского иеромонаха, который обновлял живопись Киево-Печерской лавры и прижился после завершения этой работы среди лаврской братии. Иринарх прибыл в Софию вместе с ранее им созданной артелью монахов-иконописцев и в 1850–1851 годах переписал еще около трети фресок. По выражению П. Г. Лебединцева, «дело пошло спешно очень». Николай, периодически посещавший Киев и лично наблюдавший за ходом реставрации соборной живописи, даже удостоил Иринарха своей милостью. Но и на этот раз митрополит и комитет сочли нужным заменить исполнителя. П. Г. Лебединцев, писавший об эпопее возобновления собора еще в то время, когда были живы ее участники, сообщал, что поводом к устранению Иринарха «было его своевольное обращение с фресковой живописью и упрямство, простершееся до нежелания подчиниться не только указаниям г. Солнцева, но и замечаниям преосвященного митрополита. Отец Иринарх что называется зазнался после одобрения своих работ государем и был удален» 22 . Окончание реставрации было поручено соборному священнику И. Р. Желтоножскому, опередившему по темпам исправления старых и особенно по написанию новых фресок и М. С. Пешехонова и о. Иринарха 23 . По словам Н. В. Закревского, который приехал в Киев через несколько лет и получал сведения непосредственно от исполнителей реставрации, И. Р. Желтоножский приступил к завершению работ «с помощию сорока (!) своих учеников» 24 . За три года - с 1851 по 1853-й - он возобновил, в частности, все фрески, которыми были украшены лестничные башни собора 25 .

22 Там же, с. 30.

23 Там же, с. 29, 30–31, 38 и 39.

24 Закревский Н. Заметки о древностях киевских, в июне 1864 года. - Сборник на 1866 год, изданный Обществом древнерусского искусства при Московском Публичном музее. М., 1866, отд. II, с. 147.

25 С деятельностью о. Желтоножского связана также расчистка «древних» фресок в церкви Спаса на Берестове. Как здание церкви, так и ее стенопись неоднократно поновлялись. В 1865–1867 годах И. Р. Желтоножский снял три слоя масляной живописи и открыл, по его убеждению, находившиеся под ними фрески X (!) века. В действительности это была темперная живопись эпохи Петра Могилы (1644). К истории работ о. Желтоножского в церкви Спаса и к оценке открытой им живописи см. следующие заметки и статьи: Новое открытие фресков в Киеве. - КиевЕВ, 1863, № 11, отд. II, с. 345–346 (предварительное сообщение); Открытие фресков церкви Спаса на Берестове, что в Киево-Печерской цитадели. - Там же, 1865, № 19, отд. II, с. 737–738; Закревский Н. Заметки о древностях киевских, в июне 1864 года, с. 147; Лашкарев П. Церковно-археологические очерки, исследования и рефераты. Киев, 1898, с. 115 (из перепечатки статьи «Что осталось от древней киевской церкви Спаса на Берестове?», впервые опубликованной в 1867 году); Петров Н. И. Древняя стенопись в киевской Спасской на Берестове церкви. - ТКДА, 1908, февраль, с. 266–298. Вопрос о древней живописи в церкви Спаса был окончательно решен только в 1970 году, когда киевские реставраторы открыли здесь - под росписью 1644 года - значительные остатки фресок начала XII века (Логвин Г. Возрождение фрески XII века. - Искусство, 1971, 8, с. 64–68; Ваbjuk W., Kolada Ju. Odkrycie malowideł šciennich w cerkwi Spasa na Bieriestowie w Kijowie. - Ochrona zabytków, t. 26, n° 1, 1973, s. 62–65, il. 1, 2).

Такова в общих чертах фактическая летопись возобновления живописи XI века в Софии Киевской. Неправильное понимание целей реставрации, наем для расчистки и возобновления фресок случайных подрядчиков и простых рабочих, слабый контроль, спешка и бестолковщина сыграли роковую роль в истории древнейшего памятника монументальной живописи в России. За исключением оставленных для образца - «на память будущим векам» - непоновленных фресок в приделе св. Михаила 26 , десятки больших композиций, сотни отдельных фигур и полуфигур святых, орнаменты и другие декоративные мотивы в течение пяти лет были грубо записаны масляной краской. На первом этапе работ открытые фрески для лучшего сцепления с новой живописью покрывались горячей олифой, глубоко проникавшей не только в красочный слой, но и в грунт росписи XI века. Слабо державшиеся фрагменты не укреплялись, а уничтожались, чтобы уступить место бездарному «творчеству» поновителей. Немало изображений было написано совершенно заново 27 . Торжественно освященная 4 октября 1853 года София Киевская предстала украшенной не открытыми древними фресками, а живописью, имевшей весьма косвенное отношение к искусству XI века. с. 33
с. 34 ¦

26 Хотя все старые авторы указывают, что непоновленные фрески сохранились в приделе св. Георгия (Трех святителей), Д. В. Айналов и Е. К. Редин правильно заметили, что в действительности речь идет о приделе св. Михаила. См.: Айналов Д. и Редин Е. Киево-Софийский собор. Исследование древней мозаической и фресковой живописи. СПб., 1889, с. 6.

27 По данным П. Г. Лебединцева (Возобновление Киево-Софийского собора в 1843–1853 г., с. 64), по новой штукатурке были исполнены масляной живописью 46 композиций, 535 фигур в рост, 346 поясных фигур и 907 орнаментов.

Даже для середины XIX столетия, когда принципы научной реставрации находились в зачаточном состоянии, возобновление росписи Софии Киевской представлялось вандальским актом, нанесшим непоправимый ущерб древнему памятнику. В комитет по наблюдению за работами, созданный при участии Николая I и Синода, входили исключительно духовные лица и чиновники, ничего не понимавшие в вопросах искусства. Только Ф. Г. Солнцев, на которого была возложена задача руководства всем ходом возобновления, мог направить его в нужное русло и принять меры для сохранения подлинной живописи св. Софии. Но, разделяя вкусы царя, мнившего себя знатоком древности, он не сделал и десятой доли того, что следовало бы сделать для спасения художественного убранства собора. Поэтому Ф. Г. Солнцев несет главную ответственность за порчу софийских фресок.

Поскольку реставрация Софии Киевской осуществлялась по желанию царя, критика Ф. Г. Солнцева, комитета и их действий при жизни Николая грозила большими неприятностями. В популярном путеводителе по Киеву, изданном в 1852 году Н. М. Сементовским, возобновление живописи собора оценивается как выдающееся событие художественной жизни России 28 . Но после смерти императора отзывы о реставрации резко меняются. Уже во втором издании книги Н. М. Сементовского, появившемся в 1864 году, мы находим совершенно иную характеристику дела. «Академик Солнцев, - писал Н. М. Сементовский, - коему было поручено наблюдение за открытием древнего стенописания... приезжая в Киев на самое короткое время во время летних месяцев, при весьма малом знакомстве с археологиею, не мог физически и морально выполнить возложенной на него обязанности... Можем сказать даже, что древнее стенописание Киево-Софийского собора два раза пострадало: первоначально, когда оно было забелено штукатуркою, а вторично при оскабливании слоев штукатурки простыми людьми, занимавшимися исключительно поденною работою, не имевшими совершенно никакого понятия о какой-либо живописи, а не только о фресках... Мы лично видели, как под железными скребками этих площадных художников исчезали драгоценные изображения, пережившие ряд стольких веков и превосходно сохранившиеся, со всеми чертами и яркими цветами красок. Все это происходило оттого, что не было настоящего руководителя, вполне знакомого с археологиею и изучившего древнее стенописание» 29 . Даже такой благонамеренный и близкий к официальным кругам писатель по церковным вопросам, как А. Н. Муравьев, заметил: «Утомительно было бы исчислять все фрески и даже бесполезно после их обновления» 30 . «...При первом взгляде на это возобновление, - продолжает еще один автор, - кажется, что Софийская церковь вновь расписана и древность надобно отыскивать; потому что легче было нанести краску на целый фон или на одежду лика, нежели исподволь подводить колер под с. 34
с. 35 ¦ оригинал, для чего нужно было употреблять время, терпение и знание» 31 . Особенное сожаление было высказано о фресках на сюжеты из жизни византийского императорского двора, содранных со стен двух лестничных башен, по которым поднимаются на хоры: «...никакие фрески в этом храме не пострадали, может быть, столько во время их открытия, под скребницами работников и во время поновления, под слоями новых красок, как эти символические изображения...» 32 . Еще более резко высказался известный защитник русских древностей археолог и художник В. А. Прохоров: все фрески, - писал он, - «исправлены, позамазаны и во многих местах вновь написаны фигуры, которые нисколько не вяжутся с прежними. Над некоторыми изображениями, где стерты были надписи, написаны другие - произвольные, иные совершенно невпопад: мужская фигура переиначена в женскую и наоборот. Таким образом все фрески, более или менее, потеряли свой первоначальный характер...» 33 .

28 Сементовский Н. Киев и его достопамятности. Киев, 1852, с. 133, 137–138.

29 Сементовский Н. Киев, его святыня, древности, достопамятности и сведения, необходимые для его почитателей и путешественников. Киев, 1864, с. 99.

30 [Муравьев А. Н.] Древности и символика Киево-Софийского собора. - Прибавления к изданию творений святых отцев в русском переводе, ч. 18. М., 1859, с. 570.

31 Закревский Н. Описание Киева, т. II, с. 810.

32 Там же, с. 815.

33 П[рохоров] В. Археологический обзор а) киевских древностей и в) древностей, бывших на археологическом съезде в Киеве. - ХД, 1875, с. 8.

Закон 1842 года об охране памятников

Еще в 1842 году, когда Николай, разгневанный «возобновлением» Успенского собора Киево-Печерской лавры, вернулся из Киева в Петербург, по его указу был издан закон, направленный против самовольных и бесконтрольных реставраций. В ноябре и декабре этого года в действующий «Строительный устав» была внесена статья следующего содержания: «Воспрещается приступать без высочайшего разрешения к каким-либо обновлениям в древних церквах и во всех подобных памятниках. Вообще древний, как наружный, так и внутренний, вид церквей должен быть сохраняем тщательно, и никакие произвольные поправки и перемены без ведома высшей духовной власти не дозволяются». В апреле 1843 года статья была дополнена еще одним пунктом: «Кроме того, епархиальным архиереям повелено наблюдать, дабы нигде, ни под каким предлогом, в древних церквах не дозволялось ни малейшего исправления, возобновления и изменения живописи и других предметов древнего времени, а всегда испрашивалось на то разрешение от Святейшего Синода» 34 . В таком виде этот закон существовал вплоть до 1889 года, когда по инициативе Русского археологического общества право решать судьбу древних памятников не было передано археологическим обществам и комиссиям 35 .

34 Свод законов Российской империи, т. XII, ч. 1. СПб., 1857, «Устав строительный», с. 47, ст. 207.

35 Устав строительный... с разъяснениями... и с комментариями... Сост. П. С. Цыпкин. Пг., 1915, с. 9–10 (ст. 3, раздел «Надзор за памятниками искусств»). См. также: Устав строительный... с разъяснениями... Сост. Д. П. Бутырский. Изд. 3-е, испр. и доп. М., 1912, с. 71–72 (ст. 78 в разделе «Особенные правила о сохранении и починке древних зданий»).

Закон 1842 года имел в целом положительное содержание, но вмешательство в реставрацию государственной власти, сознательное пренебрежение наукой, передача дел, связанных с реставрацией, в духовное ведомство только дискредитировали благородную задачу сохранения древностей. Русская православная церковь - слишком невежественная, чтобы слиться с аристократическим правящим классом, и вместе с тем настолько «ученая», чтобы не оставаться на уровне простого народа, - представляла крайне отсталую массу в общем состоянии империи: она была неспособна оценить открытия в области искусства собственного прошлого. Разрыв между с. 35
с. 36 ¦ законодательными и исполнительными функциями, характерный для государственной машины с централизованным управлением, приводил также к тому, что грозные указы 1842 и 1843 года часто не были известны даже той епархиальной верхушке, которая была призвана не допускать самовольных и бесконтрольных ремонтов, расчисток и возобновлений. Наконец, слабая научная разработка вопроса о памятниках и непамятниках, неизвестность действительно ценных и выдающихся произведений станковой и монументальной живописи еще более затрудняли использование закона об охране.

Еще раз о судьбе фресок в Старой Ладоге

Типична как образец этой формальности николаевской системы судьба фресок XII века Георгиевской церкви в Старой Ладоге , уже упомянутых в предыдущей главе книги. Фрагменты древней живописи, найденные около 1780 года, выделяясь на фоне безликой побелки, долгое время буквально мозолили глаза причту Георгиевской церкви. В 1847 году эти ревнители благолепия решили отремонтировать храм. С этой целью они сбили всю позднейшую штукатурку, а вместе с нею и нижележащую живопись, затем вновь заштукатурили стены и забелили открытые фрески. В. А. Прохоров, который побывал в Старой Ладоге вскоре после ремонта, даже долгие годы спустя не мог вспоминать о гибели ценнейших фресок без понятного нам сегодня волнения и возмущения. «...Топорами и ломами отбили почти все эти фрески, - писал он, - и свалили эту драгоценность как негодный мусор в одну из полуразвалившихся башен крепости. Только случайно некоторые из них уцелели - именно те, которые штукатуры не считали необходимым отбивать и заштукатурили их» 36 . Когда слух о беспримерном уничтожении ансамбля дошел до новгородской духовной консистории и причту Георгиевской церкви было приказано снова расчистить уцелевшие фрески, священник и староста простодушно заявили, что эти фрагменты, не представляя «ничего исторически целого», придают храму лишь «уродливость и безобразие» 37 . Этот случай красноречиво характеризует отношение к памятникам средневековой живописи православного духовенства - того самого духовенства, которое законом Николая I было обязано сохранять их для будущих поколений.

36 [Прохоров В. А.] Стенная живопись (фрески) XII века в староладожской крепости в церкви св. Георгия. - ХДА, 1865, кн. 12, с. 154. Желая спасти даже раздробленные фрагменты фресок, В. А. Прохоров тогда же произвел разборку «отходов» ремонта. «Около трех недель, - писал он, - с моими помощниками рылся я в этом мусоре, выбрал из него все мелкие кусочки разбитых фресок, которых набралось около пяти ящиков, мне хотелось подобрать и составить из них что-нибудь целое, но все усилия мои оказались почти бесполезными - мне удалось собрать только ничтожные части целого, которые я скрепил гипсом в плоских ящиках и пожертвовал в древне-христианский музей в С. П. Б.» (там же, примеч. **). См. также вариант сообщения В. А. Прохорова в ХДА за 1871 год, кн. 1, с. 10.

37 См.: Бранденбург Н. Е. Старая Ладога. СПб., 1896, с. 237, примеч. 1.

Начало реставрационных работ в Москве

До сих пор мы говорили о реставрациях, предпринимавшихся в николаевское время в области монументального искусства. Но почти одновременно с возобновлением Софии Киевской осуществлялась реставрация огромного собрания произведений станковой живописи - иконостаса Успенского собора в Московском Кремле. При этом была поставлена новая задача - открытия, а не поновления живописи. И хотя ее решение оказалось в итоге непоследовательным, спорным, московская реставрация все же заметно отличается от «реставрации», осуществленной в Киеве.

С XIV века Успенский собор Московского Кремля был кафедрой митрополитов, а затем и патриархов всея Руси. На протяжении нескольких веков здесь собирались лучшие иконы московских, с. 36
с. 37 ¦ владимирских, ростовских, новгородских и псковских мастеров. Неоднократно для Успенского собора писали иконы и приезжие художники: греческие и сербские. В XV и XVI веках, когда совершалось объединение разрозненных русских княжеств в централизованное государство во главе с Москвой, Успенский собор пополнился также замечательной коллекцией очень древних икон, вывезенных из Новгорода, среди которых было немало произведений домонгольской эпохи. Все это привело к тому, что Успенский собор стал подлинной сокровищницей русской средневековой иконописи.

Дважды, в 1612 и 1812 годах, когда Москва была захвачена поляками и французами, иконостас Успенского собора подвергался хищническому разграблению. И хотя захватчики интересовались прежде всего золотыми и серебряными окладами на иконах, а также украшавшими их жемчугом и драгоценными камнями, при снятии окладов немало пострадала и живопись, которую затем неоднократно чинили и переписывали. Французы, грабя соборы Кремля, вынули из иконостаса Успенского собора почти все иконы: беспорядочными грудами они свалили их на солее и на полу храма. После освобождения Москвы приведение кафедрального собора в относительный порядок рассматривалось как первоочередная задача восстановления города, и за три летних месяца 1813 года созванные в Кремль мастера поновили, обили новыми серебряными окладами и поставили в иконостасе и около стен сразу 375 икон 38 . В таком виде - наскоро и небрежно собранный и поновленный - иконостас простоял до 1851 года, пока Николай I, вернувшийся из Киева, не выразил московскому митрополиту Филарету свое пожелание, чтобы московская святыня была открыта и восстановлена.

38 Успенский собор в Москве. Изд. Н. Мартынова. Текст И. М. Снегирева, М., 1856, с. 5 и 15.

Поскольку Ф. Г. Солнцев был занят в Софии Киевской, вопрос о его назначении руководителем реставрации в Успенском соборе не обсуждался. Московская синодальная контора и митрополит Филарет решили подыскать нужного человека среди московских иконописцев, которые славились не только новыми работами, но и возобновлением старых. Еще в 30–40-х годах искусством снимать записи и открывать первоначальное иконное письмо владел мастер Салаутин, работавший в Троице-Сергиевой лавре 39 . Но к тому времени, когда было решено восстановить иконостас Успенского собора, он умер, и выбор Синода и митрополита пал на художника Н. И. Подключникова, который интересовался древними иконами и тоже умел освобождать их из-под олифы и позднейших записей.

39 См. краткое упоминание о нем у Филарета: Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам, т. III. СПб., 1885, с. 457.

Н. И. Подключни- ков как первый профессиональ- ный реставратор древнерусской живописи

Николай Иванович Подключников (1813–1877) может быть назван отцом реставрации древнерусской живописи. Он родился в семье крепостного иконописца графов Шереметевых в Останкине под Москвой 40 . Хотя родители и братья и сестры Николая Ивановича всю жизнь оставались в крепостной зависимости, ему посчастливилось выйти на волю и получить художественное образование. с. 37
с. 38 ¦ В 40-х и 50-х годах XIX века он был известен в кругах московских любителей искусства как небесталанный мастер бытовых интерьеров и архитектурных пейзажей. Одновременно молодого художника, стремившегося изучать манеру старых мастеров, заинтересовала технология освобождения картин от пожелтевшего лака и записей. Постепенно он перешел и к реставрации старинных икон. Используя навыки, полученные в детстве в иконописной мастерской Останкина, а также опираясь на собственные опыты размягчения и удаления позднейших красок на картинах и иконах, Н. И. Подключников изобрел реактивы и способы их применения, которые тщательно оберегал от чужих глаз как профессиональную тайну. Это давало художнику монопольное право на реставрацию почти всех ценных произведений живописи в Москве и подмосковных городах и монастырях. Слава Н. И. Подключникова как реставратора особенно возросла после того, как богач А. И. Лобков поручил ему восстановить темную и безнадежно испорченную картину, которая после умелой расчистки оказалась изображением св. Иосифа с младенцем Христом кисти Корреджо.

40 Благодаря этому обстоятельству мы имеем хороший биографический очерк о Н. И. Подключникове, составленный в Останкинском дворце-музее как «памятка для экскурсанта»: Башилова М. П. Крепостной художник и реставратор Н. И. Подключников. М., 1951. См. также: Рамазанов Н. О реставраторе картин Николае Ивановиче Подключникове. М., 1854 (отдельное издание статьи, напечатанной в журнале «Москвитянин» за 1853 год, № 22, отд. VII, с. 107–114); П. Ф. Н. И. Подключников, русский реставратор. - Всемирная иллюстрация, 1878, январь, с. 28, 30; РБС, т. 14. СПб., 1905, с. 196; Из записной книжки А. П. Бахрушина. Кто что собирает. С примечаниями М. Цявловского. М., 1916, с. 24 и 106 (примеч. М. Цявловского).

