Режиссер павел курочкин. Артур Миллер - Пьесы: Все мои сыновья

Артур Миллер

Все мои сыновья

Действующие лица

Джо Келлер.

Кэт Келлер (мать).

Крис Келлер.

Энн Дивер.

Джордж Дивер.

Доктор Джим Бэйлисс.

Сью Бэйлисс.

Фрэнк Льюби.

Лидия Льюби.

Берт.

Действие первое

Двор за домом Келлеров в предместье одного из американских городов. Август.

Справа и слева сцена окаймлена высокими, густо посаженными тополями, которые создают атмосферу уединения. В глубине сцены – задняя стена дома и открытая веранда, которая выступает в сад метра на два. Дом двухэтажный: в нем семь комнат. В начале 20-х годов, когда этот дом строился, он обошелся владельцу тысяч в пятнадцать долларов. Теперь он заботливо окрашен, выглядит комфортабельным, но тесноватым.

В саду зелено от дерна и растений, которые уже отцвели. Около дома – асфальтовая дорога, уходящая за тополя. На переднем плане, в левом углу виден обломанный ствол молодой яблони высотой примерно в метр. Верхушка ее с ветвями лежит рядом, на ветвях еще висят яблоки.

Раннее воскресное утро. Джо Келлер сидит на солнышке, читает объявления в воскресной газете. Остальные листы газеты аккуратно сложены на земле.

Келлеру лет под шестьдесят. Это тяжелый, неповоротливый и несколько туповатый человек. Он бизнесмен вот уже много лет, но в нем все еще проглядывают черты мастерового и мелкого предпринимателя. Он читает, говорит и слушает с напряженной сосредоточенностью необразованного человека, для которого многие общеизвестные вещи все еще удивительны; суждения его медленно кристаллизуются из опыта и мужицкого здравого смысла. Он лучше чувствует себя в обществе мужчин.

Доктору Джиму Бэйлиссу около сорока лет. Это хорошо владеющий собой человек. Он любит поговорить, но оттенок грусти окрашивает его мягкий юмор.

Когда занавес поднимается, Джим стоит слева и разглядывает сломанное дерево. Он выбивает о ствол трубку, шарит в карманах.

Джим. Где у вас табак?

Келлер. По-моему, на столе.

Джим медленно входит в беседку, находит на столе кисет и, сев на скамью, набивает трубку.

Ночью будет дождь.

Джим. Что, в газете об этом написано?

Келлер. Ага, вот тут.

Джим. Ну тогда дождя наверняка не будет.

Справа, в просвете между тополями, появляется Фрэнк Льюби . Ему тридцать два года, но он уже лысеет. Это приятный, но неуступчивый человек, не очень уверенный в себе, склонный раздражаться, когда ему противоречат, но всегда желающий, чтобы все обошлось мирно и по-добрососедски. Он входит не спеша, прогуливаясь, как праздный человек.

Фрэнк (не замечая Джима, Келлеру). Эгей!

Келлер. Привет, Фрэнк. Что слышно?

Фрэнк. Да ничего. Прогуливаюсь после завтрака. (Глядит на небо.) Вот так погодка! Ни облачка.

Келлер (подняв голову). Да. Хороша.

Фрэнк. Эх, если бы все воскресные дни были такие!

Келлер (указывая на газетные листы около себя). Хотите газету?

Фрэнк. Зачем? Там одни неприятности. Что стряслось сегодня?

Келлер. Понятия не имею. Я не читаю больше последних известий. Отдел объявлений куда интереснее…

Фрэнк. Хотите что-нибудь купить?

Келлер. Нет, читаю любопытства ради. Чего только людям не нужно! Вот, например, один парень ищет двух ньюфаундлендов. Ну скажите, на что ему два ньюфаундленда?

Фрэнк. Смешно.

Келлер. А другой интересуется… старыми словарями. Обещает хорошо заплатить. Подумайте, зачем человеку старый словарь?

Фрэнк. А как же? Может, он собирает книги.

Келлер. Неужели он думает на этом заработать?

Фрэнк. И не он один.

Келлер (качая головой). Подумать, какие теперь пошли заработки. В мое время человек был либо адвокатом, либо доктором, либо мастеровым. А теперь…

Фрэнк. Вот я когда-то собирался стать лесником.

Келлер. В мое время ничего такого не было. (Просматривает страницу и отбрасывает ее.) Берешь в руки газету и только удивляешься, до чего же ты темный. (Тихо, с удивлением.) Ну и ну!..

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Артур Миллер Пьесы

ГОСУДАРСТВЕННОЕ

ИЗДАТЕЛЬСТВО

«ИСКУССТВО»

ARTHUR MILLER

COLLECTED

NEW YORK

Н. Минц. Идеи, которые волнуют многих

В СОВРЕМЕННОМ американском театре большое распространение получили теории, тесно связанные с различными направлениями идеалистической философии. Их цель – доказать, что искусство изолировано от жизни, что творчество художника не зависит от реальной действительности, от социальных условий, которые его окружают.

В спектаклях, поставленных на сцене за последние годы, почти совсем не затрагиваются актуальные проблемы. Большинство из них уводит зрителей в мир интимных переживаний, психоанализа, патологических извращений. Другая крайность репертуара современного американского театра – это пьесы откровенно развлекательные, легковесные музыкальные комедии, бессодержательные ревю.

И только в исключительных случаях в театре вдруг появляются пьесы смелые и правдивые, в которых в полный голос говорится о проблемах, волнующих многих, и они заставляют зрителей задумываться, будоражат их мысли и чувства.

