Художник Сергей Юрьевич Судейкин
Художник после Октябрьской революции два года прожил в Крыму, затем год в Тифлисе и Баку, после чего эмигрировал во Францию - путь его лежал из Батуми, через Марсель, и в 1919 г. художник переехал в Париж. Там он становится сценографом: сотрудничает с театрами "Летучая мышь" и "Балаганчик". Всем своим существованием деятельность этих театров была обязана Судейкину. Д.З.Коган, занимавшийся исследованием наследия художника, отмечает что творческие принципы художника во многом воздействовали и определяли деятельность театра. «Здесь легкий жанр с претензией на многозначительное «придуривание», и стилизация, и облегченный гротеск, и острота сдвигов и смещений, и путаница театра и жизни, правды и лжи, и соединение приземленности и возвышенности» . Эскизы и программки, оформленные им, пользовались популярностью среди русской эмиграции в основном благодаря «русскому национальному стилю».
В Париже оформляет балетные спектакли для труппы А. Павловой (балеты «Фея кукол» и «Спящая красавица»). Участвует в русской групповой выставке в парижской галерее "Денси". В эмиграции работа в театре продолжает оставаться основным делом художника.
Затем с труппой Балиева Судейкин переезжает в США, где в 1922 г. обосновывается в Нью-Йорке. На данном этапе творческого пути важно отметить его участие в русских выставках в Бруклинском музее в Нью-Йорке и в Институте Карнеги в Питтсбурге.
В 1920-е - 1930-е гг. художник работает главным образом для театров: Метрополитен-опера: балеты И.Ф. Стравинского, оперы H.A. Римского-Корсакова, Р. Вагнера, М.П. Мусоргского, В. Моцарта. Кроме того, сотрудничает с труппами Дж. Баланчина, М. Мордкина и М. Фокина. Театральные постановки, которые Судейкину довелось оформлять в эти годы, отражают его стремление быть в тренде передовых европейских течений и наглядно демонстрируют попытки приспособить новые приемы к своей деятельности. Одна из таких тенденций - это слияние театра и повседневной жизни когда «быт театрализовывался», а «театр обытовлялся». У художника это выражалось в следующем: он одновременно тяготел к жизненной конкретности на грани объективизма и к максимальной театральной условности. Существенное место в работе художника заняло оформление произведений И.Ф.Стравинского. «Петрушка» был особенно близок художнику благодаря своему мироискусническому характеру и балаганной природе. Данной постановке «характерна и пряная, напряженная, дразнящая, зазывная яркость судейкинских красок, сверкающих в своей искусственности и искусности».
При оформлении «Волшебной флейты» для Метрополитен-опера хорошо заметен сказочный, фантастический мир, сочетание аристократического искусства и народного, лирики и иронии. Характер изобразительного решительно соединил в себе стилизацию немецкого и французского рококо и барокко с мотивами Древнего Египта.
На протяжении 30-х гг. Судейкин сохраняет репутацию плодовитого театрального художника.
Кроме театра Серей Судейкин занимался станковой живописью, делал декоративные панно, писал портреты. В его творчестве сложно переплетаются принципы "Мира искусства", кубизма и экспрессионизма. В целом станковое творчество Судейкина претерпевает все те же процессы что и театрально декорационное. Здесь он также старается пройти через все соблазны современного искусства. Среди известных станковых работ художника особое место занимают: «Депрессия», «Русская идиллия», «Американская панорама». Своеобразным итогом творческого пути художника стало полотно «Моя жизнь» (1940-ые, частное собрание, Нью-Йорк). Финальный аккорд биографии художника за рубежом, завершающий штрих к картине его жизни: мастер перед мольбертом, жизнь как театр, соратники в лице С.П. Дягилева, Н.Ф.Балиева, а также Анна Павлова в палитре художника.
Далее важными событиями в жизни художника следует отметит две выставки:
1929 - персональная выставка в Институте Карнеги;
1933 - персональная выставка в Публичной библиотеке Бруклинского музея.