Реставрация иконостасов Успенского собора в Московском Кремле и в церкви села Васильевского близ Шуи

Приглашение Н. И. Подключникова в Успенский собор состоялось по рекомендации митрополита Филарета, которому в свою очередь художник был, вероятно, представлен именно А. И. Лобковым, находившимся в дружеских отношениях с Филаретом. «...Художник Подключников еще прежде настоящего дела известен был и мне своим искусством, - писал Филарет Синоду по ходу реставрации. - Взяв, между прочим, из одной приходской церкви древнюю икону, он показывал мне ее тогда, как часть ее была им очищена и представляла явственные черты изображения, а другая оставалась еще покрытою поправочным слоем и скипевшимся с пылью и почерневшим лаком, с едва приметными чертами образа. Причем ясно можно было видеть, что дело состояло не в возобновлении образа красками, а только в снятии покрывавшей его коры» 41 . Московская синодальная контора предложила Н. И. Подключникову показать свое умение и после успешно проведенного испытания обязала его работать под наблюдением комиссии, состоявшей из отца и сына Владиславлевых, священника и диакона церкви Косьмы и Дамиана в Кадашах, которые должны были вести учет икон и журнал их расчистки с приложением необходимой документации. Реставрация началась в марте и закончилась в августе 1852 года 42 . За это время И. И. Подключников расчистил и восстановил сто икон за исключением пяти наиболее древних и почитаемых образов, находившихся в местном ряду иконостаса: «Богоматери Владимирской », «Спаса на престоле », «Успения Богоматери », «Устюжского Благовещения » и «Димитрия Солунского ». Ясно, что он работал не один, а с помощниками; им, вероятно, поручались такие операции, которые не требовали использования состава для удаления записей. с. 38
с. 39 ¦

41 Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, т. III, с. 457.

42 Карабинов И. Полузабытый опыт реставрации древнерусских икон. - Сообщения ГАИМК, II. Л., 1929, с. 325–329. К вопросу об иконостасе в целом см.: Качалова И. Я. К истории ныне существующего иконостаса Успенского собора. - Гос. музеи Московского Кремля. Материалы и исследования, II. М., 1976, с. 104–108.

Конкретная задача реставрации иконостаса Успенского собора была поставлена, как предполагают, самим Н. И. Подключниковым и сформулирована им в следующих пунктах: 1) со всех икон во всех пяти ярусах снять почерневшую верхнюю олифу; 2) удалить записи и открыть первоначальную живопись; 3) стертые и попорченные места запунктировать, «но новыми красками, где не нужно, не писать»; 4) после расчистки и реставрации покрыть иконы мастичным лаком. Согласно донесениям священника Владиславлева, направлявшимся Филарету, а затем в Синод, реставрация велась точно по плану: сначала делались пробы, затем послойно снимались записи. Если при последних пробах обнаруживалась плохая сохранность живописи, икона оставлялась под первой записью, если же повреждения были незначительны, икона расчищалась до конца и утраты восполнялись в соответствии с «тем тоном красок... какой оставался на твердых местах подлинника» 43 .

43 Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, т. III, с. 460–461.

Подход Н. И. Подключникова к реставрации был необычен, и расчистка иконостаса Успенского собора вызвала общий интерес. Любители и знатоки - С. Г. Строганов, И. М. Снегирев, А. И. Лобков, И. В. Киреевский, А. Ф. Вельтман - выразили одобрение. «Слава Богу! - передает их слова Д. Владиславлев, - наконец у нас в соборе начинается новая эпоха поновления древних икон. Прежние поновители древние иконы вновь расписывали и тем их только портили» 44 . Другие были настроены недоброжелательно. Это прежде всего подрядчики-иконописцы, у которых Н. И. Подключников перехватил выгодный заказ и который новым пониманием задач реставрации ставил под вопрос всю прежнюю практику поновлений. Двойственное отношение к результатам реставрации сложилось в старообрядческой среде, где было немало иконописцев-старинщиков и знатоков. Поскольку старообрядцы признавали только иконы, написанные до Никона, и новые иконы, написанные по точному подобию древних, расчистка образцов иконописи XII–XVII веков из Успенского собора соответствовала их желанию видеть подлинники родной старины. Но так как представления об этой старине складывались при изучении записанных икон или икон, не подвергавшихся записям, но изменивших колорит вследствие потемнения олифы и загрязнения пылью и копотью, яркие и чистые краски на иконах, открытых Н. И. Подключниковым, либо принимались ими за подделку, либо отвергались как несоответствующие стилю древности. «...Хотелось бы, - говорил Н. И. Подключникову один из преображенских старообрядцев, - чтобы вы покрыли их [иконы] по-нашему, подцвеченной олифой, тогда оне казались бы старее» 45 . Для удостоверения в подлинности открытой живописи Н. И. Подключников выставил в соборе икону Благовещения, половина которой была полностью расчищена, а другая половина оставлена под записями на различных стадиях их удаления 46 . По существу, это первый известный нам в исторической литературе наглядный образец с. 39
с. 40 ¦ расчистки, без которого не обходится ни одна современная реставрационная выставка.

44 Там же, с. 462.

45 Там же, с. 462–463.

46 Там же. с. 463.

Как свободный художник, связанный в основном с кругами разночинцев-интеллигентов, Н. И. Подключников был чужаком в церковных и иконописных кругах, жизнь которых всецело подчинялась культу и его ежедневным запросам и нуждам. Поэтому церковь была заинтересована в том, чтобы реставрационные знания Н. И. Подключникова стали ее достоянием. Уже в ходе расчистки иконостаса Успенского собора митрополит Филарет осторожно спрашивал священника Владиславлева о возможности изучения опыта Н. И. Подключникова. Владиславлев, однако, честно ответил, что «способ и вещество, употребляемые художником при очищении икон, в точности никому неизвестны как собственный секрет художника» и что «производить... настоящее дело так искусно, как производит его художник Подключников, снимать каждый слой красок один после другого, раздельно, ни мало не касаясь подлинника», он не может, «не постигая секретного его средства» 47 .

47 Там же, с. 464.

Вскоре после окончания работ в Успенском соборе Н. И. Подключников составил, вероятно по желанию московского скульптора Н. А. Рамазанова, записку с изложением своих взглядов на реставрацию древнерусской живописи. В этой записке, опубликованной в 1853–1854 годах 48 , он прямо заявил о своем праве сохранения найденного им опытным путем секрета послойной, а следовательно безопасной, расчистки древних икон. Но в записке содержится немало конкретных наблюдений и пожеланий, которые могли быть полезными и для реставрации в целом. Н. И. Подключников защищал, в частности, применение мастичного лака для покрытия икон вместо олифы. Олифа делает краски сочными и свежими, но под воздействием света и теплого воздуха она желтеет и чернеет, к ее маслянистой поверхности прилипают пыль и свечная копоть, она с трудом поддается размягчению и удалению. В этом отношении лаку должно быть отдано преимущество: он прозрачен, изменяется очень медленно и снять его проще, чем олифу. Сознавая, таким образом, положительное свойство олифы как лучшего средства для выявления колорита иконы и мастичного лака как наиболее удобной защитной пленки, Н. И. Подключников додумался сочетать оба материала. Оставляя на открытых иконах тончайший слой старой олифы, он покрывал ее затем мастичным лаком. Лак предохранял нижележащую олифу от потемнения, и живопись долгое время могла сохранять красочность и свежесть подлинника. Новым у Н. И. Подключникова явилось и горячее личное участие в реставрации, которая рассматривалась им как дело совести, а не только как выгодная работа.

48 Она вошла как составная часть в статью (а затем и брошюру) Н. А. Рамазанова, упомянутую в . Подлинник, вероятно через Н. А. Рамазанова, поступил тогда же к И. М. Снегиреву и после смерти последнего напечатан еще раз в его биографии. См.: Ивановский А. Биографический очерк И. М. Снегирева, составленный по дневнику его воспоминаний. - Иван Михайлович Снегирев. Биографический очерк. Сост. А. Ивановский. СПб., 1871, с. 88–98.

Несмотря на обилие общих сведений о реставрации иконостаса Успенского собора в 1852 году, составить точное представление о способах расчистки и особенно о характере восполнений, с. 40
с. 41 ¦ применявшихся Н. И. Подключниковым, трудно. В 1875 и 1894–1895 годах иконы Успенского собора были вновь записаны, а при вторичной расчистке в советское время следы реставрации середины XIX века никак не выделялись и не фиксировались. Несомненно, однако, что третий пункт плана реставрации иконостаса - «ежели где окажутся на иконах места попорченные или стертые, то оныя запунктировать, но новыми красками, где не нужно, не писать» - прямо предполагал заделки и заправки, характерные для всей реставрационной практики XIX века. Они были неизбежны, так как люди этой эпохи еще не созрели до восприятия искусства древности в обломках и фрагментах. Была также еще одна причина, объясняющая непоследовательность реставрации Н. И. Подключникова: для своевременного выполнения заказа он набирал помощников, которым поручалось приведение открытых икон в окончательное состояние. А помощники-иконописцы, не говоря уже о заказчиках, привыкли возобновлять живопись.

Через два года после завершения работ в Кремле Н. И. Подключников взялся за расчистку еще одного большого иконостаса - в селе Васильевском Шуйского уезда Владимирской губернии. Именно этот иконостас был продан в 1775 году крестьянам села Васильевского из Успенского собора во Владимире 49 . Он восходил к началу XV века и был создан Андреем Рублевым и Даниилом Черным. При разборке владимирского иконостаса часть ветхих икон была признана непригодной для продажи, но все же в Васильевском оказалось тринадцать огромных икон из деисуса , одиннадцать праздников и две иконы пророков. Граф Д. Н. Шереметев, которому принадлежало Васильевское, дал на их возобновление 500 рублей серебром и пригласил Н. И. Подключникова и его артель - вероятно, в том самом составе, который сложился во время работ в Успенском соборе в Москве.

В селе Васильевском Н. И. Подключников находился без синодального надзора, и отрицательные черты его метода были здесь выражены более четко. В своем письме к А. Н. Муравьеву от 25 марта 1856 года 50 он сообщает любопытные сведения о разделении труда между реставратором и членами его мастерской. «С белых крещатых риз [на иконах святителей], - писал Н. И. Подключников, - снято мною по два и по три слоя разноцветных одежд, в толщину медной копейки, на которых были узоры как бы штофной материи, красной и зеленой». И далее: «Увлекшись моим занятием со страстию, три месяца трудился я день и ночь в однообразном положении и устал до изнеможения; возвратившись домой на праздник Рождества Христова 51 , я не мог придти в себя от изнурения. Однако я оставил моих мастеров на месте для пунктирования и поправления золотых полей, потому что они от времени испортились...» Уже в наше время выяснилось, что иконы из Васильевского были оставлены реставратором на разных стадиях расчистки: одни были с. 41
с. 42 ¦ раскрыты до конца, другие - до первой и местами даже до второй записи. Выяснилось также, что мастера Н. И. Подключникова не ограничились «пунктированием»: они значительно прописали открытую живопись новыми красками, а «поправляя золотые поля», вызолотили их совершенно заново. Н. И. Подключников и его помощники не старались, следовательно, сохранять открытую живопись в подлинном виде, а возобновляли ее.

50 Письмо художника Н. И. Подключникова к Андрею Николаевичу Муравьеву из села Васильевского близ Шуи. Сообщил А. В. Муравьев. - Иконописный сборник, III. СПб., 1909, с. 41–49. См. также перепечатку этой публикации: Старый иконостас Владимирского Успенского собора. Письмо художника Н. И. Поключникова к Андрею Николаевичу Муравьеву из села Васильевского близ Шуи. - Труды ВлУАК, XI. Владимир, 1909, раздел «Смесь», с. 3–8 (с примеч. В. Т. Георгиевского на с. 3–5). В Троицкой церкви села Васильевского находилась тетрадь, где велись записи о реставрации икон и где, в частности, были даны их описания до и после возобновления. См.: Древние иконы в Троицкой церкви села Васильевского, Шуйского уезда. Сообщил Иаков, епископ Муромский, викарий Владимирский. - Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. Материалы для статистики, этнографии, истории и археологии Владимирской губернии, т. II. Под ред. К. Тихонравова. Владимир. 1878, стб. 141–150.

51 6 января. Это означает, что реставрация в Васильевском началась в начале октября 1855 года и продолжалась в январе 1856-го. В. И. Антонова сообщает, что на обороте иконы Спаса в силах и на лицевых сторонах икон апостола Андрея Первозванного и Григория Богослова находятся надписи об их реставрации Н. И. Подключниковым в 1852 (!) году (Антонова В. И., Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи Государственной Третьяковской галереи, т. I. M., 1963, с. 268, 269, 270 и примеч. 1 на с. 271). Приводим текст надписи на иконе Григория: «1855 (так! - Г. В. ) года по благословению Иустина, епископа владимирскаго и суздалскаго, снято с сей иконы 3 слоя красок, в разноя время наложенных в виде возобновлений, и открыто первоначалная ея писания свободным художником Николаем Подключниковым». Текст на иконе апостола Андрея такой же.

Николай Иванович Подключников был плодовитым реставратором. И хотя большую часть времени он посвящал реставрации картин, а не икон, нам известно о его работах не только в Успенском соборе и в селе Васильевском, но и в Христианском музее при Академии художеств в Петербурге 52 , о расчистке образа Николая Чудотворца из Свято-Духова монастыря в Новосиле близ Орла 53 и образа Димитрия Солунского из Димитриевского собора во Владимире 54 , о реставрациях в церкви Рождества Богородицы в Кремле 55 , в Тверском музее 56 и по заказам частных лиц. При этом интерес Н. И. Подключникова к древнерусскому искусству не был продиктован только коммерческими соображениями. Он пишет о своих восторгах, испытанных при созерцании икон в собраниях А. И. Лобкова и С. Г. Строганова 57 , с восхищением отзывается о дивном колорите икон из Успенского собора 58 . Существенно также, что в личном художественном собрании Н. И. Подключникова наряду с картинами XVII–XVIII веков видное место занимала огромная коллекция русских металлических крестов-тельников, насчитывавшая около 2 тысяч экземпляров и частично выставлявшаяся им на этнографической выставке 1867 года в Москве и на Всемирной выставке 1868 года в Париже 59 . Отвечая завистникам, пытавшимся представить его громкий успех как реставратора всего лишь «терпением», он заметил, что кроме терпения «нужна в этом случае страстная любовь к своему делу, которая не дозволяет мне, из денежных выгод, исполнять важное дело как попало. Здесь, с моей стороны, дело совести художника, чего трудно требовать от людей, смотрящих на искусство как на ремесло» 60 .

52 П. Ф. Н. И. Подключников, русский реставратор, с. 30.

53 Троицкий Н. Новосильская икона св. Николая «Доброго». - Светильник, 1915, № 9–12, с. 75 (в мае 1855 года). О вторичной реставрации той же иконы неизвестным реставратором под наблюдением тульского археолога Н. И. Троицкого см.: Троицкий Н. И. Об иконе св. Николая Новосильского. - Труды XIV АС в Чернигове, 1908, т. III. М., 1911, протоколы, с. 60–61 [удалено девять слоев позднейших записей и открыта будто бы живопись XI (!) века].

54 Письмо художника Н. И. Подключникова к Андрею Николаевичу Муравьеву из села Васильевского близ Шуи, с. 46–47 (в конце 1855 или начале 1856 года).

55 Скворцов Н. А. Археология и топография Москвы. М., 1913, с. 473 (о написании новых и возобновлении старых икон в церкви Рождества, до августа 1856 года).

56 Жизневский А. К. Описание Тверского музея (продолжение), V. Памятники церковные. - Древности. Труды МАО, т. IX, вып. 2–3, 1883, «Исследования», с. 138.

57 Рамазанов Н. О реставраторе картин Николае Ивановиче Подключникове, с. 6.

58 Там же, с. 10.

59 П. Ф. Н. И. Подключников, русский реставратор, с. 30; Башилова М. П. Крепостной художник и реставратор Н. И. Подключников, с. 45–46.

60 Рамазанов Н. О реставраторе картин Николае Ивановиче Подключникове, с. 11.

«Великие реставрации» 40-х и начала 50-х годов XIX века образуют два четко обозначенных и качественно неравноценных явления. С одной стороны, это возобновления в духе XVIII столетия, а также бесконтрольно совершавшиеся открытия, которые служили затем поводом для будто бы «научных», а в действительности столь же откровенных возобновлений, как и переписывание фресок в Успенской церкви Киево-Печерской лавры. Львиная доля этих варварских действий лежит на совести Ф. Г. Солнцева, придворного художника-археолога Николая I, который при открытии стенной живописи Софии Киевской пользовался ножом и топором, а при ее «восстановлении» - малярной кистью самых грубых ремесленников-иконописцев. Совсем иначе приходится оценивать реставрации, во главе которых стоял Н. И. Подключников. К своей первой значительной с. 42
с. 43 ¦ работе - расчистке иконостаса Успенского собора Московского Кремля - он приступил не только как человек, интересующийся искусством прошлого, но и как опытный техник-реставратор. Найденный им способ послойной расчистки икон в сочетании с предварительными зондажами для определения сохранности древнейшего красочного слоя является одним из основных требований современной научной реставрации. Установленное им правило раскрывать хорошо сохранившиеся иконы до конца, но с оставлением тончайшего слоя первой олифы, а фрагментарно уцелевшие иконы - до первой записи предохранило десятки памятников древней живописи от повреждений и ненужных новых возобновлений. Один из немногих людей середины XIX века, Н. И. Подключников оценил древнерусскую живопись не только потому, что она подражала «прекрасному греческому стилю», а за ее собственные красоты в сюжетах, линиях и красках. Он начал и теоретическую разработку реставрации как особой научно-художественной дисциплины, написав с этой целью записку о реставрации для публикации в журналах и для использования в археологических исследованиях. Все это дает нам основание, несмотря на неизбежные грубые ошибки и даже, вероятно, на отдельные сознательные услуги господствующим вкусам и требованиям, считать Н. И. Подключникова отцом реставрации средневековой русской живописи.

Очерк о церковно-государственных мерах по открытию памятников древнерусской живописи был бы не полон, если бы мы не упомянули о начинаниях, имевших своей целью не только открытие, но и издание этих памятников.

Рисунки Ф. Г. Солнцева в «Древностях Российского государства»

Середина XIX века ознаменовалась выходом в свет капитального издания «Древности Российского государства» (1849–1853). Каждый из шести томов «Древностей» состоял из двух половин: большеформатного атласа цветных литографированных рисунков и меньшей по размеру книги с вводной статьей и пояснениями к таблицам. Значительную часть первого тома, посвященного церковным древностям, занимают описания и воспроизведения чудотворных и других примечательных икон 61 . Мы находим здесь, в частности, «Богоматерь Владимирскую » и «Богоматерь Донскую » из соборов Московского Кремля, а также общий вид и детали известной новгородской иконы XV века «Чудо от иконы Богоматери Знамение », или «Битва новгородцев с суздальцами». Литографированные снимки изготовлены по акварелям Ф. Г. Солнцева. В атлас, однако, вошли нерасчищенные иконы, и помпезная роскошь издания не может восполнить убожества позднейших поновлений. Лишь несколько вещей опубликованных в четвертом томе, - миниатюра с изображением семьи князя Святослава Ярославича из Изборника 1073 года и парсуны царя Федора и князя М. В. Скопина-Шуйского 62 , не подвергавшиеся записям, - давали хотя и приблизительное, но все же более верное представление о древних памятниках. с. 43
с. 44 ¦

61 Древности Российского государства, отд. I. Св. иконы, кресты, утварь храмовая и облачения сана духовного. М., 1849, № 1–3, 5–10 (с. 3–11, 15–31) и соответствующие таблицы в атласе.

62 То же, отд. IV. Древние великокняжеские, царские, боярские и народные одежды, изображения и портреты. М., 1851, № 2 и 5 (с. 7–10 и 17–31) и соответствующие таблицы в атласе.

Официальные издания редко достигают полноты и точности, которые требуются научными соображениями. В этом отношении «Древности Российского государства» занимают промежуточное место: благодаря неутомимости Ф. Г. Солнцева и государственному финансированию работ по изданию они дают огромный фактический материал, но вследствие научной неподготовленности художника и его бесконтрольности рисунки «Древностей» не могут быть использованы как адекватные воспроизведения предметов. Первые выпуски, изданные еще при жизни Николая Павловича, не вызвали нареканий в научных кругах. Но продолжение «Древностей» - публикация мозаик и фресок Софии Киевской - надолго застопорилось из-за приблизительного характера зарисовок Ф. Г. Солнцева.

Издание мозаик и фресок Софии Киевской

В течение десяти лет, пока продолжалось возобновление Софии Киевской, Ф. Г. Солнцев ежегодно бывал в Киеве и, по заведенному обычаю, делал акварельные копии расчищавшихся фресок. Каждую осень он привозил в Петербург для представления царю от 80 до 100 рисунков 63 . Можно было бы предполагать, что рисунки верно воспроизводили живопись эпохи Ярослава Мудрого. Но это не так. Сравнение зарисовок Ф. Г. Солнцева с теми же изображениями, открытыми в советское время, свидетельствует, что они не являются точными фиксациями памятника. Ф. Г. Солнцев не гнушался воспроизводить даже такие сцены или фигуры, которые были переписаны маслом М. С. Пешехоновым, Иринархом и Иоасафом Желтоножским 64 .