Так случилось и с Артуром Миллером. Вчера еще почти никому но известный журналист и писатель, он сделался одним из самых популярных драматургов в США, после того как в 1947 году на сцене была поставлена его пьеса «Все мои сыновья».

Что же отличает Миллера от многих современных ему буржуазных драматургов? Ответ на этот вопрос дает он сам во вступительной статье к сборнику избранных пьес, вышедших в 1957 году в Нью-Йорке1
A. Miller. Collected plays. New York, 1957.

В ней Артур Миллер изложил свои взгляды на театр и современную драму.

Драматург должен стремиться к тому, писал он в этой статье, чтобы зрительный зал принимал его пьесу не за произведение искусства, а за саму жизнь. Всякое театральное представление является своеобразным свидетельством жизни – оно раскрывает отношение отдельного человека к обществу и общества к истории.

Театр – искусство, обращающееся к массе. Поэтому все происходящее на сцене каждый зритель воспринимает не только своими глазами, но и глазами соседа. Отношение к различным явлениям действительности, показываемым со сцены, всегда корректируется общепринятыми представлениями о них. Это обязывает драматурга не затрагивать в пьесе абсолютно новые идеи, так как они могут остаться непонятными массе. Драматург должен популяризировать такие идеи, которые «витают в воздухе», но еще не утвердились в живой действительности и не сделались общественным достоянием. Если бы в XIX веке не возникли идеи социализма, в театре не могли бы появиться пьесы Бернарда Шоу, пишет Миллер, подчеркивая социальное значение театра и историческую обусловленность появления на его подмостках различных идей.

Драма и театр всегда выражают те идеи, которыми жив£ наше общество сегодня. Неправильно утверждение, будто существуют ничего не выражающие пьесы. Даже если драматург и не стремится выразить какие-либо закономерности действительности в своей пьесе, опа служит выражением отношения самого драматурга к жизни. Так отвечает Миллер сторонникам абстрактного искусства.

И он делает вывод: «…идея, заложенная в пьесе, служит мерой ее значительности, серьезности и красоты… именно наличие серьезной идеи определяет успех пьесы у современников…

…Мои пьесы являются ответом на те идеи, которые „витали в воздухе“, – заявляет Миллер. – Я их писал для того, чтобы заставить читателей понять то, что они не сумели или не пожелали понять сами».

Огромная популярность, которую за последнее десятилетие завоевала драматургия Миллера в США и странах Европы, показывает, что он затрагивал в своих пьесах такие идеи, которые действительно «витали в воздухе» и находили живой отклик среди многих читателей и зрителей.

Каковы же эти идеи?

«Все мои сыновья» была первой пьесой, которая принесла Артуру Миллеру настоящую известность и заставила заговорить о нем как об одном из самых талантливых прогрессивных драматургов современной Америки. Поставленная на сцене в 1947 году, она вскоре обошла подмостки многих театров США и Европы. В 1948 году с ней познакомились и советские читатели и зрители2
Пьеса «Все мои сыновья» была поставлена в 1948 г. Ленинградским Большим драматическим театром им. Горького (реж. Г. Раппопорт) и Театром им. Вахтангова (реж. А. Ремизова). В 1957 г. ее показал Московский драматический театр (реж. И. Судаков).

Действие пьесы происходит в семье мелкого провинциального фабриканта, во время войны поставлявшего военному министерству СЕТА детали для авиационных моторов. Судьба всех членов этой семьи тесно переплелась с судьбами войны. Оба сына воевали как солдаты американской армии, а младший, летчик, пропал без вести. Мать все еще надеется на его возвращение, хотя уже давно нет к этому никаких реальных оснований. Ее ожидание окрашивает атмосферу пьесы напряженностью и тревогой.

Джо Келлер – глава семьи – всю жизнь мечтал разбогатеть. Во время войны ему это наконец удалось. Но какой ценой? Оказывается, он однажды, боясь разорения, сдал военному министерству партию бракованных деталей для самолетов. В результате погибла группа американских военных летчиков…

Чтобы спастись от правосудия, Джо Келлер оклеветал своего компаньона и друга, представив его единственным виновником происшедшего. Таким образом, во имя личного обогащения, были преданы интересы родины, попраны идеалы патриотизма, чести и дружбы.

На другом полюсе пьесы – сын Джо Келлера, Крис. Его жизненная философия сформировалась на фронте, где патриотизм не был пустым словом – там за него платили кровью и жизнью.

«На фронте была настоящая честь, – говорит Крис, – и там было что защищать». Крис и сейчас верен своим идеалам, хотя понимает, что никто из окружающих не разделяет их.

Узнав о преступлении отца, он требует, чтобы тот отдал себя в руки правосудия.

Но он осуждает отца только с позиций морали, так как не видит в поступке Джо Келлера тех глубоких причин, корни которых – в исконном для капиталистического общества противоречии между частным интересом и общественным долгом. Сам Джо прекрасно в них разбирается. Оправдываясь перед сыном, он ему бросает: «Кто даром работал в эту войну?.. Разве они отправили хоть одну пушку, хоть один грузовик, прежде чем получили за них прибыль? И это чистые деньги? Нет в Америке чистых денег». Успех в мире, в котором живут Келлеры, несовместим с идеалами человечности и подлинного патриотизма, поэтому Джо не испытывает раскаяния в совершенном преступлении. И драматург с большой художественной силой и горячим человеческим гневом разоблачает хищническую философию своего героя.