1934-39 - проводит ряд персональных выставок в галереях Нью-Йорка и Лос-Анджелеса.
В 1934-35 г. художник исполнил декорации для голливудской экранизации "Воскресения" Л.Н. Толстого. Судя по фотографиям эскизов, художнику наиболее удачно удалось передать черты быта русской провинции, однако впечатление от тюрьмы несколько «американизированное» и архитектура Петербурга кажется неправдоподобной. Отсутствие должной выразительности и правильного прочтения романа вероятно стало следствием долгого пребывания художника вдали от Родины, приведшего к появлению отчужденности.
Последние годы жизни Судейкин тяжело болел. В 1946 году художник скончался.
Похоронен на Бруклинском кладбище в Нью-Йорке. Одним из его последних желаний было передача всего его творческого наследия на Родину.
Коган Д.З. Сергей Юрьевич Судейкин: 1884-1946. М.:1974. С.140
Судейкин Сергей Юрьевич (1882-1946)
С. Ю. Судейкин родился в семье жандармского полковника. В 1897 г. он поступил в МУЖВЗ, однако в 1902 г. был отчислен за показанные на ученической выставке работы "непристойного содержания".
Уже первые самостоятельные работы Судейкина с их романтической наивностью, перламутровыми тонами оказались близки художникам-символистам. Он иллюстрировал драму М. Метерлинка "Смерть Тентажиля" (1903), сотрудничал с журналом "Весы", участвовал в выставках "Алая роза" (1904) и "Голубая роза" (1907), "Венок- Стефанос" (1908).
В 1909 г. Судейкин поступил в Петербургскую
АХ. В это время у художника завязались творческие отношения с
А. Н. Бенуа , а через него и с
другими "мирискусниками".
В 1911 г. он стал членом объединения "Мир искусства". Тесная дружба
связывала его с К. А. Сомовым . Во
многом от сомовских "маркиз" отталкивался Судейкин в своих работах,
также воспроизводивших пасторальные сцены галантной эпохи.
"Пастораль" (1905), "Сад Арлекина", "Венеция" (обе 1907), "Северный
поэт" (1909), "Восточная сказка" (начало 1910-х) - характерны уже
сами названия картин Судейкина. Романтический сюжет нередко получал
у него наивную, примитивно-лубочную трактовку, содержал элементы
пародии, гротеска, театрализации.
Его натюрморты - "Саксонские фигурки" (1911), "Цветы и фарфор" (начало 1910-х) и др. - при всей их близости к натюрмортам А. Я. Головина также напоминают театральное действо, сценическую площадку. Тема театра не раз возникала в его живописи. Судейкин изображал балет и кукольный театр, итальянскую комедию и русское масленичное гулянье ("Балетная пастораль", "Гулянье", обе 1906; "Карусель", 1910; "Петрушка", 1915; серия лубков "Масленичные герои", середина 1910-х, и др.).
Именно театрально-декорационное искусство
стало главным делом художника. Он сотрудничал со многими
театральными деятелями тех лет. Первым привлек его к оформлению
оперных спектаклей в московском театре "Эрмитаж" С. И. Мамонтов. В
1905 г. Судейкин совместно с Н. Н. Сапуновым оформил "Смерть Тентажиля" в постановке В. Э. Мейерхольда для Театра-студии на
Поварской; в 1906 г. - драму М. Метерлинка "Сестра Беатриса" в
Театре В. Ф. Ко-миссаржевской в Петербурге. В 1911 г. он работал над
балетными спектаклями Малого драматического театра в Петербурге и
комической оперой М. А. Кузмина "Забава дев", поставленной там же; в
1912 г. вместе с А. Я, Таировым - над пьесой "Изнанка жизни" X.
Бенавенте в петербургском Русском драматическом театре.
В 1913г. Судейкин участвовал в "Русских сезонах" в Париже, выполнив
декорации и костюмы к балетам "Красная маска" Н. Н. Черепнина и
"Трагедия Саломеи" Ф. Шмидта.