63 Собко Н. П. Ф. Г. Солнцев и его художественно-археологические труды, с. 480.

64 См., в частности, определенное высказывание об этом знатока киевских древностей Н. И. Петрова: Петров Н. О миньятюрах греческого Никомидийского евангелия (XIII в.) в сравнении с миньятюрами евангелия Гелатского монастыря XI века. - Труды V АС в Тифлисе. М., 1887, приложения, с. 171.

Николай I приказал издать рисунки Ф. Г. Солнцева, сделанные им в Софии Киевской, сразу после завершения шестого тома «Древностей» в 1853 году. Исполнение задачи было возложено на Русское археологическое общество 65 . Крымская война помешала немедленной реализации замысла, а после смерти императора возникли осложнения. Председатель комитета, осуществлявшего публикацию «Древностей», граф С. Г. Строганов, находившийся в 1855 году в Киеве, сличил рисунки Ф. Г. Солнцева, доставленные в Общество, с теми же изображениями в Софийском соборе и убедился, что «копии» имеют мало общего с «подлинниками», а следовательно, не могут быть изданы научным обществом. Ф. Г. Солнцев объяснил, что его рисунки делались с изображений, представлявших собой позднейшие записи древних фигур, а когда открывалась подлинная живопись, копирование считалось лишним и она прямо реставрировалась, то есть вновь поновлялась. Трудно поверить, но это заявление, где невозможно отличить наивность от глупости, было принято к сведению. Бюрократическая машина государственного научного учреждения зашевелилась, и в 1866 году (!) была образована комиссия по изданию. Сверка и поправка рисунков были поручены престарелому Ф. Г. Солнцеву и И. И. Срезневскому, причем И. И. Срезневский согласился также написать пояснительный текст к изданию. В следующем году Ф. Г. Солнцев и его помощники сняли кальки с с. 44
с. 45 ¦ поновленных фресок и раскрасили их, считая, таким образом, что они выполнили поставленную перед ними задачу. И. И. Срезневский же, убедившись в непригодности возобновленной живописи для научной публикации, оказался в щекотливом положении человека, купившего кота в мешке. Как историка русского языка и палеографа его интересовали прежде всего надписи на фресках, но выяснилось, что подавляющее большинство фресок не сохранило надписей и новые обозначения были сделаны невежественными реставраторами по догадке. Святой Фока, писавшийся с веслом, был назван, например, Аверкием, а сыновья и дочери князя Ярослава на ктиторской фреске, несмотря на явные признаки их княжеских одеяний, были поняты как София, Вера, Надежда и Любовь и возобновлены с соответствующими греческими названиями этих святых. По сведениям, которые сообщали очевидцы открытия и возобновления Софии Киевской, древних надписей на фресках было найдено от одиннадцати до двадцати шести 66 , но решение Синода, принятое в 1850 году, оставить изображения неизвестных святых без надписей, не было выполнено и при окончательной отделке стенописи сотни фигур святых и десятки сцен получили новые, совершенно произвольные имена и названия. И. И. Срезневский стал тянуть с окончанием своей части работы, а затем и вовсе отказался писать текст. Археологическое общество, затратившее немалую сумму на подготовку издания, решило опубликовать рисунки Ф. Г. Солнцева без пояснительной статьи. В 1871 году вышел первый выпуск атласа, в 1873-м - второй и третий, а в 1887-м (через тридцать с лишним лет после представления материала в Общество!) - четвертый 67 . Поскольку даже исправленные рисунки Ф. Г. Солнцева не отвечали существующим изображениям, в четвертый выпуск вошла новая цветная копия мозаической «Евхаристии», представленная А. В. Праховым. Но поправки не могли приблизить запоздавшее издание к требованиям новой эпохи, и выпуски «Древностей Российского государства», посвященные Софии Киевской, навсегда останутся памятником безотрадного состояния реставрации середины XIX века.

65 История продолжения «Древностей Российского государства» изложена в кн.: Веселовский Н. И. История имп. Русского археологического общества за первое пятидесятилетие его существования. 1846–1896. СПб., 1900,с.114–123.

66 См.: Крыжановский С. Киево-Софийская стенопись в коридорах лестниц, ведущих на хоры. - Северная пчела, 1853, № 147, с. 587; Скворцов И. М. Описание Киево-Софийского собора по обновлении его в 1843–1853 годах, с. 37; Сементовский Н. Киев, его святыня, древности, достопамятности и сведения, необходимые для его почитателей и путешественников, с. 98; Закревский Н. Описание Киева, т. II, с. 808; Лебединцев П. Возобновление Киево-Софийского собора в 1843–1853 г., с. 31–32 и 70–71.

67 Древности Российского государства. Киевский Софийский собор, I–IV. СПб., изд. имп. Русского археологического общества, 1871–1887.

Прибавление: Художник-археолог Н. Н. Мартынов и его собрание рисунков с памятников живописи Новгорода, Пскова и Старой Ладоги

Хотя правительство считало нужным заботиться об отечественных древностях, зарисовка памятников искусства при тогдашних дорогих и несовершенных способах репродуцирования чаще всего производилась впрок. И очень немногие художники, подобно Ф. Г. Солнцеву, могли похвалиться благоприятными условиями для работы и счастливой судьбой собранных ими материалов. Обычно зарисовки предметов древнего искусства делались по частной инициативе художника и без надежды увидеть многолетние труды в печати. Один из таких энтузиастов, наследие которого, вероятно, не уступает солнцевскому, но который мало известен в исторической науке, - Николай Александрович Мартынов (1820–1895) 68 , родной брат Алексея Александровича Мартынова, издателя книг и альбомов, посвященных московским и подмосковным древностям, с. 45
с. 46 ¦ преимущественно архитектурным. Увлекшись родной историей и ее вещественными остатками, Н. А. Мартынов уже в 40-е годы XIX века стал систематически навещать старые города, без устали зарисовывая церкви, иконы, мозаики, фрески, кресты и другие памятники русской средневековой культуры. К началу 50-х годов его труды обратили на себя внимание правительства, и он получил наконец государственную субсидию. Итогом деятельности Н. А. Мартынова явилось огромное собрание рисунков, составленное им по заказу Министерства государственных имуществ и поступившее затем в библиотеку Московского археологического общества 69 . Представление о полном объеме этой коллекции дает число листов, посвященных Новгороду и Пскову, - около 500. Наряду с зарисовками архитектурных памятников сюда вошли акварели с некоторых икон, а также с фресок Софийского собора, Мирожа, Спаса-Нередицы, Старой Ладоги, Гостинополья и других новгородских и псковских церквей и монастырей 70 . Особенно выделялись листы с копиями фресок Нередицы 71 . Исполненные в 1867 году, они через год были представлены на Всемирную выставку в Париже 72 , получили бронзовую медаль, а их успех в Европе послужил в свою очередь стимулом для решения Синода запретить поновление фресок и открыть сбор средств на консервацию и сохранение памятника для будущих поколений. с. 46
¦

68 См. о нем: Султанов Н. В. Успехи русской художественной археологии в царствование имп. Александра II. - ВестнИИ, т. III, 1885, с. 232; Новое время, 1895, № 6835, от 10 (22) марта, с. 3; Имп. Московское археологическое общество в первое пятидесятилетие его существования (1864–1914 гг.), т. II. М., 1915, отд. I, с. 224.

69 Древности. Труды МАО, т. IV, вып. 1, 1874, протоколы, с. 6 и 9. Рисунки поступили в МАО в 1872 году, но в 1880-х годах они, по сведениям Н. В. Покровского, находились уже в Историческом музее (Покровский Н. В. Стенные росписи в древних храмах греческих и русских. - Труды VII АС в Ярославле, 1887, т. I. M., 1890, с. 186). Там же они хранятся и в настоящее время.

70 Мансветов И. Архитектура и живопись древнейших новгородских церквей. (По поводу археологического альбома г. Мартынова). - Православное обозрение, 1873, октябрь, с. 586–616. Сведения о копиях мирожских фресок см.: Павлинов A. M. Спасо-Мирожский монастырь в г. Пскове. - Древности. Труды МАО, т. XIII, вып. 1, 1889, «Исследования», с. 158–159, табл. I.

71 Частично они изданы в 1890 году Н. В. Покровским. См.: Покровский Н. В. Стенные росписи в древних храмах греческих и русских, табл. I–VII.

72 См. об этом: Вестник Общества древнерусского искусства при Московском Публичном музее, 1875, 6–10, «Официальный отдел», с. 59–63 (из отчета Г. Д. Филимонова по отбору экспонатов для русского павильона выставки).

Великий русский критик В.Г. Белинский, анализируя стихотворения М.Ю. Лермонтова, написал: «Наш век - век по преимуществу исторический. Все думы, все вопросы наши и ответы на них, вся наша деятельность вырастает из исторической почвы и на исторической почве» (1). Действительно, благодаря развитию литературы и искусства, стараниями великих и талантливых организаторов русского образования и науки, стараниями русских государственных деятелей, среди которых были государственный канцлер Н.П. Румянцев и директор Императорской академии художеств А.Н. Оленин, возрос подлинный интерес к отечественной истории, к древностям государства. Свой путь становления и развития проходит археология (или древлеведение) - наука о всех без исключения исторических древностях. Одной из важнейших составляющих исторического и художественного познания прошлого стала созданная и методологически проработанная А.Н. Олениным художественная археология. Понятие «художественная археология включало не только точные с соблюдением масштаба, зарисовки археологических древностей и памятников древнерусского зодчества, но их подробное источниковедческое исследование и описание, а также решение вопросов датировки и атрибуции, т.е. проведение так называемой внешней критики источника. Человеком, воплотившим и применившим на практике методы художественной археологии, сформулировавшим ее основные практические задачи, стал художник Ф.Г. Солнцев. Этому художнику также принадлежит честь разработки (совместно с митрополитом Филаретом (Дроздовым) и архимандритом Фотием) нового иконописного канона, соответствовавшего древнерусским традициям, наработкам послепетровской эпохи и веяниям нового времени.

Творческий путь Ф.Г. Солнцева

Художник, живописец, иконописец, график, иллюстратор Федор Григорьевич Солнцев (1801-1892), за огромные достижения в области художественной археологии прозванный современниками «художником-археологом», стал одним из основоположников русского стиля в русском искусстве XIX в. Трудам Солнцева русская наука обязана собранием «Древностей Российского государства»(2). По рисункам Солнцева восстановлены терема и церкви Московского Кремля, украшены залы Императорского Кремлевского Дворца. Ему принадлежит честь открытия и восстановления мозаик и фресок Софии Киевской, Успенского собора Киево-Печерской Лавры, Дмитровского собора во Владимире.

В 1876 г. во время празднования 50-летия художественно-археологической деятельности Ф.Г. Солнцева главный редактор известнейшего журнала «Русская старина» Михаил Иванович Семевский указал, что «художник Солнцев произведениями своими пробудил в русских художниках чувство народного самосознания и уважения к образам, завещанным нам предками»(3).

Федор Солнцев родился 14 апреля 1801 г. в семье крепостных крестьян. Отец, Григорий Константинович, служил по дворцовому ведомству кассиром при императорских театрах. Мать, Елизавета Фроловна, крестьянствовала, жила и скончалась в с. Верхне-Никульском, где и похоронена на сельском кладбище.

В 1815 г. Федор Солнцев по настоянию своего отца покинул село и переехал в Санкт-Петербург. При содействии художника К.И. Головачевского в этом же году поступил в Императорскую Академию художеств в класс исторической, портретной и миниатюрной живописи. Его учителями были известные русские живописцы, профессора С.С. Щукин, А.Е. Егоров и А.Г. Варнек, куратором стал президент Академии А.Н. Оленин. За дипломную работу «Крестьянское семейство перед обедом» (1824) его наградили золотой медалью второго достоинства. Получив звание художника 14 класса и аттестат 1-й степени (4), остался пансионером по классу портретной живописи и был причислен на службу в Академию художеств «по части археологической и этнографической».

В пансионерские годы начинаются активные занятия церковной живописью. Прежде всего, молодой художник принял участие в росписи санкт-петербургской церкви праведников Захарии и Елизаветы при Патриотическом институте и написал образ евангелиста Матфея в парусе Казанского собора. Для церкви Святой Троицы села Верхне-Никульского в 1827 г. он создал несколько образов и эскизы росписи стен. Из икон сохранилась одна: это «Архангел Гавриил». Евангельская тема «Воздадите кесарево кесареви, а Божие Богови» легла в основу композиции итоговой пансионерской работы - акварель «Спаситель и фарисеи» - которую удостоили золотой медали первого достоинства.

Первая известность к художнику пришла после исполнения и публикации рисунков предметов из Рязанского клада, выполненных специально для научного исследования А.Н. Оленина, изданных в 1831 г. (5) и вошедших в историю под названием «Рязанские древности».

В 1836 г. за программную акварельную работу «Свидание князя Святослава Игоревича с греческим императором Иоанном Цимисхием на Дунае в 971 году» Федор Солнцев получил звание академика.

1830-е - 1850-е гг. были наполнены научно-художественными поездками по древнерусским городам, монастырям и церквям, художественными исследованиями предметов и памятников старины, фиксацией, обмером древних памятников зодчества, живописи, церковной утвари, старинных книг, предметов быта. Среди городов были Владимир, Суздаль, Юрьев-Польский, Коломна, Александров, Звенигород, Тверь, Торжок, Осташков, Тула, Воронеж, Новгород, Псков, Ладога, Белозерск, Смоленск, Орел, Старая и Новая Рязань, Ярославль, Кострома, Казань, Киев, Чернигов, Полтава, Могилев, Витебск.

Началом работ по художественной фиксации церковно-археологических памятников стала командировка 1830 г. в Москву, по предписанию Академии художеств, «для срисовывания старинных наших обычаев, одеяний, оружия, церковной и царской утвари, скарба, конской сбруи и прочих предметов, принадлежащих к историческим, археологическим и этнографическим сведениям». В течение десяти последующих лет Ф.Г. Солнцев ежегодно приезжал из Петербурга в Москву. Здесь он рисовал «древности», хранившиеся в Оружейной палате, соборах Московского Кремля и Московских храмах и монастырях, делал акварельные зарисовки различных видов Москвы, получив личный заказ императора Николая I зафиксировать «образ Донской Божией Матери, царское место, все головные украшения, так называемую корону Мономаха, короны Астраханскую, Сибирскую и Казанскую и разные другие вещи» (6).

В 1835-1838 гг., накануне начала работ по строительству Императорского дворца и нового здания Оружейной палаты, Ф.Г. Солнцев участвовал в реставрационных работах в Московском Кремле, возобновляя древние Терема, церкви Рождества Богородицы, Лазарева воскресения, Рождественской и Крестовоздвиженской церквей.

С 1830-х художник Ф.Г. Солнцев начал тесно сотрудничать с архитектором К.А. Тоном, работая в Москве и Санкт-Петербурге. Для нового Императорского дворца, строившегося в Московском Кремле, Солнцев, как главный художник «по части живописи», проектировал паркеты, парадные двери орденских залов (Георгиевского, Александровского и Екатерининского) шпалеры, шторы и ковры. Художественные паркеты парадных «орденских» залов дворца, выполненные по эскизам Ф.Г. Солнцева (1843-1845), по красоте и сложности работы не имеют аналогов.

К началу 1840-х гг. академик живописи Ф.Г. Солнцев создал около трех тысяч рисунков, представлявших древности Российского государства: это виды различных городов, монастырей, храмов, старинных зданий, их интерьеров, зарисовки, обмеры и планы древних архитектурных сооружений, одежды, облачения, церковная утварь, старинные книги, предметы быта, этнографические зарисовки и т.д. Из выполненных рисунков московских и российских древностей для предпринятого по инициативе и на личные средства императора Николая I издания «Древности Российского государства» комиссией (С.Г. Строганов, М.Н. Загоскин, И.М. Снегирев и А.Ф. Вельтман) были отобраны 509 рисунков, хромолитографированные во Франции. По своему содержанию рисунки были распределены по нескольким разделам в соответствии с содержанием текстовых томов: 1 т. - церковная утварь и облачения, 2 т. - царские облачения, 3 т. - оружие, 4 т. - столовая утварь, 5 - русское зодчество (7). Издание увидело свет в 1849-1853.

Художник известен своими реставрационными работами (8). В 1842 г. он участвовал в восстановлении древней стенной живописи Новгородского Знаменского собора; в 1843-1853 гг. проводил работы по открытию и возобновлению древней живописи Киевского Софийского собора и реставрировал фрески Успенского собора Киево-Печерской лавры; в 1844 г. - курировал реставрационные работы в Дмитровском Владимирском соборе; в 1844 и 1859 гг. - открыл древние фрески в Успенском Владимирском соборе; в 1859 г. - фрески церкви Покрова на Нерли и Владимирском Успенском монастыре (9).

С большим интересом и любовью художник работал над созданием рукописных книг. Лицевые богослужебные и четьи книги он создал для членов императорской семьи, по частным заказам и в литературно-художественных кружках.

Среди предметов декоративно-прикладного искусства, созданных по рисункам и эскизам Ф.Г. Солнцева, знаменитые «Кремлевский» (1837-1838) и Константиновский сервизы (1847-1848), рисунки мебели в древнерусском стиле в память об умершей дочери Николая I Александре Николаевне для молельной Александровского дворца в Царском Селе.

Федор Солнцев стал создателем восьми рисунков ларцов-ковчегов, предназначенных для хранения государственных грамот, таких как грамота об утверждении Ивана IV в сане царя, записи о присоединении к Москве княжеств и областей, уставные и княжеские договорные грамоты, царские письма (1852-1853). Ларцы изготовили из бронзы в 1857-1858 гг. в Петербурге на фабрике Ф. Шопена

С 1858 г. и практически до своей смерти по линии Министерства внутренних дел Ф.Г. Солнцев осуществлял попечительские работы за стипендиатами из государственных крестьян - учащимися в Императорской Академии художеств. Среди его учеников русский художник А.П. Рябушкин и гравер И.П. Пожалостин.

Федор Григорьевич скончался 3 марта 1892 г. Его похоронили в Санкт-Петербурге на Волковом кладбище. На его надгробном памятнике сделана надпись: «Профессор Императорской Академии художеств Федор Григорьевич Солнцев. Археолог, проложивший путь успехам русской церковной иконописи».

Федор Солнцев и Церковное строительство в XIX веке

Начало работам Ф.Г. Солнцева по заказам Священного Синода положили исследования состояния «стенной живописи в Новгородском Знаменском соборе» (10) и разработка эскизов иконостасов и росписей строящихся в Санкт-Петербурге соборов.

В 1839-1847 гг. художник принял участие в возведении по проекту К.А. Тона большого пятикупольного храма во имя святого Митрофана Воронежского на Митрофаниевском кладбище. Он разработал эскизы пятиярусного иконостаса и росписи сводов (11). Новые резные иконостасы из липы и стенная роспись по эскизу Ф.Г. Солнцева создавались в 1850-1851 гг. для церкви Рождества Христова на Рождественской улице (12). В 1862-1863 гг. Ф.Г. Солнцев работал в Александро-Невской лавре, создав эскизы росписей для стен и потолка церкви Успения пресвятой Богородицы, а также эскизы стенописи собора пресвятой Троицы (13). Над выполнением всех трех проектов трудился П.С. Титов. В 1869 г. по эскизу Ф.Г. Солнцева расписывался плафон церкви Вознесения Господня в Вознесенском проезде (12). Над созданием и украшением храмов вместе с Ф.Г. Солнцевым (как и в годы учебы в Академии) часто трудились учившиеся вместе с ним А.В. Нотбек, А.Т. Марков, М.И. Скотти.