Миллер указывал3
A. Miller. Collected plays. New York, 1957, pp. 17 and 19.

Что, работая над пьесой «Все мои сыновья», он в первый раз с тех пор, как стал драматургом, ясно представлял себе идею своей будущей пьесы. Люди обязаны отвечать перед обществом за поступки, которые они совершили, так как между человеком и обществом существует неразрывная связь. И Миллер подчеркивал, что стремился полностью осудить антисоциальный поступок своего героя, потому что «такие люди, как Джо Келлер, представляют собой угрозу обществу…».

Сцена, в которой происходит разоблачение истинных стремлений Джо Келлера, – самая сильная в пьесе. В ней Миллер сумел подняться до высот подлинно социальной критики сущности капиталистического мира.

Такое впечатление рождается в связи с эволюцией образа Криса Келлера. Человек высокого чувства патриотизма и гражданского долга, возле которого люди «хотят стать лучше», каким он был нарисован в первой половине пьесы, в финале, после того как Крис убедился в том, что его отец действительно совершил преступление, – неспособен на решительные действия. Он не отдает отца в руки правосудия, а попросту решает уйти из дома, чтобы где-то начать «новую» жизнь. Крис не приемлет философии своего отца, но бороться против нее оказывается не в силах.

«Но теперь я такой, как все. Я практичный. Вы сделали меня практичным». И Миллер подчеркивает этим, что философия и поведение Криса в период народного патриотического подъема, вызванного войной с фашизмом, были иными, чем сейчас, в Америке послевоенной, но, в общем, он его не осуждает. Он только обнажает действительную сущность поведения Криса и призывает читателей самостоятельно сделать свой вывод.

Какими же качествами должен обладать человек, чтобы до-

В следующей пьесе – «Суровое испытание»4
Пьеса «Суровое испытание» шла на сценах многих стран мира под названием: «Сейлемский процесс», «Охота на ведьм», «Сейлемские колдуньи». Наибольшую известность эта пьеса получила в постановках парижского Театра Сары Бернар в 1954 г. (реж. Реймон Руло, в главных ролях – Ив Монтан и Симона Синьоре) и в Национальном театре Бельгии. Спектакль, показанный Национальным театром на Венецианском театральном фестивале был отмечен премией.
Советские зрители познакомились с этой пьесой в 1955 г. в постановке Ленинградского театра имени Ленинского комсомола (реж. Рахленко).

(1952) Миллер продолжает развивать и углублять свою тему: если в современной Америке главенствующими сделались законы джунглей, то где же истоки этого? Развитие каких факторов в истории Америки привело к утверждению звериных, антигуманистических законов жизни? И драматург обращается к прошлому.

Из истории США он выбирает широко известный Сейлемский эпизод – трагическую эпопею, разыгравшуюся в маленьком городке Сейлем в 1692 году. Ее участниками были первые поселенцы на американском континенте.

Усиление реакции, разгул маккартизма в наше время, в конце 40-х – начале 50-х годов, заставили Миллера, прогрессивного художника, откликнуться на события, волновавшие всех честных американцев. Его новая пьеса была задумана, как сам он об этом писал, потому, что он увидел аналогию между положением в современной Америке и событиями, разыгравшимися в 90-х годах XVII века: подозрительность, обвинения друг друга в несуществующих грехах, за которыми скрывалось стремление оклеветать и свести счеты с теми, кто по разным причинам становился: препятствием в достижении сугубо личных целей. Обвинения ради этого в колдовстве, предательстве и отступлении от веры являлись теми средствами, которыми пользовались предки современных маккартистов. И наряду с ними в пьесе показаны люди высокой принципиальности, глубокого сознания чести и долга, во имя правды вступавшие в борьбу с темными силами реакции.

«У нас в Сейлеме не осталось правды», – говорит один из действующих лиц пьесы «Суровое испытание». «Парадоксально, что сегодня мы оказались в тех же тисках, и нет никакой надежды, что мы сможем разрешить стоящие перед нами проблемы», – пишет Миллер, непосредственно обращаясь к читателям в авторских комментариях к этой пьесе.

В центре драмы «Суровое испытание» – судьба Джона и Элизабет Проктор. Хитрая, лживая и бесчестная Абигайль, бывшая служанка и любовница Джона Проктора, обвиняет в связи с дьяволом в числе многих жителей Сейлема и жену Джона Элизабет. Она надеется на то, что после казни последней ей удастся женить на себе Джона. Но Абигайль – это только орудие в руках группы хитрых и жестоких правителей Сейлема, заинтересованных в том, чтобы оклеветать честных людей и воспользоваться их землей, имуществом и общественным положением.

Джон Проктор, который пока остался вне подозрений, не может примириться с тем, что ни в чем не повинные люди оклеветаны и приговорены к казни. Он смело вступается за них, этим навлекая и на себя клеветническое обвинение. Признание справедливости обвинения в связи с дьяволом могло бы избавить его от смерти. Но подобное признание было бы предательством по отношению к невинно пострадавшим людям. Он предпочитает умереть, чем поступиться своими идеалами.

В «Суровом испытании» драматург утверждает способность всякого человека на совершение подвига. Он не только разоблачает реакцию, но и страстно призывает к борьбе с ней. Герой пьесы Джон Проктор, человек из народа, выступает как носитель высоких идеалов чести, верности долгу, принципиальности, человеческого достоинства. И Миллер подчеркивает, что эти идеалы следует защищать любой ценой, даже ценой жизни.