В 1910-х гг. Судейкин становится одной из центральных фигур петербургской художественной жизни. Он оформляет книги стихов своего друга поэта М. А. Кузмина - "Куранты любви" (1910), "Осенние озера" (1912); участвует в постановках "Башенного театра" в доме поэта В. И. Иванова; в 1910- 11 гг. помогает В. Э. Мейерхольду организовать Дом интермедий, в 1911 г. расписывает стены кабаре "Бродячая собака", в 1915-м создает декоративные панно для театра-кабаре "Привал комедиантов".
В 1917 г. Судейкин переехал в Крым, а затем, в
1919-м, - в Тифлис, где он вместе с грузинскими художниками расписал
кабачок "Химериони".
В 1920 г. художник уехал в Париж. Главные работы Судейкина,
выполненные за границей, также принадлежат театральным подмосткам.
Художник сотрудничал с Н. Ф. Балиевым в его возрожденном на
французской земле кабаре "Летучая мышь", с "Русской оперой" М. Н.
Кузнецовой, с театром "Аполло"; для балетной труппы А. П.
Павловой оформил "Спящую красавицу" П. И. Чайковского и "Фею кукол"
И. Байера
Переезд в США в 1923 г. не изменил направленности
интересов Судейкина. Он много работал для нью-йоркской
"Метрополитен-опера", где оформил балеты И. Ф. Стравинского
"Петрушка" (1924), "Соловей" (1925), "Свадебка" (1929); оперы
"Садко" Н. А. Римского-Корсакова (1929), "Летучий голландец" Р.
Вагнера (1930) и др. Сотрудничал также с труппами Дж. Балан-чина и
М. М. Фокина, выполнил декорации к кинофильму "Воскресение" (по
роману Л. Н. Толстого) для Голливуда (1934-35). Последние годы жизни
тяжело больной художник провел в нужде. Его творческие силы были
исчерпаны.
Серге́й Ю́рьевич (Георгиевич) Суде́йкин (1882, Санкт-Петербург - 1946, Найак, штат Нью-Йорк, США) - русский художник: живописец, график, художник театра. Муж балерины Ольги Глебовой и актрисы Веры де Боссе.
Родился в Санкт-Петербурге в семье подполковника Отдельного корпуса жандармов Георгия Порфирьевича Судейкина. С 1897 г. по 1909 гг. учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у А. Е. Архипова, А. С. Степанова, А. М. Васнецова, Н. А. Касаткина, Л. О. Пастернака.
Начало карьеры Сергея Судейкина как театрального художника связано с московским театром «Эрмитаж» в Каретном Ряду. Здесь в 1902 году совместно с Н. Н. Сапуновым он работал над оформлением оперных постановок, в т.ч. «Орфей» К. В. Глюка и «Валькирия» Р. Вагнера. В 1903 году с тем же Сапуновым иллюстрирует драму М. Метерлинка «Смерть Тентажиля».
В дальнейшем Судейкин оформляет постановки для Малого драматического, Русского драматического и театра Комиссаржевской в Петербурге.Помимо этого, как художник он сотрудничает с журналами «Весы», «Аполлон», «Сатирикон» и «Новый Сатирикон».
В 1904 году участвует в выставке «Алая роза». С 1905 года - участник выставок «Московского товарищества художников», «Союза русских художников» (1905, 1907-1909). В 1907 г. стоял у истоков символистского художественного объединения «Голубая роза ». Участник выставок «Венок-Стефанос» (1907, Москва), «Венок» (1908, Петербург).
В январе 1907 года женился на актрисе и танцовщице Ольге Глебовой. Свадьбе предшествовали несколько месяцев отнюдь не платонических отношений с поэтом Михаилом Кузминым, описанные последним в повести «Картонный домик». Так, 22 ноября 1906 г. тот занёс в дневник:
Один из организаторов и декоратор литературно-художественного кабаре «Бродячая собака». В 1912 году оформил спектакль «Изнанка жизни» по пьесе Х. Бенавенте в петербургском театре А. Рейнеке.