Для церквей Санкт-Петербурга художник также выполнил эскизы окладов, крестов, писал иконы. Он написал иконы для церкви священномученика Мирона, строившейся на Обводном канале в 1849-1855 гг. Для собора святителя Спиридона Тримифунтского (Адмиралтейского) в 1863 г. создавался образ Спасителя (15). Интереснейшей работой стало создание эскиза оклада для чудотворной иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» - одной из самых чтимых икон Санкт-Петербурга, хранившейся в Скорбященской церкви. Богатейшая золотая риза с драгоценными камнями, сделанная по рисунку Ф.Г. Солнцева в мастерской Ф.А. Верховцева, украсила ее в 1859 г.) (16). В 1870-е гг. Ф.Г. Солнцев подарил вместе с другими свои иконы церкви Святой Троицы при Свято-Троицкой Общине сестер милосердия. В 1885 г. по рисунку Ф.Г. Солнцева изготовили из дерева красивый запрестольный крест, который принцесса Е.М. Ольденбургская в том же году подарила храму великомученицы Екатерины при Императорском училище правоведения. В 1863 г. создал рисунки для сооружения нового резного иконостаса для придела св. Саввы Освященного Екатерининского храма московского Новоспасского монастыря.

Ф.Г. Солнцев работал над созданием эскизов иконостасов для соборов древнерусских городов, в том числе для собора во имя Казанской иконы Божией Матери г. Кириллова. Изготовленные по его рисункам резные иконостасы привезли в Кириллов из Петербурга в 1859 г.

В XIX в. строительством и благоустройством новых храмов в России ведало Министерство государственных имуществ. Именно к этому Министерству 28 июля 1858 г. по Высочайшему повелению причислили Ф.Г. Солнцев с целью «производства иконописания для вновь строящихся сельских церквей». В этом же году, в связи с проведенной при императоре Николае I акции воссоединения с Православной Церковью полутора миллионов униатов Литвы, Белоруссии и Украины, он стал заведовать работами по изготовлению иконостасов для церквей Западных губерний, где шли восстановление и ремонт разрушенных церквей и униатские и католические храмы перестраивались под православные с целью укрепления положения православного населения. Эта служба продолжалась в течение восьми лет, до 1866 г. За это время под его наблюдением было изготовлено более 200 иконостасов для церквей западных губерний. Эскизы Ф.Г. Солнцев делал сам, а живописные работы вели Н.А. Майков, А.А. Васильев, П.С. Титов.

Нередко Ф.Г. Солнцев выполнял частные заказы на создание икон и эскизов церковной утвари, о чем свидетельствуют многочисленные записи в его дневниках, например, он создал рисунки «г. полковнику Иловайскому», «князю Волконскому», «для г. Кораблева», «священнику Полисадову», «г. Верховцеву», «в Общину сестер милосердия», «в церковь Рождества Христова, что на Песках», «для г. Ширяева», «для г-жи Всеволожской», «на Афонскую гору», «г-же Збомирской», «для Почаевской Лавры» (17).

В 1885-1892 гг. Ф.Г. Солнцев выполнил рисунки икон и церковной утвари для храма во имя святого Александра Свирского Вауловских имений сенатора В.П. Мордвинова. По этим рисункам его ученик: «иконный изограф Платон Иванович Брусников» и «академик Василий Васильевич Васильев» написали образа святых подвижников Православия. Некоторые из этих икон после революции 1917 г. и закрытия и разорения храмов и монастырей оказались в частных коллекциях и музеях. Несколько икон и рисунков попали в Ростовский музей. Среди прочих сохранились три иконы святого Александра Свирского «в житии». На обороте одной из них сделана запись: «Сiе изображенiе чудесъ преподобнаго Александра Свирскаго писалъ для церкви имени сего угодника Божия въ усадьбе Владимира Павловича Мордвинова селе Ваулове Романовъ-Борисоглебскаго уезда Ярославской губернии по рисунку профессора Феодора Григорьевича Солнцева и подъ его смотрениемъ в С.Петербурге въ январе 1892 года иконный изографъ Платонъ Ивановичъ Брусниковъ» (18).

Ф.Г. Солнцев и вопросы разработки канонов иконописания

В 1843 г. Ф.Г. Солнцев создал рисунок Антиминса, утвержденный Святейшим Синодом. Гравированный, по рекомендации Ф.Г. Солнцева, Л.А. Серяковым (19), Антиминс тиражировали на протяжении нескольких лет. Дальнейшие переработки Антиминса также поручали Ф.Г. Солнцеву, о чем свидетельствуют некоторые донесения в Святейший Синод. Например, 17 июля 1864 г. из хозяйственного управления Обер-прокурору на рассмотрение поступил «изготовленный новый рисунок Антиминса с изменениями, указанными» Обер-прокурором (20). Живое участие в рассмотрении и правках работ Ф.Г. Солнцева принимал митрополит Московский Филарет (Дроздов). В размышлениях по поводу рисунка Антиминса, он отметил составление его «согласно с определением Синода» и указал художнику на то, что «лица Иосифа и Никодима выражают благочестивейшее внимание», но «не так замечательны лица святых жен». Митрополит высказал недовольство «лицом святого апостола Иоанна», которое «представляло детский вид, не выражая ни духовного характера. Ни любви к Господу, ни печали». Самым серьезным было замечание, касающееся порядка размещения фигур: «По древнему обычаю лица мужей и жен не смешивались, а отделялись. Посему Иоанна лучше было поставить непосредственно близ Иосифа, а Марию Клеопову, которая их разбивает, далее после Божией Матери» (21).

Одним из серьезнейших вопросов искусства XIX столетия стали каноны иконописания. Им уделялось много внимания и Святейшим Синодом, и в Строгановском училище, готовившем иконописцев, учеными и художниками. Огромное внимание этой проблеме уделяло Общество любителей древнерусского искусства, созданное при Московском публичном и Румянцевском музеях. Его члены занимались изучением истории иконописания и составляли рекомендации в связи с перспективами его развития во второй половине XIX в.(22). Так В.И. Бутовский, как директор Строгановского училища и член Общества любителей древнерусского искусства, подготовил и издал Строгановский иконописный подлинник. В конце XIX в. русский ученый Н.В. Покровский сделал достоянием науки и художников замечательный памятник русского церковного искусства «Сийский иконописный подлинник»(23).

Теоретических работ на тему особенностей иконописи нового времени художник не оставил, да он специально и не занимался решением теоретических проблем. Своим творчеством он пытался ответить на этот вопрос, показывая, «как можно корректно, в разумных пропорциях соединить традиции иконописи Московской Руси с новациями нового времени». Выбрав свой путь, художник, по мнению историка и искусствоведа Б.В. Сапунова, своим творчеством доказал, что «прямая перспектива, светотени, тонкие переходы цветов, объемность изображения на одной иконе могут сосуществовать с реминисценциями иконописи прошлых веков - обратной перспективой, плоскостным изображением удлиненных фигур, условным пейзажем и другими составляющими древнерусской иконописи» (24).

Логичным итогом реставрационной и иконописной работы Ф.Г. Солнцева, итогом разработки эскизов иконостасов для строящихся и реконструируемых церквей Западных губерний России, для храмов Москвы и Петербурга, результатом исследования имеющихся в распоряжении живописцев иконописных подлинников, стало создание больших лицевых Святцев. В начале 60-х гг. XIX в. по заданию Священного Синода он приступил к их созданию.

«Лицевые Святцы» работы Ф.Г. Солнцева

Мысль о назревшей потребности для художников иметь лицевые Святцы, а не только текстовые иконописные подлинники с описанием внешнего вида святых, была высказана Ф.Г. Солнцевым в беседе с архимандритом Фотием во время посещения Юрьевского Новгородского монастыря в 1833 г. (25). Состоявшаяся беседа между Солнцевым и архимандритом Фотием чрезвычайно интересна, поскольку позволяет понять художника, задумавшего создание лицевых святцев, соответствующих современному состоянию различных слоев общества. Солнцев как изограф искал «удачный синтез элементов традиционного иконного письма с новациями светской живописи нового времени»(26).

Во время беседы с архимандритом Фотием, объясняя тому цель новгородской поездки, Федор Солнцев отметил, что «приехал отыскивать древности, чтобы потом составить полный живописный курс археологии и этнографии для художников». Отвечая художнику, настоятель монастыря принес «иконописный подлинник, который содержал в себе наставления, как следовало изображать святых». «Я посмотрел подлинник <...> и заметил, - пишет Солнцев, - "...для художника этого не достаточно. Художник должен быть и портным; ему нужно знать - какое облачение, в каком веке носили; а здесь нет никаких описаний костюмов и церковных облачений"»(27). Архимандрит Фотий с этим замечанием художника согласился.

В рецензии, предваряющей выход новых печатных Святцев, драматург и поэт Нестор Кукольник (1809-1868), писал, что «издание имело бы обширную пользу для художников при исполнении ими церковной живописи»(28).

Потребность в скорейшей их разработке стала ощутимой в связи с созданием рисовального класса и началом преподавания иконописи в семинарии. В марте 1845 г. он обратился с запиской на имя Обер-прокурора Н.А. Протасова. На ее основе Ведомство Православного исповедания Святейшего правительствующего Синода составило письмо следующего содержания:

«Академик Солнцев, обучающий рисовальному искусству в Санкт-Петербургской семинарии, внес в Духовно-учебное управление записку, в коей изъяснил, что для приготовления учащихся к иконописанию красками, необходимо нужны подлинные изображения ликов святых, их одежд и принадлежностей, коих придерживались старинные иконописцы и которые не в полном составе хранятся доселе в некоторых русских монастырях. Имея намерение составить полный сборник таковых подлинников, нарисовать их верно и тщательно, но и раскрасить в древнем греческом вкусе, Солнцев просит об исходатайствовании ему на то дозволения и вместе свидетельства, по которому бы он мог брать из известных ему монастырей, для соображения или лично, или посредством переписки, старинные книги и святцы, с возвращением оных по миновании надобности. Когда же труд сей окончен будет вполне, то Солнцев просит купить его в здешнюю семинарию для руководства и позволить ему пользоваться изданием оного в публику на правах издателя.

Духовно-учебное управление Святейшего Синода, находя предпринимаемое академиком Солнцевым издание полного сборника ликов святых угодников Божиих весьма полезным в отношении к открытому в здешней семинарии классу рисовального искусства, полагало бы с своей стороны дать ему на оное позволение, с тем однако, чтобы он по мере изготовления рисунков, предварительно выпуску в свет, представлял их на рассмотрение Духовной цензуры установленным порядком. Что ж касается до предполагаемого заимствования старинных книг и святцев от монастырей, то по вниманию к особенной важности сих предметов как памятников древности, вменить в обязанность Солнцеву, чтобы в случае требования оных, всякий раз относился он в том в Духовно Учебное управление, которое на отпуск их должно испрашивать от Святейшего Синода разрешения»(29).

По представленному прошению 3 апреля 1845 г. в Синоде приняли положительное решение. «Святейший Синод, - говорилось в Указе, - находя предпринимаемое академиком Солнцевым издание полного сборника ликов святых угодников Божиих весьма полезным в отношении к открытому в здешней семинарии классу рисовального искусства, согласно с мнением Духовно-учебного управления определяет: разрешить академику Солнцеву издать сборник ликов святых угодников»(30).

При подготовке лицевых Святцев художник использовал девять иконописных подлинников XIV-XV вв.(31) и выполнил труд историка и изографа. Им было использовано и множество изобразительных образов - икон, прорисей, собственных рисунков. Члены Общества Древнерусского искусства, характеризуя проведенную Солнцевым работу и указывая на ее значение, отмечали: «Лицевые Святцы - насущная потребность и церквей, и иконописцев, и публики. Древние лицевые подлинники во многом не удовлетворительны, притом же составляют библиографическую редкость. Как бы ни выполнил г. Солнцев свою задачу, его Святцы во всяком случае принесут несомненную пользу. ...По оконченным оригиналам Святцев работы Ф.Г. Солнцева, можно видеть, что на изучение всего, относящегося к этому предмету, знаменитый академик-иконописец посвятил всю жизнь свою. Дабы сохранить в изображениях древний характер Солнцев в самых типах изображаемых лиц, постановке их, облачениях и одежде, должен был произвести множество изысканий и руководствовался множеством древних памятников, как например, уцелевшею Киевскою стенною иконописью и мозаикою, греческими святцами XI в., <...> Святцами новгородскими, белозерскими, тихвинскими, суздальскими, строгановскими и изданными на бумаге в 1714 г. в царствование Петра I, равно как и древними иконами, сохранившимися в наших церквах, старинными рукописями и утварями и жизнеописаниями святых отцов»(32).

Святцы издали в 1866 г. Они состояли из 12 листов, по 48 недель в каждом, а в каждой неделе по 100 фигур святых. Солнцевские Святцы, по мнению В. Владимирского, «представляли собой целый справочный лексикон, археологический музей»(33). Сам Федор Григорьевич, вспоминая о работе над ними, называл их «едва ли не самой крупной своей работой для Священного Синода»(34). В XIX - начале XX вв. Святцы Ф.Г. Солнцева неоднократно переиздавались в цветном и черно-белом вариантах с различным набором изображений святых.

Анализируя иконописную манеру Ф.Г. Солнцева и отмечая органичность соединения традиции древнерусской иконы с новациями академической живописи, Б.В. Сапунов показал, как художнику удалось этого достичь. Он написал: «По характеру письма миниатюры повторяют схему композиций ″избранных святых″ на минейных иконах Московской Руси. Те же застывшие фигуры, удлиненные пропорции, те же ″лещетки″ - ″горки″ древнерусских икон. Та же традиционная обратная перспектива. Но лики святых выполнены в соответствии с нормами академической живописи нового времени»(35).

Своеобразным продолжением работы над месяцесловном рядом икон стало иллюстрирование трудов архиепископа Филарета (Гумилевского). Для издания его трудов «Жития святых, чтимых православною церковью», «Святые южных славян» и «Жития святых подвижниц восточной церкви» он выполнил более 400 рисунков(36).

Иконописное наследие Ф.Г. Солнцева могло быть огромным. Но, к сожалению, сохранилась только небольшая часть его работ, особенно это касается эскизов икон и церковных росписей и собственно икон. Многие из храмов, в создании образа которых художник принял участие, были разрушены. Были утрачены или разошлись по частным коллекциям его рисунки.

Имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют говорить о том, что одной из важных проблем для Ф.Г. Солнцева была работа над разработкой иконописного канона Русского Православной Церкви периода новой исторической эпохи.

1. Русские писатели о литературном труде. - Л., 1954. - Т. 1. - С. 564.

2. Древности Российского государства. Рис. Ф.Г. Солнцева. - М., 1849-1853. - Вып. I-VI.

3. Большая золотая медаль, поднесенная Императорским Археологическим обществом профессору Ф.Г. Солнцеву 20 мая 1876 г. // Русская старина. - 1876. - Т. XVI. - С. 305.

4. Петров П.Н. Сборник материалов по истории Императорской Санкт-Петербургской Академии художеств за 100 лет ее существования. - СПб., 1865. - Ч.II: 1811-1843. - С. 187, 214; 1866. - Ч.III: 1852-1864.

5. Оленин А.Н. Рязанские русские древности или Известие о старинных и богатых великокняжеских или царских убранствах, найденных в 1822 году близ села Старая Рязань. СПб., 1831.

6. Солнцев Ф.Г. Солнцев Ф.Г. Моя жизнь и художественно-археологические труды // Русская старина. - 1876. - Т. XV I. - С. 275-277.

7. См.: Древности Российского государства. Рис. Ф.Г. Солнцева. Описания А.Ф. Вельтмана и И.М. Снегирева. - М., 1849-1853. - Вып. I-VI.

8. Реставрационные труды Ф.Г. Солнцева были по-разному оценены как его современниками, так и современными специалистами. См.: Вздорнов Г.И. История открытия и изучения русской средневековой живописи. XIX век. - М., 1986; Фармозов А.А. Русское общество и охрана памятников культуры. - М., 1990; Лисовский В.Г. Академия художеств. СПб., 1997; Тимофеева Т.П., Новаковская-Бухман С.М. Церковь Покрова на Нерли. М., 2003; Трифонова А. Древний Новгород Федора Солнцева // Родина. - 2007. - № 6. - С. 117-118.

9. См.: Лебединцев П.Г. Возобновление Киево-Софийского собора в 1843-1853 гг. Киев, 1879; Лебединцев П.Г. Возобновление стенной живописи в великой церкви Киево-Печерской лавры в 1840-1843 гг. // Киевские епархиальные ведомости. - 1878. - № 11. - Отд. II. - С. 335-345; Памятники архитектуры в дореволюционной России: очерки истории реставрации. / Под. ред. А.С. Щенкова. - М., 2002.

10. Собко Н.П. Ф.Г. Солнцев и его художественно-археологическая деятельность... С. 481.

11. См.: Исторические кладбища Петербурга. Справочник-путеводитель. СПб., 1993. С. 100; Антонов В.В., Кобак А.В. Святыни Санкт-Петербурга. Историко-церковная энциклопедия в трех томах. СПб., 1996. Т. 3. С. 177.

12. Антонов В.В., Кобак А.В. Святыни Санкт-Петербурга... 1994. Т. 1. С. 220-221.

13. Антонов В.В., Кобак А.В. Указ. соч. С. 36, 45.

14. Там же. С. 167.

15. Там же. С. 130.

16. Антонов В.В., Кобак А.В. Указ. соч. С. 151.

17. Собко Н.П. О художниках и деятелях Академии Художеств, извлечения из отчетов. Солнцев Федор Григорьевич, живописец // ОР РНБ. Ф. 708 (Н.П. Собко). № 875. Лл. 92 - 141.

18. Вауловский Успенский женский скит / Сост. Т.И. Орнатская. - М., 2003.

19. Л.А. Серяков вспоминал: «По приезде из-за границы соя первая в Петербурге работа была для Святейшего Синода по рекомендации академика Ф.Г. Солнцева: мне заказано было сделать по рисунку Федора Григорьевича гравюру Антиминса, за что я получил 900 рублей. Потом меня завалили работами...». См.: Серяков Л.А. Моя трудовая жизнь. Рассказ гравера, академика Л.А. Серякова. 1824-1875 // Русская старина, 1875. Т. XIV. № 11. С. 514.

20. РГИА. Ф. 832. Оп. 1. Д. 87. 1864 г. Л. 39-39 об.

21. РГИА. Ф. 832. Оп. 1. Д. 87. 1864 г. Л. 40-40 об.

22. Подробнее об этом см.: Аксенова Г.В. В.И. Бутовский - первый директор Строгановского училища // Проблемы новой и новейшей истории России. Сб. ст. М., 1999. С. 138-151.

23. Покровский Н.В. Сийский иконописный подлинник. СПб., 1895-1898.

24. Сапунов Б.В. Ф.Г. Солнцев - знаковая фигура искусства Синодального периода // Музейные записки. Статьи и доклады Музейного отдела Института биологии внутренних войск РАН. Рыбинск-Михайлов Посад, 2007. Вып. I. С. 69-70.

25. См.: Солнцев Ф.Г. Моя жизнь... Т. XV. С. 152.

26. Сапунов Б.В. Православие и русский менталитет. СПб., 2001 (рукопись). С. 3.

27. Солнцев Ф.Г. Моя жизнь... Т. XV. С. 152.

28. Художественная газета. СПб., 1837. № 16. С. 256.

29. О дозволении Солнцеву издать сборник ликов святых угодников // РГИА. Ф. 796. Оп. 126. № 403. Лл. 1-2.

30. О дозволении Солнцеву издать сборник ликов святых угодников... Л. 3-3 об.

31. Солнцев Ф.Г. Моя жизнь... Т. XVI. С. 300.

32. Лицевые Святцы по рисункам академика Солнцева // Сборник на 1866 год, изданный Обществом Древнерусского искусства при Московском публичном музее. М., 1866. С. 156-157.

33. Владимирский В. (свящ. Василий). Заметки о Святцах г. Солнцева // Душеполезное чтение, 1866. № 7. Кн. 2. Отд. II. С.104-107.

34. Солнцев Ф.Г. Моя жизнь... Т. XVI. С. 300.

35. Сапунов Б.В. Ф.Г. Солнцев - знаковая фигура искусства Синодального периода... С. 71.

36. Филарет (Гумилевский). Жития святых, чтимых православною церковью. СПб., 1892; СПб., 1900. 12 тт.; Филарет (Гумилевский). Святые южных славян. СПб., 1893; Филарет (Гумилевский). Жития святых подвижниц восточной церкви. СПб., 1885; СПб., 1898.

Аксенова Галина Владимировна

кандидат исторических наук, доцент

Солнцев Федор Григорьевич

Solntcev Fedor

(1801 - 1892)

Становящаяся на ноги нация всегда проявляет повышенный интерес к своему прошлому. Именно после Наполеоновских войн, когда Россия стала играть заметную роль в решении европейских проблем, у российского общества появилась потребность знать больше о себе.

Много сделал для изучения древнерусского искусства выпускник Академии художеств Федор Григорьевич Солнцев, который под руководством Варнека и Егорова (1815—1825) осваивал бытовое художество и иконопись.