Но еще более существенным для драматурга в этой пьесе является выяснение причин, сделавших возможной Сейлемскую трагедию. Как могло случиться, что кучка злонамеренно настроенных людей сумела добиться расправы над лучшими гражданами Сейлема? В заключительных комментариях к пьесе Миллер прямо отвечает на этот вопрос. В этом повинны прежде всего сами жители этого городка: «…они были ответственны за случившееся – их раздоры привели к клевете и доносам… были и такие, которые являлись не только жертвами, но и доносчиками»5
«Суровое испытание». Послесловие – «Голос сквозь века».

Этот вывод, так важен автору, что он, стремясь сделать его абсолютно ясным, разрывает привычные формы драмы непосредственным обращением к читателю. Так раскрывается аллегорический смысл пьесы «Суровое испытание» – связь между прошлым и современным Америки.

Недаром в беседе с корреспондентом журнала «Тиетр артс» Миллер сказал, что «эту пьесу он не написал бы ни в какое другое время, как только сейчас».

Характерно, что сам драматург, вскоре оказавшись в положении Джона Проктора, поступил так же, как поступил в пьесе его герой.

Будучи вызван в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности для дачи показаний о «преступной антиамериканской деятельности» своих друзей, Миллер отказался стать предателем. Он не дал показаний против тех, с кем сталкивался на протяжении своей жизни. Этот пример из личной биографии драматурга продемонстрировал единство мировоззрения Миллера, человека и художника.

Проблемы верности идеалам чести и долга, утверждения человеческого достоинства, решительного осуждения предательства о всех его проявлениях, продолжают и дальше глубоко волновать драматурга.

Еще более остро он пытается их разрешить в следующей своей пьесе – «Вид с моста»6
Пьеса «Вид с моста» была поставлена в Ныо-Йорке в 1955 г. театром Коронет (реж. Мартин Ритт), но вскоре была снята из-за остроты социального звучания ее темы. В 1956 г. ее показал театр Комедии (реж. Питер Брук), но в переработанном автором варианте. В 1958 г. «Вид с моста» поставил парижский Театр Антуана (реж. Питер Брук, в главной роли – итальянский актер Раф Валлоне). В 1958 г. «Вид с моста» был поставлен в Риме в Театре Элизео (реж. Лукино Висконти).
С 1959 г. по настоящее время «Вид с моста» (в первом авторском варианте) идет в Московском драматическом театре (реж. А. Гончаров, в главной роли – С. Соколовский). В 1958 г. «Вид с моста» был показан в ГИТИС имени А. В. Луначарского на режиссерском курсе (реж. А. Гончаров).

(1955).

И в этой пьесе героями продолжают оставаться простые люди Америки, но ее действие переносится в наши дни.

В центре внимания драматурга – один из наболевших вопросов современной американской жизни, вопрос о ввозе дешевой рабочей силы из стран, страдающих высоким процентом безработицы. Предприимчивые дельцы обеспечивают эмигрантов работой, вычитая из их жалованья львиную долю за оказанную услугу. Эмигранты же, проживая в Америке нелегально, не имеет никаких гражданских прав и в любую минуту могут быть высланы обратно на родину.

Судьбы этих людей Миллер описал в своей пьесе. Ее действие разворачивается в семье портового грузчика – Эдди Карбоне.

Эдди, который воспитывал с малых лет свою племянницу Кэтрин, превратившуюся к семнадцати годам в красавицу, влюбился в нее, не отдавая себе в этом отчета. Но Кэтрин выходит замуж за молодого итальянца Родольфо, приехавшего нелегально в США со своим братом Марко, чтобы заработать немного денег. Тогда Эдди из ревности совершает предательство: он выдает итальянцев иммиграционным властям. И Марко, для которого честь, совесть и человеческое достоинство превыше всего, убивает предателя Эдди.

На стороне Марко выступают все бывшие друзья Эдди, его товарищи по работе, рядом с которыми он прожил всю жизнь. Они отворачиваются от Эдди, не находя ему оправдания. И Миллер подчеркивает, что они делают это несмотря на то, что итальянцы отнимают работу у американских докеров. Чувство классовой солидарности, понимание и сочувствие, которые они проявляют к иностранцам, лишенным возможности у себя на родине заработать на кусок хлеба для своей семьи, заставляет американских рабочих укрывать итальянских эмигрантов от преследования властей. Для них нет более тяжкого проступка, чем предательство.

В журнале «XX век»7
«Twentieth Century», January 1957, p. 56–62.

Напечатана беседа с автором пьесы, в которой он заявил, что героями трагедии в ее самом высоком проявлении должны выступать люди из народа, В пьесе «Вид с моста» эти герои наделены высокой моралью, честью, чувством классовой солидарности.

В данном сборнике печатается первый вариант «Вида с моста». Этот вариант подвергся многочисленным нападкам со стороны реакционной критики США и Европы, которая не могла простить Миллеру социальной заостренности темы его пьесы. Миллер понял, что у буржуазного зрителя пьеса в том виде, в котором она вышла и была поставлена на сцене впервые, успеха иметь не будет, и переделал ее.

Если в первом варианте его интересовала не столько острая любовная ситуация, сколько самая проблема предательства, то в новом варианте он переключил сюжет пьесы в план любовной мелодрамы, сконцентрировав свое внимание на любовных перипетиях. После переделки пьеса в значительной степени лишилась прогрессивного социального звучания и многих художественных достоинств. Усиление мелодраматических элементов сделало неоправданной и форму пьесы, лишило ее художественной цельности.