В 1915 году выполняет декоративные панно для театра-кабаре «Привал комедиантов». В конце 1915 года расстаётся с женой, Ольгой Глебовой-Судейкиной. В этом же году знакомится с актрисой Верой Шиллинг (урожденной Боссе) в марте 1916 года она переезжает к нему в Петербург. Их образы получили отражение в творчестве Михаила Кузмина («Чужая поэма», пантомима «Влюблённый дьявол»). Обе жены, он сам и Кузмин изображены С. Судейкиным на картине «Моя жизнь» 1916 года.
В 1917 г. Судейкин уезжает в Крым, живёт в окрестностях Алушты, затем в Мисхоре, в Ялте участвует в выставке, организованной С. К. Маковским, вместе с Н. Д. Миллиоти, С. А. Сориным и другими. В феврале 1918 г. женится на Вере Шиллинг, взявшей его фамилию. В апреле 1919 г. переезжает в Тифлис (1919 г.), где оформляет литературные кафе - «Химериони» и «Ладья аргонавтов».
В декабре 1919 г. переезжает в Баку, затем возвращается в Тифлис, затем в Батум.
В 1920 г. Сергей и Вера Судейкины эмигрируют во Францию, путь его лежит из Батума через Марсель в Париж. В Париже становится сценографом кабаре «Летучая мышь» Н. Ф. Балиева. В мае 1922 г. расстаётся с женой, Верой Судейкиной. В Париже оформляет два спектакля для труппы Анны Павловой. С труппой Балиева Судейкин приежает на гастроли в США (1922 г.) и обосновывается в Нью-Йорке.
Это часть статьи Википедии, используемая под лицензией CC-BY-SA. Полный текст статьи здесь →
19 марта 1882 года в семье инспектора Петербургского охранного отделения родился Сергей Юрьевич Судейкин. Не прошло и двух лет после его рождения, как отец был убит народовольцами. Сергей Судейкин поступил в 1897 году в Московское училище живописи, ваяния и зодчества...
Личное дело
Педагогом Судейкина в Московском училище живописи, ваяния и зодчества был Константин Коровин. В 1902 году Судейкин вместе с Михаилом Ларионовым и Артуром Фонвизиным был отчислен сроком на один год за показ на студенческой выставке работ «непристойного содержания».
В годы обучения стал сотрудничать с театром «Эрмитаж», где вместе с Николаем Сапуновым оформлял оперные спектакли антрепризы Мамонтова, затем с Театром-студией на Поварской («Смерть Тентажиля» Метерлина в постановке В. Мейерхольда), в дальнейшем был художником во многих других театрах Москвы и Петербурге.
Иллюстрации Судейкина публиковались в журналах «Весы», «Аполлон», «Сатирикон» и «Новый Сатирикон». Участвовал в выставке «Алая роза» (1904), выставках Московского товарищества художников», «Союза русских художников» (1905, 1907 — 1909). Входил в число основателей объединения «Голубая роза» и участвовал в первой выставке объединения, открывшейся 18 марта 1907 года в доме 8 на Мясницкой.
У Сергея Судейкина был роман с поэтом Михаилом Кузминым. В 1907 году Судейкин расстается с Кузминым и женится на актрисе Ольге Глебовой. Она изображена на нескольких его картинах. В 1909 году завершил обучение, получил звание неклассного художника, и отправился в Петербург, где поступил в Академию художеств.
В этот момент он творчески сблизился с Александром Бенуа и другими художниками объединения «Мир искусства». Был одним из основателей и оформителем знаменитого литературно-художественного кабаре «Бродячая собака». Работал над декорациями для ряда немых фильмов.
В 1915 году Судейкин расстался с Глебовой. В том же году он познакомился с актрисой Верой Боссе, игравшей тогда в Камерном театре Таирова и снимавшийся в кинофильмах у режиссера Протазанова. В марте 1916 года Вера переехала к ниму. Михаил Кузмин посвятил Вере и Сергею Судейкину «Чужую поэму».