Еще в Академии Федор Солнцев пишет картину "Крестьянское семейство перед обедом" (1824), за которую получает золотую медаль. Перед молодым художником открываются заманчивые перспективы. Тем более что к нему благоволит семья Николая I. Возможно, сам император и оказал решающее влияние на творческую жизнь Ф. Солнцева. В 1830 году его посылают в художественно-археологическую экспедицию по старинным городам России. Из командировки Ф.Г. Солнцев привозит более 3000 акварелей, связанных с древнерусским искусством. Отныне он — главный знаток древностей государства российского, а потому его, как авторитетного эксперта, привлекают к реставрационным работам и новым постройкам в византийско-русском стиле.

Солнцев Ф.Г. (фрагмент гравюры, Пожалостин)

Художник по-прежнему не расстается с масляными и акварельными красками, но основные его заслуги связаны с художественно-археологической деятельностью. Именно за нее он в 1876 году получает звание профессора. А в 1885 общественность Петербурга тепло отмечает 50-летие присвоения Ф.Г. Солнцеву звания академика — радующее долголетие, прожитое с большой пользой для любезного Отечества.

____________________________

Солнцев Федор Григорьевич

Жизнь и труды художника Федора Солнцева
«Солнцев был одним из тех лучших и немногих,
которые учили нас всех ценить и любить
настоящую коренную Русь».
В.В. Стасов

В одном из залов Государственной Третьяковской галерея экспонируется небольшая картина «Крестьянское семейство», выполненная в 1824 г. выпускником Академии художеств в качестве программы на Малую (вторую) золотую медаль. Традиционное программное задание с незамысловатым сюжетом, несложное, но продуманное композиционное построение, теплый колорит - настоящая академическая работа. Она заслужила признание и одобрение членов комиссии, ее автор получил золотую медаль, а молодой художник - право на пенсионерскую поездку, которым не воспользовался. Эту картину в конце XIX в. забрал в свою галерею П.М. Третьяков, с нее делали учебные копии студенты Академии художеств. И кто бы мог тогда, в 1824 г., представить, что с этой незамысловатой программной работы начнется великий путь выдающегося русского художника, без которого немыслим сегодня разговор о культуре XIX в. вообще, о русской архитектуре и русской книжности, в частности. Имя этого художника — Федор Григорьевич Солнцев (1801-1892).

Трудам Солнцева русская наука обязана собранием «Древностей Российского государства» и «Керченских и Фанагорийских древностей». По рисункам Солнцева восстановлены терема и церкви Московского Кремля, украшены залы Кремлевского Дворца. Ему принадлежит честь открытия и восстановления мозаик и фресок Софии Киевской, Успенского собора Киево-Печерской Лавры, Дмитровского собора во Владимире.

В 1876 г. во время празднования 50-летия художественно-археологической деятельности Ф.Г. Солнцева главный редактор известнейшего журнала «Русская старина» Михаил Иванович Семевский произнес: «Рисунки Солнцева, в научном и художественном отношениях — живописная летопись Древней Руси, источник возрождения отечественного стиля. И если Карамзин в летописях и других археографических памятниках нашего Отечества обрел живые краски для слога своей истории; если Пушкин в народных сказках нашел живую, свежую струю, которой он обновил язык Отечественной поэзии, то художник Солнцев произведениями своими пробудил в русских художниках чувство народного самосознания и уважения к образам, завещанным нам предками».

Федор Григорьевич Солнцев родился 14 апреля 1801 г. в с. Верхне-Никульском Мологского уезда Ярославской губернии в семье помещичьих (крепостных) крестьян графа Мусина-Пушкина. После рождения сына Федора его отец, Григорий Кондратьевич, уехал в Петербург и стал работать кассиром при императорских театрах. Вскоре в северную столицу переехал и старший брат, Денис. Федор и его мама Елизавета Фроловна остались в деревне. Благодаря стараниям матери, бывшей грамотной женщиной, он начал учиться читать. Но учеба в целом давалась с трудом. Гораздо интереснее было рисовать или копировать лубочные картинки, играть на берегу ручья, впадающего в знаменитую реку Сить.

Когда в 1815 г. отец, по обыкновению, навестил семью, ему пожаловались на нерадивого ребенка, интересовавшегося только рисованием различных деревенских и церковных предметов. Григорий Кондратьевич, по-видимому, обладая хорошим чутьем, забрал ребенка с собой в Петербург. Здесь, на Адмиралтейской площади в доме графа Кутайсова, живя с братом и отцом, Федор Григорьевич начал учиться арифметике, французскому и немецкому языкам, изучать целый ряд общеобразовательных предметов, а также рисованию.

Пока Федор Григорьевич потихоньку обучался у своего брата, отец хлопотал о его устройстве в Академию художеств. Это произошло в том же, 1815 г. Отправившись однажды по приказанию Григория Кондратьевича к инспектору академических классов, известному художнику К.И. Головачевскому, Федор Солнцев был немедленно зачислен в число своекоштных воспитанников. В 1815 г. его определили в первый рисовальный класс. Менее чем через полгода Солнцев оказался в натурном классе. Перейдя в третий возраст, Ф.Г. Солнцев выбрал своей специальностью историческую и портретную живопись, и стал работать под руководством известных русских живописцев, профессоров С.С. Щукина, А.А. Егорова и А.Г. Варнека. Работал Солнцев много и интересно, принял участие в росписи Казанского собора. Вскоре на картины начинающего художника обратил внимание директор Императорской публичной библиотеки А.Н. Оленин, ставший в 1817 г. Президентом Академии художеств. «Любитель и знаток древностей», широко эрудированный в вопросах литературы и искусства, историк, археолог и этнограф, он привлек юного художника для исполнения различных работ и заказов, нацеливая на художественно-археологические исследования. А.Н. Оленин способствовал становлению и формированию уникального исторического живописца, знатока археологии и истории России.

В 1829 г., почти пять лет спустя после окончания Солнцевым Академии художеств, Оленин привлек его к работе над изданием книги о Рязанских древностях. Ф.Г. Солнцев выполнил рисунки Рязанских древностей: драгоценные бляхи, бармы, перстни. Об этой работе он впоследствии вспоминал: «Алексей Николаевич предложил мне нарисовать "рязанские древности". Я принялся за работу. Рисовать надо было в кабинете Алексея Николаевича. Между прочим, у меня нарисована была бляха, рисунок этот и лежал на столе. Однажды приехал к Алексею Николаевичу профессор перспективы — М.Н. Воробьев. Заметив на столе бляху и приняв ее за настоящую, он хотел рукою сдвинуть ее, но, увидев свою ошибку, сказал: "Неужели это нарисовано!" По этому случаю Алексей Николаевич заметил: "Да, уж лучшей похвалы искусству нельзя сделать"».

Работа над Рязанскими древностями окончательно связала жизнь и творчество Федора Григорьевича с археологией.

Важнейшим этапом в творческой биографии Ф.Г. Солнцева стали 30-е годы XIX века. В это время он работал в Москве, снимая рисунки с древнейших вещей, хранившихся в Оружейной палате Московского Кремля и его соборах, делая акварельные зарисовки различных видов Москвы. Часть этих рисунков была выполнена для русского историка, действительного члена Императорского Общества истории и древностей Российских — Ивана Михайловича Снегирева. Во вступительной статье к одной из них издатель Август Семен отметил:

«Описание древностей первопрестольной, царственной столицы русской, достойное величия предмета и благоговейного внимания русских людей и русской земли к святыни и памятникам московским, давно было общим желанием всех просвещенных людей. Изучение памятников Отечественных есть обязанность каждого любящего свою Отчизну. Сохранение их в описаниях и изображениях от случайной гибели и разрушения времени должно быть почитаемо заветом нашего уважения к предкам и чести народной.

Счастливым случаем, давно желанное предприятие нашло себе ревностного покровителя в бывшем, незабвенном навсегда градоначальнике Москвы, князе Д.В. Голицыне. Описание памятников Московской древности препоручено было ученому знатоку русских древностей И.М. Снегиреву. Любопытные описания господина Снегирева обогатились рисунками превосходного изографа русских древностей, академика Ф.Г. Солнцева.

Изящество отделки рисунков и полнота и отчетливость описаний возбудили согласные похвалы всех наших не только русских, но и иностранных газет и журналов, которые единогласно признали Памятники московской древности первым великолепным изданием, из всех доныне вышедших в России».

Этот совместный труд выдающихся русских исследователей И.М. Снегирева и Ф.Г. Солнцева наряду с «Памятниками древнерусского зодчества» Ф.Ф. Рихтера и «Русской стариной» А.А. Мартынова и И.М. Снегирева положил начало делу образования русских зодчих по части национального наследия.

В мае 1830 года началась работа художника Ф.Г. Солнцева над «срисовыванием старинных наших обычаев, одеяний, оружия, церковной и царской утвари, скарба, конской сбруи и прочих предметов, принадлежащих к историческим, археологическим и этнографическим сведениям», находившихся в Москве и хранившихся в Оружейной палате. Работе Солнцева в Кремле и в Оружейной палате помогали выдающиеся общественные и государственные деятели XIX века: митрополит московский Филарет (Дроздов), президент московской дворцовой конторы князь В.В. Юсупов, историк М.П. Погодин и, конечно же, А.Н. Оленин.

Созданное Ф.Г. Солнцевым собрание рисунков русской старины (а их было к концу 40-х гг. более трех тысяч) привлекло внимание императора Николая I , и он пожаловал на их издание около ста тысяч рублей серебром. Подобное пожертвование императора на публикацию вызвало живой отклик в общественных и научных кругах России. В журнале «Москвитянин» историк М.П. Погодин отметил, что «любители Отечественной древности и истории благословляют царскую щедрость» и «с нетерпением ожидают великолепного издания». А спустя 20 лет после выхода в свет «Древностей Российского государства» М.П. Погодин напишет: «Важнейшее и вместе великолепнейшее издание наших памятников, собственно археологических, заключается в "Древностях Российского государства". Богатое пособие получила археология в этом великолепном издании!»

В.В. Стасов, произнося речь памяти Ф.Г. Солнцева, высоко оценил именно «Древности Российского государства». Он сказал: «Книга пришлась по общему вкусу, она составила эпоху в русском историческом самосознании и имела громадное влияние на рост всех последних художественных поколений наших».

Трудам Ф.Г. Солнцева всячески содействовал император Николай I , который на первый план выдвинул национальные традиции. Среди них определенное внимание уделялось русским историческим реликвиям.

Огромная работа, проделанная Солнцевым по восстановлению Теремного дворца Московского Кремля, была высоко оценена императором. Его наградили бриллиантовым перстнем и пожаловали Кавалером ордена св. Владимира 4 степени.

Николай I отдал ряд распоряжений, связанных с отечественной стариной. В Киеве в 1832 г. были раскрыты остатки Золотых ворот, а с 1835 г. действовала специальная Комиссия изыскивания древностей. Собранные коллекции поступили в Киевский университет, где 17 марта 1837 г. открылся археологический музей. В 1847 г. было издано сочинение киевского гражданского губернатора И.И. Фундуклея «Обозрение Киева», а в 1848 г. - «Обозрение могил, валов и городищ Киевской губернии». Большая часть зданий и вещей были представлены в рисунках и чертежах. Гравюры к книге создавались по рисункам Ф.Г. Солнцева.

Именно Ф.Г. Солнцеву принадлежит честь открытия и реставрации знаменитых фресок и мозаик XI в. в Киевском Софийском соборе, о существовании которых до 1843 г. никто не подозревал. «Издавна приметны были в одном из боковых отделений Собора, на стороне южной, на своде, древние изображения ангелов, серафимов и херувимов, и можно было присмотревшись пристально, прочитать здесь греческие надписи», — запишет протоирей И.М. Скворцов в своей книге о реставрации собора, вышедшей в 1854 г. Но это была лишь часть 8-вековых фресок, которые необходимо было еще искать на всех стенах Собора. В 1843 году, «когда в алтаре предела преподобных Антония и Феодосия, после случайного опадения штукатурки, оказались следы фресковых изображений, бывший по некоторому делу в Киеве, академик Ф.Г. Солнцев возымел мысль о существовании подобных изображений по всему Ярославову храму. Мысль эта и подтвердилась, когда пробовали в разных местах очищать побелку и подкраску новейшую. Таким образом, дело это представилось заслуживающим внимания Высочайшего, доложено было Государю Императору, и Его Величество изволил указать священному Синоду изыскать средства, как для открытия, так и возобновления древних фресок на всех стенах и столпах Киево-Софийского собора. Вследствие того составлен Комитет о возобновлении сего собора по всем частям его; при чем, согласно с высочайшей волей, часть живописная вся поручена главному надзору академика Солнцева».

Реставрируя фрески и раскрывая мозаики Софийского собора, Ф.Г. Солнцев скопировал с ювелирной тщательностью его росписи. В марте 1853 г. он представил 80 рисунков в Императорское русское археологическое общество для издания. Археологическое общество согласилось взять на себя труд издания, приняв решение литохромировать и гравировать рисунки. При этом последовало распоряжение императора о том, чтобы издание новых рисунков Ф.Г. Солнцева явилось продолжением «Древностей Российского государства». Но из-за отсутствия средств процесс подготовки издания затянулся на долгие годы и начался только в 1866 г. В 1871 г. вышел первый выпуск «Древностей» — «Киевский Софийский собор».

С 1830 по 1853 гг. Ф.Г. Солнцев много ездил по древнерусским городам, занимаясь исследованием и срисовыванием предметов и памятников старины, делая этнографические зарисовки. «С того времени по настоящее с древностей Керченских, Московских, Троице-Сергиевой Лавры, Нового Иерусалима и окрестностей их, в Рязанских, Владимирских, Киевских, Новгородских, Псковских, Смоленских, Черниговских, Витебских, Могилевских и многих других уездных городах, а также в ризнице Императорского Зимнего дворца в Санкт-Петербурге сделано Солнцевым акварелью и представлено Государю Императору до 2000 рисунков. Сверх того он занимается рисованием акварелью и по другим Высочайшим поручениям, равно и для новостроящегося в Москве Кремлевского Дворца. Под его смотрением возобновлена старинная живопись в Киево-Успенском Лаврском и во Владимирском Дмитровском соборах, а в Киево-Софийском соборе возобновляются древние фрески.

Солнцев за свои труды Всемилостивейше пожалован орденами: св. Владимира 4-й степени, св. Станислава 2-й степени с короною и св. Анны 2-й степени, а за исполненную в программе от Императорской Академии художеств картину награжден Академиком.

В 1836 г. Ф.Г. Солнцев за свои труды был удостоен звания академика. С 1844 по 1867 г. он преподавал иконописание в Санкт-Петербургской Духовной семинарии, за что в получил ордена св. Анны 2-й степени и орден св. Владимира 3-й степени. В 1858-1866 гг. под его наблюдением было изготовлено более 200 иконостасов для церквей западных российских губерний по заказу Министерства государственных имуществ. Он сам сделал эскизы образов, крестов, хоругвей и проч.

Работая с памятниками древнерусского искусства и бытовыми предметами, изучая памятники русской старины, Ф.Г. Солнцев постоянно соприкасался с русскими рукописными книгами, из которых черпал сведения, необходимые для датировки исследуемых предметов, для определения места их создания и предназначения.

Во время работы в Московском Кремле в 30-е гг. XIX в. с предметами русской старины Оружейной палаты внимание художника привлекли такие шедевры русской книжности как Изборник Святослава 1073 г., Царские грамоты. В Московской Синодальной типографии он обратил внимание на уникальное Юрьевское Евангелие, на старопечатные книги. Ф.Г. Солнцев скопировал наиболее интересные материалы: заставки, заглавные буквы, образцы письма различных эпох, т.е. все то, что могло пригодиться художнику для понимания, характеристики и воспроизведения той или иной эпохи. В коллекции рисунков и акварелей Ф.Г. Солнцева, хранящейся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки, оказался целый ряд листов, представляющих древнерусское книжное искусство. Можно предположить, что Ф.Г. Солнцев мыслил о систематизации изобразительного материала, содержащегося в рукописных и старопечатных книгах, думал о создании альбома по истории русского книжного орнамента.

С конца 30-х гг., когда император Николай I принял Ф.Г. Солнцева под свое покровительство, для членов императорской фамилии художник создал молитвенники и другие книги духовного содержания. Одной из них стала книга «Праздники в Доме Православного Царя Русского».

Для членов императорской фамилии Ф.Г. Солнцев написал также: Молитвослов для императрицы Александры Федоровны, жены Николая I ; Молитвослов для императрицы Марии Александровны, жены Александра II ; Молитвенники ангелам-хранителям для великих княгинь Марии Николаевны, Ольги Николаевны и Марии Александровны; Жития избранных святых; «Праздники в Доме Православного Царя Русского»; Житие Сергия Радонежского; Служба святой Марии Магдалине; «Русские святые, предстатели перед Богом за царя и святую Русь»; «Знаменательные дни в Доме императора Александра III ».

В течение нескольких лет Ф.Г. Солнцев часто бывал в доме М.П. Волконской, невестки начальника Дворцовой канцелярии, обергофмаршала П.М. Волконского, опекавшего художника после смерти А.Н. Оленина. В доме Марии Петровны собирались художники, писатели, композиторы, среди них профессор Н.И. Похвиснев, Л. Кикина, Л. Львов, М.А. Межакова, П.В. Басин. В кружке М.П. Волконской в 50-е годы ХIX в. под руководством Солнцева и при его непосредственном участии создавалась рукописная книга «Молитвенник с Месяцесловом».

Об этой рукописной книге писали в журнале «Столица и усадьба», обратив внимание на лицевой Месяцеслов, расположенный в конце книги. Это изображения святых, а также господских и двунадесятых праздников. «Можно себе представить, сколько труда стоило, например, поместить на пространстве менее четырех вершков вышины и около трех ширины — изображение ежедневных святых, празднуемых в целом месяце. Чтобы выделить лики и облачения полувершковых фигур, надо было употреблять увеличительное стекло и иметь настоящий запас терпения, и, со всем возможным прилежанием, ближе двух или трех месяцев невозможно было окончить таблицу со всеми святыми тридцати дней и входившими в их состав изображениями двунадесяти праздников».

По заказу княгини Л.Н. Меншиковой Ф.Г. Солнцев создал уникальную, необыкновенной красоты рукописную книгу «Евангелие от Иоанна». Вместе с Солнцевым над книгой работали академики Г.Г. Гагарин и Премацци.

Логичным итогом обращения к русской рукописной традиции стало создание в начале 60-х гг. XIX в. по заданию Священного Синода больших лицевых Святцев. При подготовке Святцев художник использовал девять иконописных подлинников XIV - XV вв. и выполнил труд историка и этнографа. Им было использовано и множество изобразительных образов - икон, прорисей, собственных рисунков. В 1866 г. Святцы были напечатаны. Они состояли из 12 листов, по 48 недель в каждом, а в каждой неделе по 100 фигур святых. Нестор Кукольник, предваряя выход Святцев, писал, что «издание имело бы обширную пользу для художников при исполнении ими церковной живописи». Солнцевские Святцы «представляли собой целый справочный лексикон, археологический музей».

Вполне логичной стала для Ф.Г. Солнцева работа над оформлением и иллюстрированием различных печатных изданий - книг и журналов - с использованием принципов оформления русских рукописных книг.

В 40-е гг., во время работы в Киеве, художник познакомился с митрополитом Филаретом (Гумилевским). Это знакомство переросло в тесное сотрудничество. Для трудов, предпринятых Филаретом, Ф.Г. Солнцев выполнил более 400 рисунков. Труды митрополита Филарета неоднократно переиздавались во второй пол. XIX - нач. XX вв. и все время выходили с иллюстрациями Ф.Г. Солнцева. Многие из этих иллюстраций были использованы и для других изданий, осуществленных по распоряжению Святейшего Синода. Рисунки для различного рода изданий, посвященных святым, прославленным Русской Православной Церковью, Ф.Г. Солнцев выполнял многократно. Среди них есть иллюстрации, созданные по просьбе И.П. Хрущова для его книг о святых подвижниках выходивших в серии «Народные чтения». Рисунки Ф.Г. Солнцева были использованы при переиздании «Размышления о Божественной литургии» Н.В. Гоголя.

Любовь к русской истории, к «древностям российским» свела вместе и сдружила Ф.Г. Солнцева с М.И. Семевским - редактором журнала «Русская старина». Более 30 лет (до своей смерти) художник создавал заставки, виньетки и концовки для оформления этого журнала.