Самым значительным изменениям подвергся образ Эдди, и в этом сказалась новая трактовка автором не только этого образа, но и пьесы в целом. Миллер стремился теперь найти психологическое оправдание предательству Эдди, пытаясь доказать, что бывают такие жизненные ситуации, при которых человек может совершить даже предательство.

Так, уступая мнению реакционной критики, Миллер пошел на компромисс со своими прежними убеждениями. В этом сказалась шаткость его идейных позиций. Дальнейшее творчество Миллера покажет, сумеет ли драматург преодолеть свои заблуждения.

Небольшие размеры статьи позволили лишь в самых общих чертах остановиться на разборе публикуемых в сборнике пьес, и на некоторых проблемах творчества Артура Миллера.

Следует хотя бы кратко остановиться на особенностях его драматургии.

Творческая палитра Миллера широка и разнообразна. Обладая высокой драматургической техникой, он для усиления эмоционального воздействия своих пьес использует различные художественные приемы, однако всегда стремится к тому, чтобы эти приемы органически вплетались в ткань его пьес и служили более глубокому раскрытию их содержания.

Пьесы А. Миллера обладают высокими художественными достоинствами, правдивостью и глубиной раскрытия внутреннего мира персонажей, напряженностью действия. Они написаны ярким, образным языком, отличаются точностью словесных характеристик. Недаром Миллер подчеркивает, что он высоко ценит в театре поэтическое начало. Диалог в его пьесах всегда необычайно лаконичен, компактен и в то же время действен: он точно бьет в цель, хотя драматург никогда не пользуется лобовыми приемами доказательства рассматриваемой проблемы.

В пьесе «Все мои сыновья», по своему сюжету больше других напоминающей семейную бытовую драму, Миллер в основном пользуется традиционной реалистической формой. Но в отдельных существенных моментах развития сюжета для достижения соответствующей эмоциональной окрашенности действия драматург прибегает к символам: атмосфера напряженности и тревоги подчеркивается в пьесе такой деталью, как, например, сломанная ветром яблоня, как бы символизирующая вмешательство в судьбу героев сил природы.

Вилли Ломен сталкивался на разных этапах своего жизненного пути. Они вводятся автором для того, чтобы сделать зрительно убедительным тот внутренний диалог-спор, который на протяжении всей пьесы ее герой ведет сам с собой. Кроме того, автору в этой пьесе важно показать судьбу семьи Вилли в ее жизненной протяженности.

Таким образом, прием, заимствованный из условного театра, используется Миллером не ради него самого, а для более глубокого раскрытия авторского тезиса.

Пьеса «Суровое испытание» написана Миллером в форме народной трагедии, в которую введено большое количество действующих лиц. Здесь драматическая форма кажется автору недостаточной. Поэтому он прибегает к развернутым описательным ремаркам, в которых дает подробную характеристику героям пьесы, объясняет историческую ситуацию, а в финале разрывает привычную драматическую форму непосредственным обращением в зрительный зал: он вводит послесловие – «Голос сквозь века», рассказывающее о событиях, которыми в истории Америки закончилась Сейлемская трагедия. Этот прием нужен автору для того, чтобы сделать идейный смысл пьесы до конца понятным зрительному залу.

Чтобы придать действию пьесы «Вид с моста» максимальное напряжение и сообщить изображаемым событиям обобщенный, как бы вневременной смысл, Миллер написал ее без деления на акты. Ему хотелось таким образом заставить зрителей поверить в непреодолимость «страсти», захватившей его героев и особенно Эдди, заставившей умолкнуть в них голос «разума».

В пьесу введен образ адвоката Алфьери, от лица которого ведется повествование. Прерывая действие, Алфьери, комментирует события пьесы, направляя внимание зрителей на внутренний психологический конфликт, переживаемый ее героями. Прозаический текст пьесы часто сменяется белым стихом.

«Вид с моста» как бы возрождает на сцене современного театра античную трагедию рока. Такая форма пьесы – не случайна. Она сознательно выбрана автором, она нужна ему для морального оправдания героя пьесы – Эдди Карбоне.

Таким образом, в каждой из пьес Миллер пользуется особыми приемами письма. Но все они используются драматургом не ради них самих. Они нужны ему для более глубокого раскрытия характеров действующих лиц, отдельных эпизодов и содержания пьесы в целом.

И в этом также заключается существенное отличие Артура Миллера от многих современных драматургов США и Европы,

Для которых форма имеет самодовлеющее значение, независимое от содержания пьесы.

Артур Миллер стремится рассказать своим читателям об актуальных проблемах современности, донести до них идеи, которые волнуют многих.

Все мои сыновья Артур Миллер

(Пока оценок нет)

Название: Все мои сыновья

О книге «Все мои сыновья» Артур Миллер

Артур Миллер — очень известный американский драматург, о котором много людей во всем мире знает, прежде всего, как о муже Мэрилин Монро. Его художественные произведения также пользуются огромной популярностью во многих странах мира. Наиболее знаменитым его сочинением, безусловно, является пьеса «Смерть коммивояжера», за которую он получил очень престижную Пулитцеровскую премию.

Артур Миллер родился в 1915 году в семье польских иммигрантов. После окончания университета он начал работать репортером. Читать книги писателя стоит всем тем, кто хочет узнать о жизни обычных американских граждан попадающих в сложные жизненные ситуации. Автор никогда не боялся затрагивать болезненные для общества темы.