В начале 1917 года Судейкина был призван на фронт, а Вера вернулась в Москву. Но он вскоре вернулся, и в мае 1917 года они решили отправиться на юг. Летом 1917 года они встречаются в Крыму с Мандельштамом, который посвятил им стихотворение «Золотистого меда струя из бутылки текла…».
Вера Боссе и Сергей Судейкин жили под Алуштой, затем в Ялте и Мисхоре. В феврале 1918 года они официально зарегистрировали брак, хотя у оба не были разведены с предыдущими супругами. Вера тоже начала писать картины. Осенью 1918 года она участвовала в выставке «Искусство в Крыму» в Ялте.
В апреле 1919 года они покинули Крым, переехав сначала в Новороссийск, а затем вскоре в Тифлис, где жили до декабря. Затем они побывали в Баку, Батуме, снова в Тифлисе, пока, наконец, в мае 1920 года не уехали в Париж.
Судейкин стал сценографом кабаре «Летучая мышь» Никиты Балиева, оформил два спектакля труппы Анны Павловой («Спящую красавицу» П. И. Чайковского и «Фею кукол» И. Байера). 19 февраля 1921 года Дягилев познакомил Веру Судейкину с Игорем Стравинским, а в конце мая 1922 года она рассталась с мужем, чтобы уйти к Стравинскому.
Вместе с труппой Балиева Судейкин в 1922 году отправился на гастроли в США, где решил остаться. Там он много работает как театральный художник, а также выступает в качестве художника в двух голливудских фильмах «Мы снова живы» (We live again, экранизация «Воскресения» Льва Толстого, 1938) и «Грозовой перевал» (Wuthering Heights по роману Эмили Бронте, 1939). В 1940-х годах создал цикл картин «Моя жизнь».
В последние годы жизни художник тяжело болел. Умер Сергей Судейкин в деревне Найак, недалеко от Нью-Йорка, 12 августа 1946 года.
С. Судейкин. Игрушки. Бумага на холсте, смешанная техника
Чем знаменит
Еще в России Сергей Судейкин прославился как художник театра. Он оформлял спектакли Театра Веры Комиссаржевской, Нового Драматического, Малого и Камерного, много сотрудничал с Мейерхольдом. Брался за работу над сценическим оформлением пьес самых разных жанров от трагедии до оперетты. В 1912—1913 принял участие в «Русских сезонах» Сергея Дягилева.
В США был художником балетных и оперных постановок в «Метрополитен-опера», включая «Петрушку», «Соловья» и «Свадебку» Стравинского, а также театров трупп «Американ балле» Джорджа Баланчина, Михаила Мордкина, Михаила Фокина. Сотрудничал с Николаем Евреиновым. Работал над декорациями оперы «Порги и Бесс» в бродвейском театре Элвина (1935).
О чем надо знать
В станковой живописи Сергея Судейкина проявляется эстетика эпохи модерна и приемы более поздних авангардистских течений в искусстве. Его творчество отличает театральность, в некоторых случаях даже лубочной, порой доходящая до гротескных форм.
Сцены театров, актеры, народный ярмарочный балаган, персонажи комедии дель арте, условные сцены первой половины XIX века или не менее условных — европейской "галантной"эпохи рококо стали частыми темами его картин.
Пять фактов о Сергее Судейкине
- Сергею Судейкину посвящен целый ряд стихов Михаила Кузмина, включая стихотворения «Балет» и «Прогулка», где описываются его картина, также ему посвящены стихотворения Анны Ахматовой («Сергею Судейкину») и Николая Гумилева («Путешествие в Китай»).
- На картине Сергея Судейкина «Моя жизнь — Приют комедиантов» (1916) изображены сам художник (Арлекин), Ольга Глебова-Судейкина (Коломбина), Вера де Боссе (женщина в зеркале), Михаил Кузмин (Доктор), офицер Всеволод Князев, покончивший с собой из-за любви к Ольге Глебовой (Пьеро), а также, возможно, возлюбленные Ольги художник Савелий Сорин (в левом верхнем углу) и музыкант Артур Лурье (мужчина с арфой).