Чувство любви к древнерусской книжной традиции Ф.Г. Солнцев постарался привить и своим ученикам, среди которых был А.П. Рябушкин. Вместе они писали поздравительные адреса, оформляя их в русском стиле. А.П. Рябушкин самостоятельно создал несколько рукописных книг. Древнерусская рукописная традиция и рукописная книжная традиция, развитию которой в XIX в. содействовал Ф.Г. Солнцев, способствовали тому, что рукописные книги стали создавать русские художники, среди которых В.М. Васнецов, М.В. Нестеров, Д.С. Стеллецкий.

В 1876 г. в Петербурге торжественно отметили пятидесятилетие художественно-археологической деятельности Ф.Г. Солнцева. От Императорского археологического общества Ф.Г. Солнцев получил выбитую, по случаю 50-летнего юбилея художественной и археологической деятельности, большую золотую медаль с его портретом. А в журнале «Русская старина» М.И. Семевский опубликовал мемуары художника «Моя жизнь и художественно-археологические труды». В ноябре 1886 г. в Академии художеств чествовали 50-летия получения Ф.Г. Солнцевым звания академика.

О последних 15 годах жизни и деятельности художника известно немного. А эти годы были насыщены повседневными кропотливыми трудами для Синода и Синодальной типографии, для журнала «Русская старина», для различных книгоиздательств, исполнением частных заказов. В эти годы Солнцев продолжал вести большую попечительскую работу за стипендиатами из государственных крестьян - учащимися в Императорской Академии художеств.

Работал Солнцев до самого последнего дня, до своей кончины. В «Формулярном списке о службе бывшего причисленного к Императорской Академии художеств для составления полного собрания археологических и этнографических рисунков профессора и почетного вольного общника Академии» последняя запись, сделанная в 1892 г. гласит: «Волею Божею скончался».

Похоронили художника с почестями на Волковом кладбище.

__________________________________

Ирина Богатская

Древности Российского государства в творчестве Федора Солнцева. «РИ» № 1/2005.

Федор Григорьевич Солнцев (1801-1892) - русский художник-график родился 14 апреля 1801 года в селе Верхненикульском Мологского уезда Ярославской губернии в семье крестьян графа Мусина-Пушкина. В 1815 году его определили в Академию художеств. На картины начинающего художника обратил внимание Президент Академии художеств, директор Императорской публичной библиотеки А.Н. Оленин, он стал привлекать Солнцева для исполнения различных работ и заказов, нацеливая на художественно-археологические исследования. В 1829 г. Ф.Г. Солнцев исполнил рисунки Рязанских древностей: драгоценные бляхи, бармы, перстни. Эта работа окончательно связала жизнь и творчество Федора Григорьевича с археологией: современники называли его исключительно художником-археологом, а впоследствии его полувековая художественно-археологическая деятельность была отмечена золотой медалью Императорского Русского Археологического общества. С конца 20-х гг. XIX в. Ф.Г. Солнцев стал главным помощником А.Н. Оленина в издании археологических трудов. В начале 1830 года он рисовал “Керченские” и “Фанагорийские древности”. В 20-е годы XIX в. А.Н. Оленин привлек Солнцева к работам по созданию проектов различной форменной одежды.

30-е годы XIX века стали новым этапом в творческой биографии Ф.Г. Солнцева. Он работал в Москве, снимая рисунки с древнейших вещей, хранившихся в Оружейной палате Московского Кремля и его соборах, делал акварельные зарисовки различных видов Москвы. Часть этих рисунков была выполнена для работ русского историка, действительного члена Императорского Общества истории и древностей Российских — Ивана Михайловича Снегирева, занимавшегося исследованием российских древностей. Созданное Ф.Г. Солнцевым собрание рисунков русской старины от VI до XVIII века было использовано при издании «Древностей Российского государства» (1849-1853 гг.) Издание состояло из 500 рисунков большого формата.

С 1830 по 1853 гг. Ф.Г. Солнцев много ездил по древнерусским городам, занимаясь исследованием и срисовыванием предметов и памятников старины, делал этнографические зарисовки. В 1847 г. было издано сочинение киевского гражданского губернатора И.И. Фундуклея «Обозрение Киева», Большая часть зданий и вещей, которые были описаны в «Обозрении Киева», представлены в рисунках и чертежах. Гравюры к книге создавались по рисункам Ф.Г. Солнцева. Ф.Г. Солнцев реставрировал фрески и раскрывал мозаики Киевского Софийского собора (Х1 век), с ювелирной тщательностью копировал его росписи. В марте 1853 г. он представил 80 рисунков в Императорское русское археологическое общество для издания. Из-за отсутствия средств процесс подготовки издания затянулся на долгие годы и начался только в 1866 г. В 1871 г. вышел первый выпуск «Древностей» — «Киевский Софийский собор».

В 1836 г. Ф.Г. Солнцев был удостоен звания академика. С 1844 по 1867 г. он преподавал иконописание в Санкт-Петербургской Духовной семинарии, за что получил ордена св. Анны 2-й степени и орден св. Владимира 3-й степени. В 1858-1866 гг. под его наблюдением было изготовлено более 200 иконостасов для церквей западных российских губерний по заказу Министерства государственных имуществ. Он сам сделал эскизы образов, крестов, хоругвей и проч.

Плодотворным было сотрудничество художника с издательским отделом Священного Синода. К предпринятому в 1885 г. архиепископом черниговским Филаретом изданию «Жития святых, чтимых православной церковью» Ф.Г. Солнцев сделал 400 рисунков. По рисункам Солнцева был издан Антиминс. С его иллюстрациями вышли книги «Пояснения на литургию» Дмитриевского, «Пояснения на литургию» Н.В. Гоголя и др.

С конца 30-х годов, когда император Николай I принял Ф.Г. Солнцева под свое покровительство, для членов императорской фамилии художник создал целый ряд рукописных книг: Молитвослов для императрицы Александры Федоровны, жены Николая I; Молитвослов для императрицы Марии Александровны, жены Александра II; Молитвенники ангелам-хранителям для великих княгинь Марии Николаевны, Ольги Николаевны и Марии Александровны; Жития избранных святых; «Праздники в Доме Православного Царя Русского»; Житие Сергия Радонежского; Служба святой Марии Магдалине; «Русские святые, предстатели перед Богом за царя и святую Русь»; «Знаменательные дни в Доме императора Александра III». В 50-е годы ХIX в. создавался «Молитвенник с Месяцесловом» по заказу и при участии княгини М.П. Волконской. Анализ техники живописи показывает, что над оформлением работали два художника. Основная работа была выполнена Ф.Г. Солнцевым и лишь небольшая часть — П.В. Басиным. Примерно в те же годы, в 1854 г., по заказу княгини Леониллы Николаевны Меншиковой Ф.Г. Солнцев создал уникальную рукописную книгу «Евангелие от Иоанна», которая в 1887 году, согласно завещанию княгини, поступила в Отдел рукописей Императорской публичной библиотеки.

Вторая половина жизни художника была заполнена не менее важными и серьезными работами. С 50-х гг. XIX в. Ф.Г. Солнцев принимал участие в живописных работах по исправлению интерьера в соборе Александро-Невской Лавры. В 1861-1862 гг. он возобновлял Свято-Троицкий Александро-Невский собор, а в 1863-1864 гг. присматривал за обновлением лаврской церкви Святого Духа.

В 1860-е гг. крепкая дружба и сотрудничество связали Ф.Г. Солнцева с журналистом, издателем и писателем М.И. Семевским. В течение 30 лет журнал «Русская старина» выходил в оформлении художника Солнцева. В 1873 г. при Императорском Русском Археологическом обществе была образована особая комиссия из 5 членов, под председательством Н.И. Стояновского, для издания многочисленных трудов Оленина, скончавшегося в 1843 году. Часть из них опубликовали уже 1877 г. 100 иллюстраций, вошедших в «Археологические труды», принадлежали Ф.Г. Солнцеву. (Древности Босфора Киммерийского, хранящиеся в Императорском музее Эрмитажа. Рис. Ф.Г. Солнцева. СПб., 1854. 2 тт.; Оленин А.Н. Археологические труды в 4-х тт. под ред. Н.И. Стояновского со 100 снимками Ф.Г. Солнцева. СПб., 1877, 1881, 1882.)

Федор Григорьевич Солнцев прожил долгую жизнь — почти все XIX столетие. На его глазах одна историческая эпоха сменялась другой, а художественная деятельность этого скромного труженика искусства оказывала сильнейшее воздействие на всю эпоху, на творчество целых поколений, утверждая «русский стиль».

http://www.artcyclopedia.ru/solncev_fedor_grigorevich.htm

Родился в селе Верхне-Никульское недалеко от Рыбинска (ныне Веретейское сельское поселение Некоузского района Ярославской области), в семье крепостных крестьян, в имении графа И. А. Мусина-Пушкина.

Отец - Григорий Кондратьевич Солнцев, мать - Елизавета Фроловна. Всего у них было 4 сына и 1 дочь.

Младший брат Федора - Егор (1818-1865) - тоже стал известным художником.

Граф обнаружил одаренность Федора и освободил семью Солнцевых от крепостной зависимости, что позволило Григорию Кондратьевичу отдать сына в Академию художеств в 1815 году.

При окончании академического курса, в 1824 году, за картину «Крестьянское семейство», получил малую золотую медаль, а в 1827 году, за картину «Воздадите Кесарево Кесарю, а Божия Богови» - большую золотую медаль.

В 1830 году по высочайшему повелению и поручению Оленина направляется в Москву и другие места «для срисовывания старинных наших обычаев, одеяний, оружия, церковной и царской утвари, скарба, конской сбруи и проч. предметов».

За все время он нарисовал более 3000 высокоточных рисунков-эскизов, отличающихся большой детализацией.

На них были изображены исторические предметы быта, иконы, сооружения, одежда, оружие, доспехи и т. д.

Около 700 из этих эскизов составили основную часть издания «Древности Российского государства», задуманного Олениным и осуществленного после его смерти императором Николаем I тиражом 600 экземпляров.

В 1836 году за картину «Встреча вел. кн. Святослава с Иоанном Цимисхием» Фёдор Григорьевич сделан академиком.

Помимо этого, Солнцев принимал участие в росписи и реставрации многих Храмов.

В 1876, в честь 50-летия его деятельности, возведен в звание профессора.

Умер в 1892 году, похоронен на Волковском кладбище в Санкт-Петербурге.

Музей художника-археолога Ф. Г. Солнцева находится в Борке (Ярославская обл.).

Работы:
«Рязанские древности»
«Памятники Московской древности»
«Древности Российского государства» (с 1846 по 1853 г.). Выпуск «Киевский Софийский собор» (1871)
«Одежды Русского Государства»
«Керченские и Фанагорийские древности»
«Мотивы орнаментов, снятые со старинных русских произведений»
«Обозрение Киева» киевского гражданского губернатора И. И. Фундуклея (1847)
«Обозрение могил, валов и городищ Киевской губернии» (1848)

Ряд рукописных книг для царской семьи: Молитвослов для императрицы Александры Федоровны, жены Николая I; Молитвослов для императрицы Марии Александровны, жены Александра II; Молитвенники ангелам-хранителям для великих княгинь Марии Николаевны, Ольги Николаевны и Марии Александровны; Жития избранных святых; «Праздники в Доме Православного Царя Русского»; Житие Сергия Радонежского; Служба святой Марии Магдалине; «Русские святые, предстатели перед Богом за царя и святую Русь»; «Знаменательные дни в Доме императора Александра III».
«Евангелие от Иоанна» по заказу княгини Леониллы Николаевны Меншиковой (1854)
Солневские «Святцы»
иллюстрации к трудам митрополита Филарета
Мемуары «Моя жизнь и художественно-археологические труды»

Отделения 1-6. Москва, тип. Августа Семена, 1849-1853. Отд. 1: Святые иконы, кресты, утварь храмовая и облачение сана духовного. 1849. 229 с. [Альбом иллюстраций.] Рисован академиком Ф. Солнцевым. 112л. иллюстраций. Отд. 2: Древний чин царский, царская утварь и одежды. 1851. III, XIV, 119с. [Альбом иллюстраций.] 147 л. иллюстраций. Отд. 3: Броня, оружие, кареты и конская сбруя. 1853. XXIII, 151 с. [Альбом иллюстраций.] 147 л. иллюстраций. Отд. 4: Древние великокняжеские, царские, боярские и народные одежды, изображения и портреты. 1851. II, 88 с. [Альбом иллюстраций.] 72 л. иллюстраций. Отд. 5: Древняя столовая и домашняя утварь. 1853. IV, XX, 108 с. [Альбом иллюстраций.] 72 л. иллюстраций. Отд. 6: Памятники древнего русского зодчества. 1853. 110, II с. [Альбом иллюстраций.] 39 л. иллюстраций. Всего 508 нумерованных хромолитографий. Названия на русском и французском языках. 511 x 362 мм. Древности Российского государства - подготовленный Ф. Г. Солнцевым научный труд, описывающий основные архифакты истории России. Это одно из самых дорогих российских изданий является памятником событий и эпох большой исторической значимости.

С 1830 года на протяжении двадцати с лишним лет Ф. Г. Солнцев совершал многочисленные поездки по старинным русским городам, монастырям и церквям, где тщательно зафиксировал памятники истории и культуры. Результатом этого титанического труда и стало вышеописанное издание, состоящее из 6 отделений - альбомов, включивших в себя 508 листов большого формата цветных хромолитографий отечественных памятников культуры, тетрадей текстового печатного материала к каждому из шести отделений в четвёртую долю листа и дополнительный том в 4-ю долю листа к III-му отделению: Яковлев, Лукиан П. "Русские старинные знамена". Москва, Синодальная типография, 1865, 384 с. с 11-ю цветными и тоновыми рисунками . Появление на свет этого издания связано с развитием в XIX веке так называемой «художественной археологии», родоначальником которой принято считать художника Ф. Г. Солнцева (1801-1892). На сегодня - самое дорогое русское печатное издание, когда-либо официально продаваемое на мировых аукционах: $749240!

Библиографические источники:

1. The Paul M. Fekula collection. A catalogue. Vol.I. New York city, 1988, № 6194

2. Венгеровы А.А. и С.А. «Библиохроника», т. I, Москва, 2004, № 64

3. «Магия книги». Собрание ГИМ. Каталог выставки. Москва, 2003, с.с. 64-67

4. Собко М. П. Ф. Г. Солнцев и его художественно-археологическая деятельность // Вестник изящных искусств. 1883. Т. I. Вып. III.

5. Colas, Rene. Bibliographie generale du costume et de la mode. 2 vols. Paris, 1933. № 138

6. Научная и справочная литература, искусство. Каталог-прейскурант на покупку и продажу букинистических и антикварных книг. Издание второе, переработанное. Москва, 1989, № 2045

У истоков этого удивительного издания стоял президент Академии художеств, директор Публичной библиотеки А.Н. Оленин. В 1841 году, готовя проект свода гравированных изображений памятников культуры и быта Древней Руси, Алексей Николаевич писал: "Цель сего сочинения состоит в том, чтоб старинные наши русские нравы, обычаи, обряды, одежды духовные, военные, светские, простонародные, а также жилища и здания, степень познания и просвещения, промышленности, искусства, ремесла и разные предметы в общежитии сделались известными - посредством ваяния или рисования - во всей их точности и с сохранением их характера или вида". Для реализации этого замысла Оленин предложил кандидатуру своего давнего воспитанника по Академии художеств, бывшего крепостного, в 32 года ставшего академиком живописи, - Фёдора Григорьевича Солнцева (1801-1892). Оленин поручил Солнцеву зарисовку «рязанских древностей» - золотых и серебряных украшений, случайно обнаруженных в 1822 году двумя крестьянами близ Старой Рязани. Полученный результат превзошёл все ожидания, и в 1830 году рекомендованного Олениным Солнцева по высочайшему повелению направили в специальную экспедицию по древним русским городам и монастырям "для срисовывания старинных наших обычаев, одеяния, оружия, церковной и царской утвари, скарба, конской сбруи и прочих предметов, принадлежащих истории". Оружейная палата и соборы Московского Кремля, Владимир, Юрьев-Польский, новгородский Софийский собор, Ярославль, Торжок, Псков, Печоры, Киев, Рязань, Суздаль, Новый Иерусалим - таков далеко не полный перечень мест, где работал художник. "Только благодаря ему сохранились многие важные исторические предметы если не в подлинниках, теперь уже утраченных, то, по крайней мере, в верных копиях". Эта оценка деятельности Солнцева была дана ещё в конце XIX века. Как известно, 17 апреля 1843 года Оленин умирает. Однако уже через год, 27 апреля 1844 года, по распоряжению Николая I был создан специальный комитет для издания "Древностей Российского государства". Его председателем стал археолог, историк и меценат, глава Московского общества истории и древностей российских граф С.Г. Строганов.

В комитет вошли также историк И.М. Снегирёв, писатель, драматург, директор московских театров и Оружейного палаты М.Н. Загоскин, литератор А.Ф. Вельтман, с 1842 года занимавший пост помощника директора Оружейной палаты. Строгановский Комитет взял на себя подготовку научного и справочного аппарата. Солнцев также был назначен членом этого комитета и готовил главное - рисунки для воспроизведения. Император Николай I, покровительствовавший проекту, выделил 100 тысяч рублей золотом. Обработка текста была поручена Цельтману и Снигереву. Текст описания рисунков не отличается достоинствами. Редакторы издания "Древностей" так враждебно относились к Солнцеву, что на первых оттисках с рисунков не допустили подписи его имени. На это обратил внимание Император Николай, приказал сделать выговор комиссии издания и повелел, чтобы имя Солнцева выставлено было на каждом листе рисунков.

Дополнительный том составил Лукиан Яковлев, помощник директора Московской Оружейной палаты. Начало деятельности Л.П. Яковлева в музее относится к 1860 году. Сохранился приказ от 12 июля 1860 года по Московской дворцовой конторе о зачислении штабс-капитана лейб-гвардии Финляндского полка Л.П. Яковлева на должность помощника директора Оружейной палаты в чине майора. Он начал свою деятельность с изучения и разбора предметов вооружения и относящихся к ним документальных данных из архива Оружейной палаты, который находился в то время в здании музея6. К концу 1862 года Яковлевым уже была проделана большая работа по составлению новой Описи экспонатов палаты. Сохранился черновой вариант отчетной ведомости палаты за 1861 -1862 годы, в котором указано, что по отделу оружия помощником директора майором Яковлевым составлен новый полный предварительный каталог, приведено к совершенному окончанию и представляется на утверждение подробное историческое описание старинных знамен и брони, составляющее I книгу III части (имеется в виду III часть Описи Московской Оружейной палаты) и обнимающее собой 1139 предметов; составлено вчерне описание белого (т. е. холодного) оружия; подготовлено к описи все огнестрельное оружие и из того числа совершенно описано: все фитильное оружие - 20 штук, 43 колесных пистолета, 139 старинных русских пищалей, 31 карабин и 165 пистолетов; все оружие разобрано и частью размещено согласно с новым каталогом... Отчет дает представление об удивительной работоспособности Л.П. Яковлева, который примерно за два года сделал не только свыше двух тысяч новых описаний, но одновременно занимался и систематизацией оружия, экспонированием и наблюдением за реставрацией музейных предметов. В конце 1862 года Опись брони и знамен Московской Оружейной палаты, оконченная Яковлевым, была представлена Александру II, который приказал "издать описание старинных русских знамен в виде дополнения к III отделению Древностей Российского государства". 15 января 1863 года Яковлев награжден производством в чин подполковника за составление подробной Описи знамен и брони. Продолжая работать над Описью, Яковлев к 1866 году закончил описание холодного, метательного и огнестрельного оружия. Переписанные и переплетенные тома этих Описей соответственно датированы 1862, 1863 и 1866 годами. Таким образом, к началу 1867 года основная часть уникальной коллекции оружия была описана. К сожалению, из всего этого огромного материала при жизни Яковлева была издана лишь одна книга "Русские старинные знамена", о которой мы уже упоминали. В 1867 году Л.П. Яковлев тяжело заболел и был уволен в отставку. Первый том "Древностей" увидел свет в 1849 году. Последний - шестой - в 1853-м. На каждый том рисунков приходился дополнительный том с пояснениями. 508 рисунков составляют лишь 10-ю долю всего количества произведений Солнцева, исполненных с необыкновенным изяществом, живостью красок и точностью. Кисть Солнцева воскресила в живых образах все стороны быта допетровской Руси. В рисунках Солнцева любитель древности найдет наиболее чтимые народом иконы; тут же кресты запрестольные и наперсные, церковная утварь, облачения духовного сана; предметы древнего царского обихода: венцы, скипетры, державы, бармы и т. п.; воинские доспехи, конские сбруи, всякого рода оружие; древнейшие великокняжеские, царские, боярские и местные народные одеяния, и не только в изображениях одежд, но в портретах, таковы, например: князя Репнины, Скопин-Шуйский, цари: Михаил Феодорович, Алексей Михайлович, Феодор, Иоанн и Петр Алексеевичи, патриархи: Филарет, Никон: царицы и царевны XVII в. и мн. др. Далее, в рисунках Солнцева воспроизведена древняя столовая и домашняя утварь, кресла, скамьи, столы, поставцы и проч., наконец, памятники древнерусского зодчества во всех мельчайших подробностях; здесь фасады храмов и частных зданий, разрезы, планы, отдельные части: окна, двери, решетки, своды, куполы с приложением масштабов.