В своей пьесе «Все мои сыновья» Артур Миллер постепенно накручивает пружину повествования таким образом, что читатель и, безусловно, зритель имеет возможность сразу же узнать главных персонажей, а также их примечательные для дальнейшего действия черты и особенности характера.

Начало пьесы знакомит с личностью главного героя Джо, а потом постепенно начинает разыгрываться семейная драма, приводящая в трепет и восторг, глубиной прорисовки психологических портретов и незаурядностью сюжетных поворотов.

В книге «Все мои сыновья» каждый читатель сможет найти для себя что-то интересное и необычное, а также возможно почувствовать своеобразный авторский стиль в изложении драматических событий, который и принес ему всемирную известность.

Практически у каждого персонажа пьесы есть свой собственный независимый взгляд на окружающую действительность. Герои сталкиваются с многочисленными препятствиями на своем пути. Каждый из них пытается справиться с вызовами судьбы и нивелировать внезапно возникающие негативные обстоятельства.

Пьеса «Все мои сыновья» – это замечательная история о выборе и ответственности. Ее условно можно разделить на две части совершенно разные по эмоциональному накалу. Если в первой половине больше внимания уделяется раскрытию внутреннего мира персонажей, то во второй разворачивается довольно интенсивное действие.

Елизавета Авдошина

За отца и сына

В Театре им. Маяковского режиссер Леонид Хейфец поставил спектакль "Все мои сыновья"

Премьера спектакля по пьесе Артура Миллера – не единственная в нынешнем сезоне. Губернский театр выпустил драму «Вид с моста», где главный герой, портовый грузчик из слоев рабочей бедноты, радикально решает националистский конфликт с иммигрантами. Спектакль Театра им. Маяковского по пьесе «Все мои сыновья» о противоположном социальном классе – о семье бизнесмена в одном из штатов.

Но и тут не обойдется без мук совести и самоубийства от отчаяния. Наверное, именно этим отрезвляющим взглядом на катастрофическую действительность жизни сейчас Миллер и ценен. Леонид Хейфец, один из главных мастеров московской сцены, четыре года назад ставил в Театре Маяковского спектакль «Цена» по Миллеру – почти с той же творческой командой. Вопрос цены жизни – своей или чужой – есть и в его новой работе.

Сегодня имя режиссера Хейфеца больше известно в связи с его мастерской в ГИТИСе. Куда ни посмотри в российском театре – везде найдешь его учеников – молодых режиссеров, умеющих ставить классику ярко, проблемно, полемически. Вот это умение искать новые смысловые жилы в старых и даже старомодных (в лучшем смысле этого слова) текстах, кажется, главное, что их объединяет и является чертой стиля мастера.

«Все мои сыновья» на сцене «Маяковки» – спектакль с очень явственной четвертой стеной, тщательнейшей разработкой характеров, скрупулезным воссозданием жизни в ее мелочах и деталях (сейчас так уже мало кто ставит), наполненными смыслом и чувствами паузами, которых режиссер не боится, а, напротив, наслаждается их жизнеподобием. И вот эта, на первый взгляд, «архаичная» неспешность и «вышедшая из моды» подробность за несколько десятков минут делает зрителя своим пленником, и теперь он уже дышит в унисон с актерами.

Сюжет, как обычно у Артура Миллера, – нравственная паутина ошибок прошлого и обреченности будущего. Джо Келлер во время Второй мировой войны, чтобы не терять в прибыли, позволил работать своему заводу нечестно. Партия бракованных деталей для самолетов стоила жизни не одному летчику – и этот факт стал причиной самоубийства старшего сына бизнесмена. Эта тайна откроется только в конце. А все эти годы мать семейства ждет своего Ларри, не давая счастливой жизни младшему сыну, решившего жениться на невесте погибшего брата. Конфликт, перерастающий в почти судебный процесс внутри отдельно взятой семьи. Каково моральное наказание за фатальную ошибку? Должны ли дети понести наказание за своих отцов? Кто виноват?

Наверное, главный ответ и будет в финале – война, которая всегда ставит перед выбором. Но на сцене уже светлый послевоенный мир, только вот веранду семейного дома в приятных белых тонах взламывает громадное, недавно еще живое с корявыми сучьями пепельного оттенка дерево. Им художник Владимир Арефьев грандиозно заполнил добрую половину пространства, оставив актерам только авансцену. Это рухнувшее дерево и есть символ распадающихся семейных связей, умерших надежд и несбывшихся ожиданий. Разлома войны, ее навсегда впечатанных следов. Такая декорация – достойное обрамление отточенной игры актеров и мягкой, но вскрывающей потайные уголки души каждого из героев, режиссуры Леонида Хейфеца.