- Жизнь Судейкина в Петрограде 1917 года, а затем в Крыму и Закавказье, описана в дневниках, которые его жена Вера Судейкина вела с 1 января 1917 по 2 сентября 1919 года.
- Живя в 1919 году в Тифлисе, Сергей Судейкин с Д. Какабадзе и Л. Гудиашвили оформил литературные кафе «Химериони» и «Ладья аргонавтов», участвовал в выставке «Малый круг».
- Биографию Судейкина Михаил Кузмин планировал написать для задуманной им в начале 1920-х годов серии жизнеописаний «Новый Плутарх».
,
США
США
Суде́йкин, Серге́й Ю́рьевич (Георгиевич) ( , Санкт-Петербург - , Найак, штат Нью-Йорк , США) - русский художник - живописец , график , художник театра.
Биография
Родился в Санкт-Петербурге в семье подполковника Отдельного корпуса жандармов Георгия Порфирьевича Судейкина . Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества ( –). Учился у А. Е. Архипова , А. С. Степанова , А. М. Васнецова , Н. А. Касаткина , Л. О. Пастернака (однако за демонстрацию на студенческой выставке весьма фривольного содержания рисунков, в манере, «не входившей в учебную программу», был отчислен сроком на один год вместе с М. Ф. Ларионовым и А. В. Фонвизиным).
Начало карьеры Сергея Судейкина, как театрального художника связано с московским театром «Эрмитаж» в Каретном Ряду , так в 1902 году совместно с Н. Н. Сапуновым он работает здесь над оформлением целого ряда оперных постановок в их числе «Орфей» К. В. Глюка и «Валькирия » Р. Вагнера .
В 1903 году он (также вместе с Н. Сапуновым) иллюстрирует драму М. Метерлинка «Смерть Тентажиля».
В дальнейшем Судейкин оформляет постановки для Малого драматического , Русского драматического и театра Комиссаржевской в Петербурге. Помимо этого, как художник он сотрудничает с журналами «Весы », «Аполлон », «Сатирикон » и «Новый Сатирикон».
Работы художника находятся во многих известных российских и зарубежных музеях, таких как: Государственная Третьяковская галерея , ГМИИ им. А. С. Пушкина , Государственный Русский музей , Саратовский художественный музей имени А. Н. Радищева , Бруклинский музей в Нью-Йорке и других.
Сергею Судейкину посвящено стихотворение Николая Гумилёва «Путешествие в Китай» .
Библиография
- Коган Д. Сергей Судейкин.- М., 1974.
- Энциклопедия искусства XX века /Сост. О. Б. Краснова. - М: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.
- Художники русского зарубежья 1917-1939: Биографический словарь / Сост.: О. Л. Лейкинд, К. В. Махров, Д. Я. Северюхин. СПб.: Нотабене, 1999. С. 547-548.
- Боулт Д. Сергей Судейкин: Жизнь в ближней эмиграции // В. Э. Борисов-Мусатов и «Саратовская школа»: Материалы 7-х Боголюбовских чтений. Саратов, 2001. С. 161-165.
- Муза. Отрывки из дневника и другие тексты Веры Судейкиной (Стравинской) / См.: Experiment / IMRC. Vol. 13: Los Angeles, 2007.
- The Salon Album of Vera Sudeikin-Stravinsky / Ed. and tr. by J.E. Bowlt. Princeton: Princeton University Press, 1995.
- Судейкина В. Дневник 1917-1919. М.: Русский путь, 2006.
Напишите отзыв о статье "Судейкин, Сергей Юрьевич"
Примечания
Ссылки
- Джон Э. Боулт, профессор университета Южной Калифорнии, США
Отрывок, характеризующий Судейкин, Сергей Юрьевич
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».