Солнцев, Федор Григорьевич - художник-археолог, академик живописи исторической и портретной, почетный вольный общник Императорской Академии Художеств, родился 14 апреля 1801 г. в селе Верхненикульском, Мологского уезда, Ярославской губ., ум. 3 марта 1892 г., в Петербурге. Отец его был крестьянином графа Мусина-Пушкина. Вскоре после рождения сына он уехал в Петербург, получил место кассира при императорских театрах и занимал эту должность до своей смерти (1840). Мальчик-С. оставался в деревне с матерью, которая на шестом году начала учить его грамоте, хотя безуспешно. Потом он учился у старичка-управляющего имением графа Мусина-Пушкина и также с малым успехом. Старик-учитель часто наказывал мальчика, особенно за тетради, которые всегда оказывались запачканными и разрисованными С. пробыл в деревне с матерью до 1815 г. Отец, заметив у сына страсть, взял его в Петербург. В том же 1815 г. С. поступил пенсионером в Академию Художеств, где обнаружил быстрые успехи: в рисовальном классе он пробыл менее полугода и переведен был в гипсовый, в котором пробыл тоже недолго и перешел в натурный, избрав своею специальностью историческую и портретную живопись.

В академии Солнцев пробыл 9½ лет. В натурном классе он получил две серебряных медали. За картину "Крестьянское семейство" (1824 г.) он получил вторую золотую медаль и оставлен пенсионером для дальнейшего усовершенствования. Для получения первой золотой медали Солнцев написал картину "Спаситель с фарисеями по евангельской притче о монете" (1827 г.). Наиболее близкое отношение к его художественным работам в специальных классах имели профессора С. С. Щукин, А. Е. Егоров и отчасти А. Г. Варнек. Совет Академии присудил Солнцеву за последнюю картину первую золотую медаль, причем решено было отправить его за границу, только не в Италию, а в Китай, в Пекин, на 4 года. С рекомендательным письмом от вице-президента Академии, А. Н. Оленина, Солнцев отправился к о. Иоакинфу Бичурину, только что вернувшемуся из Китая, - чтобы расспросить его и получить необходимые сведения о стране, куда его посылали.

Бичурин отговорил молодого художника от поездки, запугав его тем, что в Китае ему придется пробыть бесконечное число лет, ибо выбраться оттуда трудно. Солнцев отказался от командировки, вышел из пансионеров Академии и стал жить уроками и тем, что писал портреты. К Оленину он долго не показывался, боясь его гнева. Оленин обратил внимание на С. главным образом по поводу его картины "Крестьянское семейство". Создав новую у нас науку, "Отечественную археологию", Оленин, вознамерился сделать его иллюстратором своих ученых сочинений по русской археологии. Нуждаясь в деньгах, Солнцев решился наконец обратиться к Оленину за работой. Оленин обошелся с ним ласково и поручил ему нарисовать академические мундиры и картину "Липецкое сражение". За все это С. получил 500 руб. После того Оленин предложил ему нарисовать "Рязанские древности", найденные в 1822 г. (13 золотых блях, усыпанных драгоценными камнями и жемчугом, бармы, разные кольца, перстни и мн. др.).

Солнцев рисовал с таким искусством и так похоже, что профессор перспективы, М. Н. Воробев, заметив (в кабинете Оленина), на столе бляху, принял ее за настоящую и хотел сдвинуть рукою, - а это оказался рисунок Солнцева. Исполняя поручения Оленина и часто бывая у него, С. сделался своим человеком в его доме и встречался здесь с Крыловым, Брюлловым, Пушкиным, Гнедичем, Жуковским и др. После окончания "Рязанских древностей" Оленин поручил ему рисовать керченские и фанагорийские древности, которые и были окончены в начале 1830 г. Оленин окончательно убедился в талантах своего ученика и в приверженности к тому делу, на которое он направлял его, а потому вскоре вывел его на ту дорогу, где С. так прославился и так много сделал. 9 мая 1830 г. Солнцев, по Высочайшему повелению, был отправлен в Москву и другие города и монастыри, для срисовывания старших одеяний, оружия, церковной и царской утвари, скарба, конской сбруи и проч. древних предметов. Оленин снабдил его наставлениями по предмету предстоящих занятий и рекомендательными письмами. По приезде в Москву Солнцев усердно принялся за работу и месяца через полтора послал Оленину девять рисунков, в том числе два печатных, им раскрашенных и изображающих шишак вел. князя Ярослава Всеволодовича. Кроме того Солнцев послал 6 прорисей на прозрачной бумаге с разных украшений, насеченных золотом, и с некоторых старинных оружий. Оленин в своем письме (от 24 июля 1830 г.) благодарил его за присланное и предписывал ему съездить во Владимир, в Юрьев-Польский и в Троицко-Сергиеву Лавру.

Деньги на эти командировки отпускались из Академии Художеств. Перед отъездом из Москвы С. послал Оленину еще несколько рисунков и между прочим латы или зерцалы царя Алексея Михайловича. При этом он предлагал срисовать и детские латы вел. князя Дмитрия Донского. Оленин в своем письме благодарил его, но дал ему предостережение - быть осторожным и "худо верить всем наименованиям, данным в оружейной палате разным предметам старинного нашего оружия, утвари, одеяния и скарба". Особенно он советовал остерегаться в показаниях о принадлежности тех или иных вещей такому-то, будто бы, знаменитому вельможе, князю или царю, и сообщает, как П. С. Валуев, заведовавший московской мастерской оружейной палатой, имел страсть произвольно приписывать старинные предметы разным лицам, знаменитым в истории, - или как Свиньин, с своим пылким воображением, фантазировал по поводу археологических находок. Оленин учит Солнцева поступать следующим образом: "Если в старинных самых описях мастерской оружейной палаты не найдется подтверждения, что такая-то вещь или предмет принадлежит именно такому, то всякий раз следует писать: доспех, латы, брони, зерцало, кольчуга, шлем, шишак, прилбица и проч., наряд, платье, кресла и проч., приписываемые такой-то особе". Мнимые детские латы в. кн. Дмитрия Донского Оленин просит не срисовывать и уверяет его, что они Дмитрию никогда не принадлежали, "ибо в том веке, в котором он жил (1349-1362), не токмо в России, но нигде в Азии и в Европе такого рода лат не употребляли". Оленин обладал обширными историческими и археологическими познаниями и многому научил Солнцева: первые годы археологической деятельности Солнцева он был безусловным его руководителем в деле знакомства с археологическим материалом.

Оленин старался привить ему даже метод изучения и срисовывания древностей. Вот образчик того, какие подробные советы получал от него Солнцев. В конце августа 1830 г. Оленин пишет ему: "Поручаю вам весьма подробно карандашом означить на самых рисунках: а) как, по преданиям местным, оружие или другой какой-либо предмет, или особая часть оного называлась? Как-то, в головном оружии: шлемы, шишаки, прилбицы, наплечники, мисюрки, и части их: козырьки, переносицы, личины, наушия или ланитники, затыльники и кольчужные к ним сетки, и пр. и пр. б) все сии имена записывать вам в особую тетрадь, с ссылками или указаниями карандашом на нарисованные вами предметы под сими именами. в) На всех вами вырисованных подробностях и на прописях ставить явственно нумера или литеры, чтобы можно их было, при отделке предметов (здесь в СПб.) начисто, безошибочно размещать и, наконец, г) для надлежащего эффекта, при окончательной отделке, нужно вам будет особые иметь рисуночки, красками сделанные, хотя в малом виде, общего вида и цвета рисуемого вами предмета или какой-либо важной части оного". Наставление это доходит до тонких мелочей. Солнцев сознается, что он вполне следовал наставлениям своего руководителя, и чувствует большую к нему признательность. В том же письме, где давались приведенные наставления, Оленин велит Солнцеву съездить во Владимир и срисовать там вид собора, в малом размере, и вырисовать подробности наружного вида его; затем побывать в Троицкой лавре, где нужно было срисовать древности, имеющие какой-либо археологический интерес. Из Владимира Солнцев ездил в Юрьев-Польский и по дороге заезжал в село Лыково, близ которого в урочище Жары, в Лесничьем Овраге, найдены были остатки шишака вел. князя Ярослава Всеволодовича. Солнцев должен был проверить по расспросам у местных жителей, как и при какой обстановке был найден шишак. Осматривая урочище Жары, он делает предположение, что здесь произошло сражение, описанное в летописи, что Ярослав был застигнут врасплох, невооруженным, и его шишак был втоптан в грязь и таким образом сохранился до наших дней. Что он действительно принадлежал Ярославу, Солнцев заключил из того, что спереди шишака изображен Михаил-Архангел с надписью: "Архистратиже-Михаиле, помози рабу твоему Феодору" (т. е. Ярославу, так как это его христианское имя). Этот и другие примеры указывают, насколько хорошо знал Солнцев наши летописи и как умело определял древность найденной вещи. До Юрьева-Польского Солнцев не добрался в этот раз, так как появилась холера. Оленин предписал ему вернуться в Москву и оттуда в Петербург. Всюду его задерживали карантины, а в Москву совсем не пустили, и он, объехав ее, добрался до Петербурга, где знакомые уже служили по нем панихиды.

Под непосредственным наблюдением Оленина Солнцев занялся приведением в порядок своих рисунков. За это путешествие (в Москву и Владимир) он получил от государя бриллиантовый перстень. Зиму 1831-1832 г. С. продолжал приводить в порядок рисунки, сделанные во время путешествия. Летом 1832 г. он жил на даче у Оленина (в Приютине) и рисовал барельефы и военные арматуры для Александровской колонны. Потом срисовал образ Исаакия Далматского, с которого Веклер набирал мозаику. В это время работы Солнцева чрез Оленина стали известны императору Николаю I: 27 апр. 1833 г. Солнцев был причислен к Академии и к кабинету Его Величества. Летом 1833 г. Солнцев был отправлен в Новгород для археологических занятий.

По приезде туда ему пришлось дожидаться разрешения от митрополита, и это длилось бы долго, если бы ему не помог архимандрит Деревенецкого монастыря, о. Ефрем, который пригласил Солнцева в свой монастырь срисовывать древности. Получив формальное разрешение от митрополита, Солнцев срисовал в Новгороде все более или менее достопримечательные древности. Между прочим он донес Оленину, что в сараях Софийского собора, под кучами извести, нашел разломанные резные ворота (из дерева), сделанные по повелению Ивана Грозного. Приехав в Петербург, Солнцев представил Оленину более ста рисунков, а тот поднес их имп. Николаю I, который остался очень доволен рисунками и велел спросить у художника, что он хочет в награду. С. ничего не пожелал. Но ему назначено было пенсионерское жалованье, прислана награда и объявлено монаршее благоволение. Рисунки с новгородских древностей помещены в Московскую оружейную палату. Несколько времени спустя Оленин отправил Солнцева опять в Москву "для продолжения художнических занятий по части русских древностей". Предварительно Солнцев должен был заехать в Новгород для проверки некоторых предметов и оттуда проехать в Торжок "для срисовывания в старинном сем городе оставшихся достопримечательностей". - "Я не буду вам вновь предписывать правил", говорит Оленин в письме, - "для лучшего исполнения предписанного вам дела, припоминая старинную русскую поговорку: "ученого учить - только портить". Так уже в это время Оленин признал за Солнцевым самостоятельность, знания и уменье, и как будто признал его вполне подготовленным для археологических занятий. С. пробыл с месяц в Новгороде и Торжке, где срисовал несколько старинных нарядов женщин, принадлежавших к купеческому сословию. К августу 1834 г. он прибыл в Москву, где и стал заниматься в Оружейной палате, в соборах Успенском, Архангельском и др. Во время его занятий приезжал никогда митрополит Филарет, который интересовался его работами и оказывал ему свое расположение. С. ездил в Троице-Сергиеву Лавру, где между прочим срисовал оклад евангелия князя Василия Дмитриевича. Чрезвычайно внимательно относился к художнику и военный генерал-губернатор князь Д. В. Голицын, который знал его рисунки и так ценил, что хотел даже некоторые из них послать в Париж для гравирования. Впрочем, это намерение не состоялось, так как рисунки надо было уменьшить, и они с текстом изданы были в Москве на средства Московского Университета, по ходатайству кн. Голицына. О своих московских работах С. постоянно извещал Оленина, прося у него советов. Между прочим он извещал его, что в оружейной палате находится скипетр будто бы Владимира Мономаха. Оленин поручил ему произвести строгое и подробнейшее рассмотрение всей царской утвари, принадлежащей к скипетру: корону, бармы и державу; справиться с архивными документами и сделать заключения о древности этих вещей. С. блестяще выполнил это поручение и сделал неожиданное открытие. Рисуя скипетр, он рассматривал в подробности все: надо было нарисовать изображение двенадцати годовых праздников отдельно, которые находились поверх скипетра. Один из праздников закрыт был украшениями. С. сдвинул эти украшения и увидел надпись 1638 г. Эту надпись Оленин поручил ему проверить. С. обратился в архив Министерства Иностранных Дел и там из одного дела узнал, что когда довелось короноваться царю Михаилу Феодоровичу, то не оказалось ни скипетра, ни державы. Поэтому в Грецию послан был противень (рисунок-образчик), с которого и сделали скипетр и державу. Точно так же и бармы Мономаха сделаны были по противню в Греции, во время Михаила Феодоровича. Таким образом С. доказал, что не только по открытому им на скипетре году, но и по архивному описанию, по работе и грани камней - скипетр, держава и бармы, так называемые Мономаховы, вовсе не принадлежали Мономаху. В ноябре 1834 г. С. испросил разрешение побывать зимою в Петербурге.

Кроме домашних дел ему хотелось привести в порядок свои работы, докончить начатые рисунки и проверить их с прежде сделанными и хранившимися у Оленина. За свою археологическую и этнографическую деятельность С. 7 апреля 1835 г. получил орден св. Анны 3 степени. Отдохнувши среди родных в Петербурге и исправив недоконченные рисунки, С. в начале лета 1835 г. опять отправился в Москву. Надо заметить, что с этого времени, в течение 8 лет, хотя С. посещал и некоторые другие города, как-то: Рязань, Юрьев-Польский, Смоленск и др., но главное пребывание имел в Москве. Приехав в Москву, он изготовил образ св. Бориса, найденный им в синодальной ризнице, портреты царя Феодора Ивановича, Скопина и некоторые другие рисунки. В октябре 1835 г. все эти рисунки он послал Оленину. В том же месяце С. получил от Оленина утвержденную советом Академии программу, заданную ему для получения степени академика. Программа, составленная Олениным, заключалась в следующем: "Представить на самом большом листе или на двух листах бристольской бумаги акварелью собрание разных произведений искусства древних, найденных в России, - и особенно русских старинных изделий, оружия, утвари и одежды церковной и царской и некоторых нынешних старобытных костюмов, уцелевших между простолюдинами. Все сие расположить и сгруппировать приятным образом (в одной рамке), но притом так явственно и несбивчиво, чтобы любопытнейшие части каждого предмета были видны, и чтобы в каждом из них строжайше был сохранен отличительный его характер". Для выполнения заданной программы, Солнцеву предстояло нарисовать русские древности, особенно старинные русские костюмы. Поэтому для соединения в одном изображении древнегреческого искусства с нашим древнерусским, С., между прочим, задумал написать акварелью живописное произведение, изображающее "Свидание князя Святослава Игоревича с греческим Императором Цимисхием".

Как ни был опытен Солнцев в деле срисовывания древностей, по выполнение программы, по его собственным словам, было нелегко для него. Оленин принимал самое деятельное участие в его труде: он помогал ему советами, указаниями, содействовал всем, чем только мог, напр., делал для него выписки из греческих писателей, описывающих вооружение своего времени, и пр. С. преодолел все препятствия: через год программа была исполнена (в 1836 г.), и С. получил звание академика. Почти одновременно с приготовлением программы С. занимался восстановлением древних царских теремов в Кремле. Эти терема состояли из девяти комнат и были чрезвычайно запущены: в них жили какие-то плотники. Император Николай І, любитель и ценитель отечественной старины и исторических достопамятностей, задумал восстановить царские терема, драгоценный памятник XVII в. Вице-президент московской дворцовой конторы, барон Боде предложил Солнцеву сделать рисунки для возобновления теремов. До этого представленные 14 проектов не нравились государю. С. сделал рисунки и представил Боде, а этот прямо послал их к государю. Через несколько времени (1835 г.) Оленин извещал Солнцева, что государь остался чрезвычайно доволен его рисунками. Весною 1836 г. С. получил от Боде предложение приступить к работам по составленным им рисункам. При восстановлении теремов С. впервые ясно и наглядно обнаружил свои блестящие познания в области живописной археологии. Начал он с дверных наличников, которые были лепные и закреплены белой клеевой краской. Чего нельзя было разобрать, то он дополнял, сообразуясь с общим характером сохранившихся украшений. То же самое делал он и с обстановкой теремов. На чердаках и в подвалах загородных дворцов (Измайловском, Коломенском и др.) были найдены им некоторые древние вещи, напр. стул, кресло; по ним-то С. сделал столько экземпляров, сколько требовалось для всех 9 комнат; отыскался карниз кровати, для которой сделаны были подходящие по рисунку колонны; нашлись наволочки, подушки, ковер, вышитый царевной Софьей Алексеевной, стол царя Алексея Михайловича, в селе Коломенском отыскали кафельную печку и, починив некоторые испорченные кафели, пустили ее в дело; отыскались и некоторые другие старинные вещи. Собрав весь этот скарб, дополнив недостающие вещи новыми, сделанными по рисункам, тщательно составленным Солнцевым с разных древних украшений и предметов, таким образом возобновили терема. Помощниками Солнцева были: ученик Московского архитектурного училища Герасимов и вольнопрактикующий живописец Киселев. К концу 1836 г. работы были кончены. В это время Император Николай I прибыл в Москву и осматривал терема, призванные к жизни после долгого заброса и запустения. Государь остался очень доволен теремами, обласкал Солнцева, представил его Государыне, пожаловал ему орден св. Владимира 4 степени и бриллиантовый перстень. Уже и раньше Государь заметил Солнцева; теперь же он окончательно обратил на него внимание и очень ценил его таланты. Государю по-видимому нравились громадные археологические познания Солнцева, его любовь и понимание русских древностей. При осмотре каких-либо древностей Государь постоянно обращался за разъяснениями к Солнцеву, если он был налицо.