В актерском ансамбле приятно видеть и учеников режиссера. Это Олег Ребров, заявивший себя еще во МТЮЗе. Идеалиста Криса, младшего сына Келлеров, он играет очень страстным американским парнем, в котором сочетаются полярные чувства: сыновья любовь и категорическое неприятие мировоззрения отца. Ему жизненно важно держать не только брюки, но и совесть в чистоте. Ровесники актера Юлия Соломатина и Евгений Матвеев (невеста погибшего сына и ее брат-адвокат бандитского вида) пока не чувствуют в своих образах двойственности, поэтому их герои отходят скорее на второй план. Глубины в избытке у дуэта старшего поколения, поколения родителей. Виктор Запорожский в роли отца семейства сначала играет довольного жизнью шутливого американца на склоне лет, что не прочь побалагурить с молоденькой. Затем мы видим, как страх разоблачения потихоньку съедает его, и, наконец, когда раскрытое преступление из прошлого и вина за него придавливает окончательно, мы наблюдаем уже старика – развалину. Боль, словно выплескивающаяся за рамки сценической, – в Ольге Прокофьевой, которая сыграла мать. Героиня появляется не сразу, но как только выходит на сцену, вносит, как нестерпимый груз, всю трагедию вместе с собой: актриса наклоняет голову все ниже, ее глаза часто недвижно останавливаются, нервно озираются, а руки любовно поглаживают альбом с газетными вырезками о вернувшихся солдатах. Она уже с долей сумасшествия верит, что мертвый сын вернется, хотя единомышленников в кругу семьи у нее нет. Прокофьева здесь играет сложнейшую комбинацию глубинной драмы с всплесками комедийных реприз, ведь надо держать лицо в этой трагедии жизни. Весь распад семьи лежит на ее героине – и она отчаянно пытается не дать этому случиться, как загнанная кошка выпроваживает нежданных гостей из своего дома, чтобы оградить его от бед, и в то же время нетерпеливо ждет решающей развязки, какой бы страшной она ни была. Прокофьева вбирает в себя все линии и токи этой запутанной истории настолько чутко, что, уже выходя на поклоны, продолжает жить эхом спектакля, долго оставаясь внутри страданий.

Спектакль, в который долго входишь, как во что-то отдаленное, с трудом привыкаешь к каждому персонажу, но к концу уже нет сил оторваться – ты будто внутри этой семьи и долго мучаешься, не зная, чью сторону правды принять: жалко всех.

МК , 7 декабря 2016 года

Марина Райкина

В театре Маяковского сыновья ответили за отцов

На премьере театра Маяковского Ольга Прокофьева предстала в неожиданной роли

«Все мои сыновья» - название премьерного спектакля, состоявшегося в Театре им. Маяковского, сцена на Сретенке. Пьесу Артура Миллера 1947 года поставил мастер психологического театра Леонид Хейфец. Театра, пожалуй, самого дефицитного на сегодняшний день. В главной роли актриса Ольга Прокофьева, которая у публики ассоциируется со смехом. Но в этой душераздирающей истории явно не до смеха. С премьерного показа - обозреватель «МК».

Впрочем, практически все два акта проходят в спокойной и даже благодушной атмосфере благопристойной американской семьи. Звук бензопилы вначале: никакой имитации - в глубине сцены актер собственноручно распиливает поваленное ураганом дерево. Глубинка Америки после войны. Семейство владельца завода по производству самолетных двигателей Келлера. Один из его сыновей, летчик, пропал без вести. В честь него в саду посажена яблоня. Его младший сын собирается сделать предложение невесте брата. Война-то закончена, жизнь-то налаживается.

Вот и вся жизненная фабула, которая драматургом разложена на сложнейшие нюансы характеров и взаимоотношений людей. И этим замечательна пьеса, где нет однозначных ответов на вопросы, где нет одной-единственной правды и правоты. Та самая сложность, с которой любой из нас сталкивается рано или поздно и не в состоянии принять решение: шаг в сторону одного человека может ранить или убить другого.

Младший сын Келлеров, Крис, любит Анну Дивер, которая уже не ждет без вести пропавшего жениха. Но он любит отца и мать, которая не перестает ждать сына, тем более что объявления в газетах о вдруг объявившихся без вести пропавших солдатах вселяют в нее надежду. У главы семейства, Джо Келлера, с сыном успешно идет бизнес, только вот постепенно выясняется, что именно его завод во время войны поставил ту самую партию бракованных деталей для самолетных двигателей, что в свою очередь стало причиной гибели многих молодых летчиков. И именно он заставил сделать это своего подчиненного, за что тот сел в тюрьму. А подчиненный - отец Анны, возлюбленной его сына-летчика. Старший пропал без вести. Как это произошло и так ли это было на самом деле? Ответ прозвучит в конце как гром среди ясного неба, как выстрел. Причем последнее не фигура речи.

Но путь к трагическому финалу - это подробнейший, а не схематичный, разбор действия. Актеры ведут его очень умело, создавая на сцене ту неповторимую атмосферу правды, которая связывает времена - прошлое и настоящее. А прошлое у Миллера непременно определяет настоящее. Комплекс вины отца, за предательство которого платят сыновья: один покончит с собой, узнав, что его отец виновен в гибели людей, а вовсе не пропадет без вести. Другой в ужасе от открывшегося сбежит из дома. А мать... мать останется сидеть спиной к залу, не повернувшись: многое прочитывается в окаменевшей фигуре.

В центре две пары - отцы и дети. «Отцы» - это Виктор Запорожский (Джо Келлер) и Ольга Прокофьева (Кэт Келлер), с первого явления которой на сцене дамы в зале вздыхают: «Ах, моя прекрасная няня» (сериал). Но «няни» нет и следа: Прокофьева, актриса острохарактерная, всегда с ярким рисунком ролей, здесь буквально неузнаваема. Как будто остановившийся взгляд, потерянность в пространстве, но при этом стопроцентное участие в жизни семьи. Даже голос изменился, не слышно фирменных прокофьевских ноток.

Отличная работа и у ее сценического супруга - Виктора Запорожского, отца семейства, бравого американского парня, на таких держится страна. В финале выясняется цена таким ребятам. Хорошо строят свои роли и молодая пара - Олег Ребров (Крис) и Юлия Соломатина (Анна Дивер). Во втором составе Алексей Фатеев - Полина Лазарева.