Многие из вещей, находящихся в Оружейной палате и в Благовещенском соборе, Государь поручил Солнцеву срисовать. Напр., образ Донской Б. Матери, царское место, все головные украшения, так называемую корону Мономаха, короны - Астраханскую, Сибирскую, Казанскую и разные др. вещи. Между прочим научной заслугой Солнцева надо считать и его открытие, что Астраханская корона сделана при Михаиле Феодоровиче, а Сибирская для Алексея Михайловича по случаю их похорон. Оленин благодарил Солнцева за такое открытие, а завистливый Малиновский, смотревший за архивом, запретил пускать Солнцева в архив. В 1836 г. С. ездил также во Псков вместе с художником Брюлловым, который в это время возведен был в звание профессора Академии и, в виде программы на это звание, принялся за исполнение громадной картины: "Осада Пскова". Для этой работы ему необходимо было посетить Псков, при этом он заявил желание, чтобы с ним командировали и Солнцева. Оленин надавал последнему очень много поручений по части срисовывания древностей. По словам Солнцева, Брюллов очень мешал ему, увлекал его по гостям или заставлял сидеть около него в качестве сиделки. Тем не менее С. срисовал известный пролом в стене Батория. В Печерском монастыре, куда они также ездили, С. срисовал древние сабли, бердыши, копья, трубы и некоторые другие вещи, и все это было срисовано украдкой от Брюллова. С 1837 г. С., хотя время от времени и ездил в другие города для занятий древностями, главное пребывание, однако, имел в Москве. Здесь ему предстояло еще много работы и по непосредственным Высочайшим повелениям, и по поручениям Оленина. Так, сейчас же по возобновлении теремов, Государь повелел Солнцеву возобновить находящиеся в них Рождественскую и Крестовоздвиженскую церкви. Затем, когда в Петербурге найдены были походные иконостасы, по преданию, Петра Великого, Грозного и Елизаветы Петровны, то Государь приказал возобновить и их. Также по Высочайшему повелению С. принимал участие и в устройстве Большого дворца, построенного на месте прежнего, после 1812 г., наполовину деревянного. Открывши, при копании рвов для фундамента Большого дворца в Москве, церковь, наполненную пустыми дегтярными бочками, С. возобновил ее. Это - церковь во имя Воскресения Лазаря. Возникновение русского архитектурного стиля также отчасти обязало Солнцеву, потому что архитектор Тон, приобретший известность постройками храмов и зданий в русском стиле, первый свой проект русского храма ХVІІ века составил по рисункам Солнцева и Ефимова. Для внутреннего украшения Большого дворца С. работал довольно много. Он приготовил рисунки для паркетных полов дворца, составил рисунки ковров для комнат, рисунки деревянных дверей для зал дворца (георгиевской, александровской, андреевской и екатерининской) и для парадных комнат. Все это осматривалось и одобрялось самим государем. Почти два года (1839-1840) С. занят был по изготовлению рисунков для нового Большого кремлевского дворца. Одновременно с работами по внутреннему украшению Большого нового дворца (1837-1838; 1839-1840), С. занимался археологическими изысканиями, по поручениям Оленина, не только в Москве, но и в других городах; ездил в Александров, Суздаль, Владимир и другие города и исполнял его поручения так добросовестно и с таким знанием, что Оленин постоянно оставался им доволен и благодарил его. Особенно С. угодил ему открытием "новаго археологического сокровища"; - то были бронзовые двери храма времен Василия, архиепископа Новгородского. На этих дверях насечено золотой проволокой 12 годовых праздников и многих святых. По поручению Оленина С. рисовал для академика Импер. Академии Наук Броссе, - ковчег, находящийся в ризничей Успенского собора в Москве, - тот самый ковчег, в котором хранился гвоздь от Христова Креста (1838 г.). К концу этого периода деятельности Солнцева накопилось его рисунков чрезвычайно много, и Оленин пробовал литографировать их для предполагавшегося издания "Древностей Российского Государства". Но эти попытки и начинания не удались и затянулись до 1846 г. 1839-1840 годы С. занят был приготовлением рисунков для нового Большого кремлевского дворца. Но в то же время Оленин неоднократно давал ему разные поручения, напр. С. сделал точную копию с рисунков, изображающих великого князя Святослава Игоревича, а также рисунок "Послы московские во Флоренции, в XVI ст." С. подтвердил также разными оправками, что "татарский" шишак, находящийся в Оружейной палате под именем "ерихонец", действительно принадлежал великому князю Александру Невскому, но впоследствии разукрашен был разными камнями и насечками из золота, с татарскими надписями. Не довольствуясь воспроизведением древностей, С. рисовал костюмы крестьянок Тульской, Тверской, Новгородской и др. губерний. Эти рисунки, сделанные акварелью, в 1842 г. были представлены государю. За все эти труды С. пожалован: 17 апр. 1839 г. - орденом св. Станислава 2-ой степени, а 22 августа 1841 г. получил знак отличия за беспорочную службу при грамоте за XV лет археологической и художественной деятельности. 1843 г. был тяжелым для Солнцева, так как в этом году умер его покровитель, руководитель и друг, сотрудник в его деятельности, А. Н. Оленин. В своих воспоминаниях С. постоянно с благоговением говорит о своем учителе в деле археологии. С этих пор Государь взял Солнцева под свое личное покровительство и дал ему целый ряд поручений и командировок, но уже не в Москву, а в Киев. Отсюда начинается новый период деятельности знаменитого художника-археолога. Государь послал его в Киев для обычных изысканий по части русских древностей. В конце 1842 г. кто-то донес Государю, что при поправках и переделках киевского Успенского собора, производимых по распоряжению митрополита киевского Филарета, начали будто бы портить единственную в своем роде живопись XVII в. Для проверки этого обстоятельства со стороны Академии назначен был профессор А. Т. Марков, о чем и представлено особым докладом государю. Государь зачеркнул фамилию Маркова и надписал фамилию Солнцева. С этого-то времени С. получал все последующие командировки прямо от Государя. Приехав в Киев, С. немедленно приступил к рассмотрению живописи собора и нашел, что порчи никакой не заметно, но что древняя живопись возобновляется несколько ярко. По просьбе митрополита С. показал живописцам, как следовало возобновлять старинную живопись, и донес министру двора, князю Волконскому, что порчи никакой не найдено. Недели через три, в июне 1843 года, С. получил от князя Волконского предписание: осмотреть по окончании возложенного на него поручения, как в Киеве, так в Витебске, Могилеве и Чернигове, на возвратном пути, и снять рисунки с имеющихся там древностей. Солнцев исполнил это поручение и, возвратившись в Петербург, представил свои рисунки князю Волконскому. Не прошло и нескольких дней, как Солнцеву вновь предписано немедленно ехать в Киев и ожидать там Государя. Надобно заметить, что всякий раз, когда Государь посещал Киев, С. должен был находиться там и объяснять ему все достопримечательности. Так Государь ценил и верил в его археологические познания. Именно Солнцев обратил особенное внимание на Киево-Софийский Собор, где и открыл древнюю живопись XI века. Она скрывалась под новой штукатуркою. Такое драгоценное археологическое открытие является одной из важнейших заслуг Солнцева. Это было в 1843 г. Государь, узнав об открытии, очень заинтересовался им и велел возобновить древнюю живопись. С тех пор и стали известны в археологии знаменитые живопись и мозаики Киево-Софийского Собора XI в. 27 апреля 1844 г. С. назначен членом учрежденного в Москве комитета для издания снятых им, под руководством Оленина, рисунков с русских древностей. Но собственно издание их началось с 1846 г. и длилось до 1853 г. Император Николай I пожертвовал 100 тыс. рублей на издание "Древностей". Обработка текста была поручена Цельтману и Снигереву. Текст описания рисунков не отличается достоинствами. Редакторы издания "Древностей" так враждебно относились к Солнцеву, что на первых оттисках с рисунков не допустили подписи его имени. На это обратил внимание Император Николай, приказал сделать выговор комиссии издания и повелел, чтобы имя Солнцева выставлено было на каждом листе рисунков. 24 марта 1844 г. С. определен в С.-Петербургскую духовную семинарию наставником и наблюдателем по классу иконописания и оставался в этой должности до 1867 г. Летом 1844 г. С. работал над возобновлением древней живописи Киево-Софийского собора. Любопытно, что митрополит Филарет был против возобновления, на том основании, что это "повлечет староверов к поощрению в их лжемудриях". 24 сентября 1844 г., за сделанные исправления живописи в Киевском Успенском соборе и за возобновление всего Софийского собора, С. пожалован бриллиантовым перстнем; в 1847 г. он получил орден св. Анны 2 ст. за преподавание в С.-Петербургской духовной академии; в 1849 г. - за труды по возведению Московского Кремлевского дворца, орден св. Анны 2 ст. с коронами, золотую медаль и 1200 руб. награды. В 1852 г. за службу при СПб. дух. семинарии Солнцеву объявлено Монаршее благоволение. Работы по возобновлению древней живописи в Киевском соборе продолжались до 1851 г., когда они были окончены. Надпись вязью на одной из арок собора гласить, что "обновлен сей храм по открытым древним фрескам и украшен повою живописно под руководством академика Солнцева... Лета от Р. Хр. 1851". Кроме этих работ, С. занимался и другими: делал рисунки некоторых храмов, внутренности собора Киево-Печерской лавры и участвовал во "Временной Комиссии для разбора древних актов юго-западной России", учрежденной в 1844 г., под председательством Бибикова. С. интересовался и пещерами, где нашел несколько старинных стеклянных блюд и колпаков, в которых некогда хранились мироточивые главы. В общем, в Киеве С. бывал каждое лето с 1843 по 1853 г. и привозил с собою в Петербург каждый раз от 80 до 100 рисунков, сдавал их при рапорте князю Волконскому, а тот передавал их Государю. Сначала эти рисунки хранились в Публичной библиотеке, а потом, по повелению Николая I, помещены в Московскую Оружейную Палату. При каждом посещении Киева Император Николай I беседовал с Солнцевым, ласкал его и делал ему подарки. В награду за его работы Государь хотел отправить его в Палестину и Рим для отдыха и усовершенствования. Но это не осуществилось за смертью Императора Николая I. Официальные командировки Солнцева кончились в 1853 г., когда началась Крымская кампания. Новое царствование, занятое реформами, тоже мало интересовалось археологическими открытиями, и С. отступает на задний план, хотя деятельность его далеко еще не закончилась. Но лучший, блестящий период жизни пройден и приближающаяся старость требовала отдыха или, по крайней мере, ослабления деятельности. До 1853 г. С. ездил отыскивать и срисовывать русские древности в следующие города: Псков, Новгород, Рязань (новую и старую), Москву, Троицкую Лавру, Новый Иерусалим, Александровскую слободу, Владимир на Клязьме, Суздаль, Тверь, Изборск, Печору, Киев, Орел, Юрьев Польский, Витебск, Могилев. Можно сказать даже, что нет, кажется, такого древнерусского города, исторического места, монастыря или храма, в котором С. не побывал бы. Ему приходилось много работать, много разыскивать и тщательно, по документам, исследовать историю отысканных предметов, "иная вещь", говорит он, "покажется, бывало, очень интересной в археологическом отношении, а посмотришь ее попристальнее, заглянешь в опись, и окажется, что вещь-то совсем не старинная, а сделана сравнительно недавно". В своих археологических поисках С. нередко встречал препятствия, воздвигаемые невежеством и враждою хранителей древностей. Когда у Солнцева не было рекомендательных писем или официальных предписаний, он прибегал к хитрости: выдавал себя за какого-нибудь странствующего богомольца, знакомился с настоятелем церкви или монастыря и потом уже имел возможность осматривать интересующие его предметы; чтобы расположить в свою пользу, он должен был даром рисовать портреты настоятелей церкви, священников, монахов. Иногда они дарили ему старинные вещи, и у Солнцева с течением времени образовался небольшой музей древностей, за который ему давали 20 тыс. рублей. Впрочем, в 1848 г. большая часть этой коллекции была похищена у него в его петербургской квартире. Украдены были, между прочим, две пищали, две берендейки, бердыши, метательные копья, несколько старинных стрел, кушаки, два кафтана, два шишака, несколько женских украшений и пр. С 1853 г. С. не получал никаких командировок, преподавал в семинарии, работал на Исаакиевский собор и исполнял заказы от Святейшего Синода. Синод очень хорошо относился к Солнцеву. Сношения начались с 1842 г., когда Синод хотел поручить ему исправить древнюю стенную живопись в Новгородском Знаменском соборе. Хотя это не удалось, но в следующем году С. написал антиминс, печатные снимки с которого до сих пор рассылаются по всем православным церквам России. С 1844 г. С. особенно много работал для Синода: писал разных святых, сделал рисунки к молитвеннику, который был послан в подарок Наполеону III, приготовлял рисунки для Евангелия большого формата, писал венчики, украшения к разным грамотам и т. д. С. написал для Синода святцы, над которыми трудился 1½ г., они состояли из 12-ти листов по 48 недель в каждом, а в каждой неделе 100 фигур. За все эти работы Синод объявил Солнцеву свое благословение. С 1858 г. С. служил 8 лет в Министерстве Государственных Имуществ, заведуя работами по изготовлению иконостасов для церквей западных губерний. Во время его службы изготовлено и отослано до 200 иконостасов. С. составлял здесь эскизы для изображений святых, крестов, хоругвей и и пр. С того же 1858 г. ему поручен надзор за учениками Академии из бывших государственных крестьян. Звание попечителя крестьян-художников оставалось за ним до самой смерти. В 1859 г. С. снова был командирован во Владимир, "осмотреть тамошния кафедральную соборную и другия древние церкви, для открытия древних, писанных на стенах, икон и вообще стенной живописи". В этом же году С. получил золотую медаль за работы по Исаакиевскому собору и причислен к археологической комиссии (20 дек. 1859 г.) для отыскивания старинной стенной живописи в старинных православных церквах. В 1863 г. он был избран Академией художеств в почетные вольные общники. В 1876 г. исполнилось пятидесятилетие с того дня, как С. получил звание академика. Археологическое общество, в воздаяние свыше полувековой археологическо-художественной деятельности Феодора Григорьевича, поднесло ему золотую медаль с его портретом. Академия художеств также присоединилась к чествованию маститого художника-археолога: С. возведен был в звание профессора и получил 2500 руб. награды. В 1886 г., в память 60-летней службы в звании академика, С. получил чин действительного статского советника. В 1888 г. за тридцатилетнее руководство крестьянами-мальчиками, воспитанниками Академии, С. получил орден св. Станислава 1-й ст. Несмотря на преклонный возраст, С. всегда был занят: люди, бывавшие у него, заставали его в кабинете за рисованием или чтением; он продолжал работать над иконами для Исаакиевского собора (в 70-х годах) мозаикой и красками. С. всегда отличался благочестием, а в последние годы жизни особенно любил ходить к службе в Александро-Невскую лавру даже и не в праздничные дни; подавал бедным, которые по утрам положительно осаждали его дом. По 3-ей улице и Дегтярной (на Песках, где был домик Солнцева) устанавливались нищие в шеренгу и дожидались Солнцева, который давал им всем по гривеннику. В обхождении с друзьями и родственниками С. был очень ласков и любезен, любил пошутить и порассказать анекдоты из своей долгой и интересной жизни. Скончался он в глубокой старости, на 92 году, в Петербурге. Заслуги Солнцева для русского искусства, для русского стиля и для отечественной археологии - громадны. В течение своей более полувековой неутомимой деятельности он неоднократно посетил для археологических изысканий древнейшие города и монастыри России и повсеместно находил, критически исследовал и сохранил в своих превосходных рисунках самые разнообразные памятники религиозного, государственного и домашнего быта наших предков, восходя до XII и XI века. Семь громадных томов монументального издания: "Древности Российского государства" украшены рисунками, числом свыше 500, исполненными единственно Солнцевым. Эти рисунки составляют лишь 10-ю долю всего количества произведений Солнцева, исполненных с необыкновенным изяществом, живостью красок и точностью. Кисть Солнцева воскресила в живых образах все стороны быта допетровской Руси. В рисунках Солнцева любитель древности найдет наиболее чтимые народом иконы; тут же кресты запрестольные и наперсные, церковная утварь, облачения духовного сана; предметы древнего царского обихода: венцы, скипетры, державы, бармы и т. п.; воинские доспехи, конские сбруи, всякого рода оружие; древнейшие великокняжеские, царские, боярские и местные народные одеяния, и не только в изображениях одежд, но в портретах, таковы, например: князя Репнины, Скопин-Шуйский, цари: Михаил Феодорович, Алексей Михайлович, Феодор, Иоанн и Петр Алексеевичи, патриархи: Филарет, Никон: царицы и царевны XVII в. и мн. др. Далее, в рисунках Солнцева воспроизведена древняя столовая и домашняя утварь, кресла, скамьи, столы, поставцы и проч., наконец, памятники древнерусского зодчества во всех мельчайших подробностях; здесь фасады храмов и частных зданий, разрезы, планы, отдельные части: окна, двери, решетки, своды, куполы с приложением масштабов. С. много способствовал созданию своеобразного русского стиля в архитектуре и в мастерствах: столярном, токарном, гончарном, финифтяном, золотых и серебряных дел.

В 1846-1848 гг., по случаю свадьбы Великого Князя Константина Николаевича, поручено было Солнцеву сделать рисунки для разной утвари: фарфора, хрусталя, бронзы, золотых и серебряных вещей в русском стиле, что было тогда нововведением. Английский магазин отказался сделать вещи по приготовленным рисункам, находя, что они будут недостаточно красивы, и выписал образцы из Англии. Но Сазиков выполнил заказы по рисункам Солнцева, и вещи оказались лучше тех, какие выставлены были английским магазином. Впоследствии к Солнцеву часто обращались русские фабриканты и даже английский магазин с просьбою о рисунках. Рисуя с натуры отечественные древности, С. никогда не был единственно старательным копировальщиком. Наоборот, он подвергал копируемые предметы критической оценке, проверял время сооружения храмов, выделки утвари, ковки и чеканки оружия, доспехов и изделия облачений, перечитывая летописи, множество монастырских хартий, грамот, актов, описей и т. п. Эти чисто ученые труды вознаграждались хронологическими открытиями: С. с точностью определил принадлежность найденного шишака велик. кн. Александру Невскому, шлема Ярослава Всеволодовича, дверей времен Грозного, разных знамен, доспехов, предметов царского обихода и т. д. Он возобновил царские терема XVII века; его стараниями и искусством спасены и восстановлены некоторые святыни древнего Киева. Художественно-археологические труды Солнцева тем более достойна уважения, что в них он не имел предшественников и почти не имеет и преемников. Он шел не по проторенной дороге, но прокладывал ее сам и, не ослабевая в борьбе с множеством препятствий, неуклонно шел к своей цели. Для подобного подвига, помимо таланта и силы воли, надобно было страстно любить и родину и науку. Вся деятельность Солнцева доказывает, что он любил их горячею любовью. Перечень работ Солнцева, кроме мелких и работ на медали и на звание академика:

1) Евангелист Матфей в рост, с ангелами по карнизам, клеевыми красками, на потолке церкви в женском патриотическом обществе.

2) Евангелист Матвей, написанный в парусном своде, по фальшивому мрамору в Казанском соборе.

3) Золотые бармы, найденные в Рязани.

4) Фанагорийские и Керченские древности.

5) Рисунки с различных остатков старины в Москве, Владимире, Новгороде, Твери и др. городах.

6) Проект на возобновление комнат в теремном дворце и церквей Рождества Богородицы, Лазарева Воскресения и Воздвижения Животворящего Креста.

7) Для вновь отстроенного кремлевского дворца рисунки: ковров, паркетных полов, дверей и др. внутренних украшений.

8) Реставрация древних иконостасов на шелковых тканях.

9) Рисунки для восьми бронзовых ковчегов (для хранения госуд. грамот).

10) Рисунки для фарфоровых чайных сервизов в др.-русском стиле (к бракосочетанию Велик. Кн. Константина Николаевича).

11) Молитвослов, нарисованный на пергаменте для Импер. Александры Федоровны.

12) Молитвослов для Импер. Марии Александровны.

13) Молитвенники ангелам-хранителям для великих княгинь Марии Николаевны, Ольги Николаевны и Марии Александровны.

14) Такой же молитвенник для Импер. Марии Александровны и сверх того - житие избранных святых, в числе 169 лиц и нескольких изображений Богоматери.

15) Книга: "Праздники в доме православного царя русского" (для Импер. Марии Ал.).

16) Полная жизнь (в рисунках) Сергия Радонежского чудотворца из 30 сюжетов и Служба св. Марии Магдалине, Окою 30 листов.

17) "Русские святые, предстатели перед Богом за царя и святую Русь", книга с 50 изображениями и молитвами с орнаментами (к 25-летнему юбилею Ал-дра II).

18) Альбом для Импер. Алекс. III, под названием: "Знаменательные дни в доме Импер. Ал-дра III".

19) 37 рисунков акварелью к сочинению Жиля, относящемуся к изданию "Древностей Босфора Киммерийского".

20) Полные святцы на 52 недели (генералу Хрулеву).

21) Полные святцы, в меньшем размере (для Святейшего Синода).

22) Рисунки для разных молитвословов, акафистов, антиминсов и пр., которые Солнцев составлял для Синода в продолжение 40 лет.

23) Молитвослов для кн. Волконской (молитвы утренние, литургии и вечерние) и полные святцы, в миниатюре, акварелью, на пергаменте, более 100 листов.

24) 24 листа рисунков к литургии Дмитревского.

25) 400 лиц в "Русских святцах", изданных Филаретом, архиеписк. Черниговским.

26) Возобновление древней живописи и мозаики в Киево-Софийском соборе.

27) 3000 рисунков русских древностей, нарисованных при поездках по древним городам России. Из них 700 изданы хромолитографиею в "Древностях Российского государства", а остальные хранятся в Московской Оружейной палате.

28) После смерти Солнцева у наследников осталось 300 рисунков русских национальных одежд и разных головных уборов.

29) В Московской Третьяковской галерее находится акварель Солнцева: "Явление ангела первосвященнику Захарию".