Интервью с Ольгой Прокофьевой после спектакля.

- Ольга, поздравляю с замечательной работой. Скажи, у тебя есть в биографии подобная роль?

Пожалуй, нет. Да и драматургия Миллера в моей биографии случилась впервые. С одной стороны, в ней плотность событийного ряда можно сравнить со страстями Шекспира, а с другой - тонкость Антона Павловича Чехова. Когда такое сочетание встречаешь, это будоражит фантазию.

Но я уже работала с Леонидом Хейфецом, мы делали с ним спектакль «Синтезатор любви». А для него самое главное - это работа с актером. От него никогда не услышишь то, что часто приходится слышать от современных режиссеров, которые говорят: «Как ты справишься с ролью - это твое дело». Для Леонида Ефимовича важно «расцарапать» артиста изнутри, чтобы появилась глубина. Я бы сказала, что он приближается к гениальной простоте. У него до сих пор острый слух на правду. Ведь можно было финал поставить иначе - с заламыванием рук, эффектными позами, но он попросил меня: «Сыграй все это спиной». Никто из находящихся на сцене не кричит, услышав внезапный выстрел.

- Но мне кажется, что у тебя была подобная роль в «Трамвае «Желание», ее ты играешь в антрепризе.

Эта роль более эксцентричная. И, конечно, многое зависит от партнеров: Виктор Запорожский очень требовательный к себе человек, и мы с ним сразу заговорили на языке «мужа и жены». Ничего личного - я отлично знаю его семью, его мальчиков, у меня у самой сын. Так что нам было понятно, о чем мы играем, когда говорим о мальчишках.

- Пьеса очень серьезная. Не концептуальная, не развлекательная. Как чувствуется со сцены - понимает зритель?

Когда мы приступали к репетициям, у Леонида Ефимовича были сомнения: поймет ли сегодняшний зритель? Но, судя по реакциям в зале, это точное попадание. На одном из спектаклей студентки с его курса рыдали, а моя подруга, которая приехала из Греции в Москву, сказала, что семь лет не плакала в театре. Для нас во многом неожиданно, что эта история так всех эмоционально задела.

Следует хотя бы кратко остановиться на особенностях его драматургии.

Пьеса «Суровое испытание» написана Миллером в форме народной трагедии, в которую введено большое количество действующих лиц. Здесь драматическая форма кажется автору недостаточной. Поэтому он прибегает к развернутым описательным ремаркам, в которых дает подробную характеристику героям пьесы, объясняет историческую ситуацию, а в финале разрывает привычную драматическую форму непосредственным обращением в зрительный зал: он вводит послесловие - «Голос сквозь века», рассказывающее о событиях, которыми в истории Америки закончилась Сейлемская трагедия. Этот прием нужен автору для того, чтобы сделать идейный смысл пьесы до конца понятным зрительному залу.

«Вид с моста» как бы возрождает на сцене современного театра античную трагедию рока. Такая форма пьесы - не случайна. Она сознательно выбрана автором, она нужна ему для морального оправдания героя пьесы - Эдди Карбоне.

Для которых форма имеет самодовлеющее значение, независимое от содержания пьесы.

Я. Минц

Все мои сыновья

Перевод Е. Голышевой и Ю. Семенова

Пьеса в трех действиях

Действующие лица:

Джо Келлер .

Кэт Келлер (Мать ).

Крис Келлер.

Энн Дивер.

Джордж Дивер.

Доктор Джим Бэйлисс.

Сью Бэйлисс.

Фрэнк Льюби.

Лидия Льюби.

Берт .

Действие первое

Двор за домом Келлеров в предместье одного из американских городов. Август.

Справа и слева сцена окаймлена высокими, густо посаженными тополями, которые создают атмосферу уединения. В глубине сцены - задняя стена дома и открытая веранда, которая выступает и сад метра на два. Дом двухэтажный: в нем семь комнат. В начале 20-х годов, когда этот дом строился, он обошелся владельцу тысяч в пятнадцать долларов. Теперь он заботливо окрашен, выглядит комфортабельным, но тесноватым.

В саду зелено от дерна и растений, которые уже отцвели. Около дома - асфальтовая дорога, уходящая за тополя. На переднем плане, в левом углу виден обломанный ствол молодой яблони высотой примерно в метр. Верхушка ее с ветвями лежит рядом, на ветвях еще висят яблоки.

На переднем плане (справа) небольшая беседка в форме раковины, увитая зеленью. С выступающей вперед крыши свисает затейливая лампочка. Вокруг беседки в беспорядке расставлены садовые кресла и стол. Недалеко от веранды стоит ведерко для мусора и рядом - проволочная печка для сжигания листьев. Раннее воскресное утро. Джо Келлер сидит на солнышке, читает объявления в воскресной газете. Остальные листы газеты аккуратно сложены на земле.

Келлер у лет под шестьдесят. Это тяжелый, неповоротливый и несколько туповатый человек. Он бизнесмен вот уже много лет, но в нем все еще проглядывают черты мастерового и мелкого предпринимателя. Он читает, говорит и слушает с напряженной сосредоточенностью необразованного человека, для которого многие общеизвестные вещи все еще удивительны; суждения его медленно кристаллизуются из опыта и мужицкого здравого смысла. Он лучше чувствует себя в обществе мужчин. Доктору Джиму Бэйлиссу около сорока лет. Это хорошо владеющий собой человек. Он любит поговорить, но оттенок грусти окрашивает его мягкий юмор.